Рихтор опёрся локтями на стойку и пригляделся, стараясь разглядеть мелькающую барышню. Цветной дым шёл прямо из-под широкой яркой оранжевой юбки Измы, которая непрерывно развевалась лёгкой волной от исходящих потоков воздуха. Бросалось в глаза широкое массивное кольцо, плотно сидящее на бёдрах девушки. Кольцо выглядело тяжёлым, но это не мешало Изме проворно летать. Шириной в ладонь и толщиной пальца в два оно было усеяно крупными гранёными болтами. Жёсткий кожаный корсет приятного шоколадного цвета стягивал стройную фигурку, а высокие перчатки закрывали руки почти до самых плеч. Лёгкая юбка порой так сильно складывалась от резких движений Библиотекаря, что было понятно – ног под ней нет. Тело Измы заканчивалось кольцом на бёдрах и дымом.

Гоблин усмехнулся. «Красота какая» – подумалось ему. Необычности всегда привлекали его, особенно если речь шла о противоположном поле. А Изма показалась ему необычайно интересной. Он даже выпрямил спину и оглядел себя, проверяя, достаточно ли прилично он выглядит. В итоге он счёл, что затасканные драные джинсы и мятая толстовка – это приемлемый вид и с нетерпением ждал возвращения Библиотекаря.

Спустя полминуты она снова появилась перед Рихтором, легко держа перед собой очень высокую стопку из книг и тетрадей.

– Это всё, что находится есть по данной теме ага, – она гулко поставила стопку на столешницу и снова широко улыбнулась. – Будете значится брать, милейший?

– Быстро. И много. Молодец, – он улыбнулся, продолжая с удовольствием рассматривать Изму. – А ты забавная. Может, заглянешь к нам на кружечку чая, м? С тортиком.

Гоблин подмигнул жёлтым глазом, продолжая хитро улыбаться. Изма опустилась на один с ним уровень, недоуменно склонив голову на бок. Рихтор наконец увидел, что её лицо было сделано из тонких подвижных пластин меди, зазоры между которыми были настолько малы, что уже на расстоянии метра не были видны. Подвижных пластин было довольно много, отчего мимика механической девы была живой и натуральной. Но Изма была роботом или киборгом, или чем-то похожим. Это только раззадорило игривого прихвостня.

Механические зрачки Измы несколько раз моргнули светом, затем расширились, и она сладко спросила.

– А вы значится всех девушек на чай приглашать так есть?

– Не-е-ет, – гоблин протянул руку и смело провёл кончиками когтистых пальцев по её медному лицу, – только самых-самых красивых.

– М-м-м, и много быть девушек ранее? – она смущённо прижалась к зелёной ладони, позволяя себя гладить. Щека оказалась гладкой и теплой на ощупь.

– Много – немного. Я не считал. Но те, что соглашались… – он подался вперед и почти вплотную приблизился к лицу Измы, – те, что рискнули… Ни секунды не пожалели…

Изма глупо похихикала и тоже подалась вперед. Она коснулась щекой щеки гоблина и громко прошептала в самое его длинное ухо.

– Странно так… Не имею ни единый воспоминание о дамах в вашем секторе Памяти, господин Рихтор-сан. Так есть много-много-многократный гомосексуальный связь. Добровольный и не таковой так же. И находится публичное унижение так. А ещё страсть к доминированию над господином Рихтор-сан и мечта о групповом изнасиловании. Мужчинами, разумеется.

Изма отстранилась от Рихтора и, положив руку на стопку запрошенных ранее материалов, довольно посмотрела в помрачневшее лицо гоблина. Повисла немая пауза. Гоблин отвёл глаза в сторону и с трудом сглотнул комок в горле.

– Я – и есть сама Память, господин Рихтор-сан. Всё, что здесь есть – и есть Изма. Я помню всё значит ага. Мне есть бесполезно врать, милейший. А я знать, есть господин Рихтор-сан есть Лжец, – быстро проговорила Библиотекарь и подмигнула смущённому посетителю на его же манер, снова глупо хихикнув. – Лжец и Лицемер, ага. Информацию значится брать как?

– Да… Буду брать… – хрипло ответил он, не поднимая глаз.

Изма толкнула стопку на гоблина. Тот выставил руки вперед и приготовился ловить книги, щурясь и предвещая удары. Но книги внезапно растворились в воздухе в пыль, и золотое облако юркими струйками влилось в глаза прихвостня. Он вздрогнул, проморгался и изумленно глянул на Библиотекаря.

