Что ж, ещё немного о жизни Малиновского.

— О, это все меняет, – с сарказмом говорю я и слышу усмешку в ответ, – Здесь форма или свободная одежда?

— Здесь нет формы, – ответил он, пропуская меня вперёд.

Это меня уже радует.

— Что на счёт тех друзей которые кинули тебя? – неожиданно для меня поднял он эту тему.

— Мои проблемы, сама разберусь, – грубо ответила я, пытаясь закрыть эту тему. А вдруг он тоже не поверит мне? А новую лож придумывать не было времени да и не хотелось, я и так как мне кажется, много врать начала. – Не лезь, ладно? – мягче произнесла я.

— Я не собирался лезть, просто хотел узнать. – так же грубо кинул он. Обиделся? Большой ребёнок. Ха-ха. Сама пошутила, сама посмеялась. Класс.

— Бу-бу-бу, – передразнила я его, скрестив руки под грудью и надув губы. Посмотрим кто кого.

Малиновский с раздрожением посмотрел на меня. Отлично, я начинаю его раздражать.

Блять, чует моя жопа, что живой мне не долго осталось быть. Доиграюсь ведь.

— Мы с Максом спонсоры этой школы, поэтому я сразу же буду узнавать о твоих «победах». – ехидно улыбнулся он.

— Западло!! – заворчала я и ударила того по руке.

*

— Ты спишь с ней?

— С кем?

— С ней.

— Нет. С чего взяла?

— Просто спросила, – отвернулась я от него.

Вот знаете, не везёт мне на класснух! Одни шлюшки молоденькие с блядскими глазками кругом. Где нормальные учителя, мать вашу?!

Если Эльвира Петровна просто какетничала с Малиновским, то эта шкура одним своим видом говорила «трахни меня, дорогой».

Ну, или

У меня паранойя началась.

Мою новую класснуху зовут Вера Олеговна. Она чуть старше Эльвиры Петровны, и носит в школу слишком короткие платья с ахуено большим декольте, что мне кажется что в этом случае и платье надевать не надо, и так всё видно; парит ещё то, что она УЧИТЕЛЬНИЦА А НЕ ПРОСТИТУТКА НА ТРАССЕ.

Куда смотрит начальство??

Но ещё больше меня парит то, что они с ним знакомы уже давно. Потому что когда директриса школы, Любовь Степановна, вызвала ее в кабинет дабы проинформировать про меня, то чёрт побери, эта Вера подошла и обняла его и назвав по фамилии поздоровалась и в щеку чмокнула.

Я уже ее ненавижу.

Вопрос в другом: какого хера я ее ненавижу? Есть два варианта. Первый это: я действительно собственница и мне не нравятся что его трогуют посторонние; второй: я влюбилась. Даже и не знаю какой вариант лучше.

— Она всего-навсего моя знакомая. – оправдание нашёл, уродец.

— Конечно, – кивнула я. Я блять видела, какая она всего-навсего знакомая!

— Что за приступы ревности, Голубина? Неужели я влюбил в себя свою игрушку? – с насмешкой спросил он.

Ненавижу.

— Да иди ты знаешь куда!? – я ударила его несколько раз по плечу и обижено отвернулась к окну, на что он задорно рассмеялся.

Я впервые слышу его смех, а не ухмылку. Он просто потрясающий..

========== 37 глава. ==========

— Jingle bells, jingle bells,jingle all the way!O what fun it is to ride In a one-horse open sleigh Jingle bells, jingle bells,jingle all the way! – тихо напеваю я под косые взгляды Ильи.

— С тобой все хорошо? – перебивает он и я начинаю петь ещё громче.

Нет, со мной не всё в порядке! Неожиданно на меня нахлынули воспоминания из детства и новогоднее настроение, хотя новый год только через полтора месяца. Это вообще нормально? На улице ещё и снега то толком нет, а я уже с новогодним настроением сижу. Да и вообще, это настроение меня не навещало года два как, что это с ним случилось? Вспомнило что забыло про меня и решило вернуться? Ужас какой-то.

— Кать, у тебя хороший голос, но прекрати петь эту новогоднюю хуйню! – грубо, видимо психанув, рявкнул он на меня.

