Человек-это грязь, пот и смерть.
Было тоскливо, сумрачно и моросил нудный, противный дождь. От слякоти ботинки у обоих промокли. Машину они оставили на углу, и пришлось мять и разбрызгивать вечную сырость. Один из них вдруг выругался, поскользнувшись. Они нырнули в черную, тихую пасть подъезда и дальше, по пищеводу, в подвал. Стены здесь вздрагивали от акустики дикой музыки. Единственная лампочка подмигивала, теряя иногда напряжение. Оба вытащили из-под плащей пистолеты. Хмурые, со-злыми глазами, остановились у двери оббитой железом. Они переглянулись. Более высокий блондин, рукояткой смел тонкое стекло и свет лампочки. Теперь оба дула одноглазо смотрели в потолок. Высокий размеренно постучал три раза и не мелодично проскрежетал железом о железо. Мгновенно появилась щель света и заостренное глупое лицо. Блондин просунул в щель ботинок, рванул дверь на себя и глупое лицо сильно получило рукояткой пистолета по гнилым зубам.
В просторной комнате все шумело. Стелился сладковатый дым. Потные, полуголые тела сплетались в клубки и распадались. На вновь прибывших обрушились безумные, стеклянные взгляды. Казалось, что мужчины скалили клыки, а женщины шипели раздвоенными язычками.
- Что нужно, ментам?
Прогремело сзади, перекрывая музыку. Оба вошедших обернулись.
- Вы же, менты.
Черноволосый, развязный парень опять успешно состязался с музыкой, его даже было довольно хорошо слышно.
- Не надо, Сережа, не делай ему больно.
Придержав руку блондина, притворно вознегодовал его напарник.
- Может мне его поцеловать, Ванюша?
Повернув голову, криво улыбнулся блондин. Его рука метнулась, сжала горло и легонько двинула черноволосой головой о стену.
- Где он?
- Кто?
Сергей сжал сильнее кулак.
- Нет его! - заверещало что-то между пальцев.
- Где?
- Уже месяц, как нет!
За спиной блондина, Ванечка, направив на толпу жерло пистолета и своих черных, холодных глаз, приятным голосом увещевал:
- Спокойно, не дергайтесь, все обойдется, будете богатыми и счастливыми!
Но, судя по испуганным взглядам ему не очень-то верили. А человек, ктому же шарил вокруг глазами, ища слов или действий, чтобы снести месивом мозгов любое недовольство. В это время блондин крутанул запястья парня и защелкнул на них наручники.
- Прокатимся в гости, - присек он все возможные возражения.
На улице было все так же пасмурно, и лил дождь, но от редких, зажженных уже фонарей сумрак немного рассеялся.
- И зачем все эти правила? - сетовал Ванюша. - Молодежь не притеснять. Обходительнее. Будущее нации...
Он явно кого-то передразнивал. Блондин впихнул парня в машину и обернулся.
- Полковник у тебя плохо получается, я его совсем не узнал.
- Конечно, не узнал, Сережа, ты же не доносчик.
- Иди ты... - улыбнулся блондин.
Они сели в кабину. Мотор взвыл и столкнул с места груду бронированной стали.
На часах было утро. Черноволосый парень уже засыпал на стуле под градом вопросов. Ванюша, сжалившись, поил его кофе. Сергей мял в руках газету. За окном расползался сумрак и дробно моросил по стеклу дождь. Гавайи. Гавайские острова в черных, жирных буквах на клочке газетной бумаги. Солнце, приятный бриз, кристальная вода, красивые мулатки...
Все устало молчали. Сергей смял газету, кинул ее на стол и выпрямился.
- Ну, ты, Дюймовочка, чертова! - взорвался он. - Семь человек исчезло! Стреляные гильзы, смятая одежда и все. Свидетели указывают на него. То он деньги ворует и раздает потом, то оружие крадет и плавит, пацифист недоношенный, теперь люди исчезают! Фоторобот его получился, а из тебя кучка дерьма получится, если нам не поможешь! От нас зависит, пойдешь ли ты, за соучастие, на семь лет в колонию, или в свой вшивый подвал!
Черноволосый дрожал и в мечущихся глазах стояли слезы. Пролетевшая ночь обрушилась на него и сломала. Ванюша подпихнул бумагу и ручку.
- Пиши, - мягко сказал он.
Паренек нерешительно, дрожащими пальцами, выводил буквы, когда по перепонкам, как взрыв, ударила трель звонка. Ручка упала на пол. Ванюша поднял ее, а Сергей трубку.
- Белов, это Еминцев. Тут у нас опять Елесеева, насчет мужа.
- Ну?
- Ну, ну! Плачет она! Третий день ходит. Что ей сказать?
- Делаем все возможное.
- Посущественней придумай.
- На этот раз, насколько разумею, тебе могилу роют, не траншею!
- Что?
- Это касается лично тебя Еминцев. Придумай что-нибудь сам, - и нажал на рычаг.
Парня уже уводил дежурный. Сергей потер глаза и уставился на пелену дождя за окном. На плечо легла теплая рука.
- Поехали, Сережа, к подружке его.
Машина остановилась у грязно-серого дома. На втором этаже ярко и маняще горел свет. Шаги процокали и замерли у обшарпанной двери. В тишине раздался требовательный звонок. Секунда и глазок ожил.