– Да, теперь это работать так вот. Чистая информация лишь есть, – она снова широко улыбнулась и дежурно спросила. – Что-нибудь ещё, любезнейший?

– Н-нет… спасибо…

– Всего доброго, господин Рихтор-сан, приходите к нам ещё, – протараторила Библиотекарь и хлопнула в ладошки.

Гоблин вдруг осознал, что стоит посреди Гостиной спиной к восьмой двери. Он потряс головой, быстро развернулся и целенаправленно отправился на Кухню. За пивом. Или чем покрепче.

Лаборатория

Если самой старой дверью в Гостиной была зелёная, то самой большой была – стальная. Это была массивная серая матовая дверь с узким окошком-шторкой на уровне глаз. Цельнометаллическое полотно стояло в таком же стальном проёме на трех крупных петлях. Просветов не было видно, это была единственная дверь, закрывающаяся наглухо. И большую часть времени эта дверь была заперта изнутри. На шторке был выгравирован номер «5».

Когда хозяин комнаты позволял себе оставить дверь сколько-нибудь приоткрытой, заглянуть вовнутрь всё равно не получалось. Это была гермодверь: ширина дверного полотна достигала длины ладони взрослого мужчины. Врезной замок на шести стальных прутьях открывался ключом непонятной конструкции. К тому же, нужно было знать код доступа. Напротив замка на лицевой стороне двери располагалась сенсорная клавиатура с необычными символами. Замок всегда открывался и закрывался очень громко, с характерным металлическим лязгом, петли же были всегда вовремя смазаны, и сама дверь ходила на них бесшумно.

К этой двери подходили только в случае крайней необходимости. От неё веяло холодом во всех смыслах, а один её вид внушал соседям первородный страх. Даже Хозяин Квартиры предпочитал лишний раз не беспокоить жильца по пустякам. К этому жильцу не ходили в гости никогда, а он в свою очередь не любил, когда его отрывают от работы. Но большинство всё же знало, что за большой дверью располагается самая настоящая Лаборатория.

За многие годы квартирант позволил себе оставить дверь открытой всего несколько раз. И все эти случаи были экстренными, когда приоритеты были совершенно иными. Тогда любопытные глаза наконец смогли увидеть: за стальной дверью находилось обширное светлое помещение с очень высоким потолком и глухими бетонными стенами. Большую часть помещения занимало сложное оборудование, без остановки издающее неприятный, приводящий в беспокойство низкочастотный гул. От оборудования по полу и стенам тянулись кабеля различной толщины. Мотки цветных проводов смирно лежали в углах или уходили куда-то в темноту потолка. Над головой нависали трубы наружной вентиляции, от которых отходили внушающих размеров вытяжки, добавляющих шума в этот тревожный гул.

Назначение самого оборудования оставалось неясным, но бросалось в глаза, что практически у каждого аппарата была предназначенная для надежной фиксации человека часть. Будь то медицинские кресла с ремнями или металлические хирургические столы с дополнительным освещением; расположенные в разном положении цилиндрические резервуары, заполненные какой-то прозрачной желтоватой жидкостью и ещё много всего. Под каждым таким агрегатом в сплошной бетонный пол были вмонтированы канализационные решётки со стоками.

Помимо странного оборудования глаза пугали развешенные на стенах стенды с инструментом. Большую часть представляли колющие и режущие орудия и необычные на вид приспособления. Ровные ряды инструментов располагались над чистыми рабочими столами и блестели отполированным металлом. Удивительным было то, что всё это медицинское или, наверное, даже экспериментальное оборудование, а также пол, стены и решётки канализации были идеально чистыми. Ни единого намека на членовредительство. Ни крови. Ни грязи. Никаких посторонних запахов. Кристальная чистота и порядок.

Одна из дальних стен отсвечивала высокими стеклянными шкафами и хромированными холодильниками. Шкафы тянулись вдоль всей стены и были наполнены всевозможным лабораторным инвентарём: химическими реагентами, медицинскими препаратами, одноразовыми расходными материалами и просто различной лабораторной стеклотарой. Что находилось в небольших холодильниках было непонятно, но вряд ли жилец держал там провиант. Словом, это была Лаборатория из бетона, стекла и металла. И да, в добавок к этой неприятной гнетущей атмосфере, здесь было ощутимо холодно.