А что я, я ни чего. Сижу и продолжаю петь. Ах да, мы стоим в пробке и я с ним не разговариваю. Он постоянно смотрит на наручные часы и нервничает, а мне хорошо, ведь мне никуда сегодня спешить не надо. В школу я пойду только с завтрашнего дня, а друзей у меня нет, что бы к ним спешить. А дома тухнуть я всегда успею. Лучше посижу и поиграю ему на нервах. Пусть позлится на свою игрушку. И обиделась я на него чисто из-за того что он назвал меня игрушкой. Придурок конченый.

Парень взял телефон и набрав чей-то номер, попросил помолчать. Не, петь я естественно прекращу, но мычать эту песню мне ещё не запрещали. Он лишь цокнул языком и ухмыльнулся моему упрямству. В конце концов, этот человек забрал меня у семьи и издевается над моими чувствами, почему я должна быть паинькой?

— Марго, здравствуй, – улыбнулся он сам себе или побесить меня? Ладно, этого я точно не узнаю, но начать мычать громче я всегда могу. – Ты подготовила документы которые я просил? – парень закусил губу и отвернулся к окну, слушая собеседницу которая меня уже бесит. Серьёзно, это не смешно. Лучше бы я оказалась собственницей… – Хорошо, я буду через полтора-два часа. – Илья пару секунд слушал ответ, потом кивнул, угукнул и сбросил. Он вернул телефон на панель и схватился за руль, – Я не сплю с ней.

Я вскинула бровь, прекратила мычать и удивленно посмотрела на него. Разве я спрашивала?

— Прекрати на меня так смотреть, будто тебе было не интересно это знать. – закатил он глаза и ударил ладонями по обе стороны руля.

— Ни капли.

— Мне казалось ты не разговариваешь со мной, – серьёзно сказал он и теперь пришла моя очередь закатывать глаза. Идиот. – Иди ко мне?

Ошарашено посмотрев на Малиновского, и слегка отодвинулась от него чуть дальше.

— Что?

— Иди сюда, говорю. – повторяет он и берет меня за руку и тащит на себя.

— Отпусти, мне больно! Отпусти! – начинаю бить я его свободной рукой.

— Тебе не может быть больно, пото..

— Плевать, мне больно! – перебиваю его я и гну свою палку. – Малиновский блин, отпусти меня!!

— Кажется я говорил тебе не называть меня по фамилии, куколка! – как ненормальный рявкнул он и я сжалась. Ой-ёй.

Мгновение и я чувствую как жет мою щеку от удара Малиновского. Слёзы собираются в угалках глаз, и я опускаю глаза, медленно дотрагивая до полыхающего от сильного столкновения с тяжелой рукой Ильи,места. Больно…

« Доигралась, самоубийца! » – кричало моё подсознание.

Обида взяла вверх и я хватаюсь за ручку и открываю дверь. Выбегаю из машины и хлопнув дверью бегу между машинами на тратуар. Потом куда-то прямо… Пелена слез мешает мне видеть дорогу и я останавливаюсь и продолжаю идти быстрым шагом, вытирая руками слёзы. Люди смотрят на меня.

*

Не помню как добралась до дома, но помню как раскидав верхнюю одежду в прихожей, побежала в свою комнату и сначала врезалась в дверь, которая закрывает лестницу, а потом на лестнице упала сильно ударившись коленкой. Забежав в комнату, я со всей дури хлопнула дверью и подойдя к кровати, скинула одеяло и подушки на пол, ругаясь на себя и на него.

Я села у окна, присланившись спиной к нему и обняв ноги уткнулась в колени. Почему так обидно? Рингтон мобильника раздался у меня в кармане и я достала его. Ещё и звонит, мразь. Я положила телефон рядом, и вновь обняв ноги, положила подбородок на колени и стала смотреть как он пытается до меня дозвониться.

И не стыдно ему?

Я так сидела ещё какое-то время, пока не встала и не села за стол. Достав нужные пренадлежности для рисования, я начала рисовать его. Злого. На память.

Не знаю зачем и почему. Просто захотелось.

Дома я уже около четырёх часов, и от Ильи у меня 53 пропущенных. Плевать. Пускай бесится, пускай приходит и избивает меня, а трубку я всё равно не возьму.

Я смотрю на почти дорисованного Илью и встав, начинаю все уберать. Потом дорисую.

Сняв с себя одежду, я достаю футболку чёрного цвета и те же самые серые спортивные штаны, прихватив чёрное нижнее белье, я открываю шкаф с другой стороны и беру полотенце. Дальше я иду в душ и провожу там около часу, размышляя.

После освежающего душа я иду на кухню и вижу на холодильнике записку и две тысячи под магнитом.