Внутренний голос, как всегда, оказался прав.

Данил оказался прав в своих прогнозах.

Ночь получилась очень интересная. И горячая до невозможности.

Лена оказалась до такой степени открытой, жадной и искренней в своих эмоциях, настолько полностью, без остатка отдавалась, что он просто потерял на время голову.

Определенно, это самая чувственная женщина, что у него была.

Самая чувственная, самая жаркая, самая сладкая. Самая доверчивая.

Ну все, хватит! Данил опять, как и каждый раз, вспоминая те свои ощущения, нехило возбудился.

Как мальчик, даже смешно самому.

Так, где там блондиночка? Ей сегодня повезет.

Данил привстал, поискал глазами сегодняшнюю свою жертву, не нашел, и слегка даже расстроился.

Но потом решил, что она, наверно, ушла за столик, и надо бы просто поприглядываться.

И пригляделся, на свою голову.

Прямо на ловца. Сюрприз, мать его.

Лена в очередной раз посмотрела на часы, решая, достаточно ли прошло времени, чтоб тактично смыться, или все-таки посидеть еще чуть-чуть?

Она не то чтобы жалела, что пришла сюда, в этот новый пафосный клуб, с таким интересным, стильным интерьером. Просто не ее. Не в своей тарелке она себя тут ощущала.

Слишком дорого, слишком роскошно, слишком громкая музыка, слишком… Да все было слишком.

Впрочем, опыта хождения по подобным заведениям у нее было очень мало, и поэтому, вполне возможно, что сейчас везде так, просто она не в курсе.

Последний раз она выбиралась куда-то в октябре, на день учителя, с коллегами. Но это было какое-то странное кафе, где под вечер начиналась живая музыка (играла какая-то группа, солист перепевал песни Лепса, Михайлова и кого-то еще, кого она не могла опознать), и под нее танцевали. Лене не понравилось. Да и за Вадимку, за которым присматривала соседская девочка, переживала.

Сейчас дома ее никто не ждал. Вадимка, за месяц жизни на природе вытянулся еще больше и поправился на бабушкиных пирогах, а подруга, отмечавшая круглую дату (но про это нельзя, нельзя, нам всегда восемнадцать! ну, максимум, двадцать пять!), настаивала. У нее, заведовавшей сетью небольших кофеен в городе, все было в порядке с деньгами, и уж хороший столик, в хорошем клубе она могла себе позволить.

Подруга умотала танцевать практически сразу же, две другие, малознакомые женщины, с которыми они отмечали это событие, тоже испарились, и Лена сидела в одиночестве.

Салат был доеден, коктейль допит, в ушах гремело, а танцевать Лена под такую музыку не умела и не любила.

Пора собираться домой.

Лена как раз изучала экран телефона, когда диван рядом с ней чуть просел под весом еще одного человека. Немаленьким весом, потому что она, неожиданно для себя, скатилась в образовавшееся углубление, под бок к пришельцу.

К Данилу.

Лена оторопела. Она совершенно не была готова к тому, что встретит его еще раз.

И что он будет так близко. Слишком близко. Опять.

Сердце застучало сильно и неровно, от невольного испуга в животе все сжалось.

– Ну привет, Елена Николаевна.

Музыка грохотала, Лена практически не слышала его голос, угадывая сказанное по губам.

Ох, не надо бы ей смотреть на его губы так пристально, не надо!

– Здравствуй, Данил.

Хорошо, что музыка грохочет, и он не слышит дрожь в ее голосе.

– Как ты? Что здесь делаешь?

Лена не поняла, что он спросил, отрицательно помотала головой, с улыбкой показывая на уши и надеясь, что он, может быть, уйдет…

Но он, наоборот, наклонился еще ближе и, касаясь губами ее уха, повторил вопрос. Совершенно нейтральный вопрос. Обычный. Чего же она так загорелась-то?

– Я тут на дне рождения. Уже ухожу.

Она решительно произнесла последнюю фразу, обозначая завершение общения, но Данил, так же, как и она до этого, с улыбкой покачал головой, дескать, не слышит.

Лене пришлось повторить сказанное ему в ухо.

Борясь с диким желанием вдохнуть глубоко его запах, дотронуться губами до щеки. Небритой. С колкой щетиной.

О да, она помнит!

– Посиди еще, – так же, в ухо говорит он ей, и его голос, его горячее дыхание, процарапывают внутри нее колкую жаркую дорожку, от шеи до самого низа живота, где рассыпаются острыми жалящими осколками.

От этого ноги гудят, руки дрожат, голова дуреет.

Плохие признаки, очень плохие признаки! Лена уже знает их, помнит их, помнит, чем в прошлый раз все закончилось!

Ей такого больше не надо!

И так еле отошла!

Заставила себя не думать, забыть.

Особенно после того, как поддалась соблазну и нашла его страницу в вк.

Типичную мужскую, мальчишескую даже, страницу, с фотографиями себя, любимого, во всех ракурсах и с разными девушками, фотоотчетами путешествий по России, по Европе, ссылками на свои интернет-магазины(что-то связанное с автомобилями, мотоциклами и запчастями), какой-то привлекательной рекламой. И невероятным количеством лайков и комментариев от девушек.

Она тогда словно в замочную скважину подглядела. На другую жизнь. Свободную, безбедную, веселую, не ограниченную никакими рамками. Полную энергии и планов на будущее.

И лишний раз уверилась, что все правильно сделала.

Откусила сладкий кусочек, полакомилась, и хватит ей.

У нее сын, у нее ипотека за квартиру, у нее работа. У нее своя жизнь. Их жизни не пересекутся. И не надо. И дразнить не надо.

Но он дразнит, так дразнит!

Он сидит совсем близко, говорит еще что-то, чего она не слышит, и не пытается больше прислушиваться, потому что ей это не надо. Она уже уходит. Вот только не уходится никак.

Потому что Данил близко, практически прижимается к ней, и это не от слишком мягкого дивана!

Он делает знак официанту, и перед Леной оказывается еще один коктейль.

Он улыбается, этой своей очаровательной, обескураживающей улыбкой, от которой низ живота тянет так сладко и предвкушающе.

Он опять наклоняется к ней, говорит на ухо:

– Как там твой муж?

Лена, уже успевшая машинально пригубить коктейль, от неожиданности замирает.

Точно.

Она же ему тогда про мужа говорила. Судорожно собирается с уже практически растекшимися по всей поверхности головного мозга, мыслями, и начинает что-то говорить, сама не соображая, что, но он, покачав головой, опять говорит, прислоняясь уже внаглую губами к ушной раковине:

– Да расслабься. Нет у тебя никакого мужа. Я же не дурак.

Лена опять пытается что-то просипеть, невнятное, переубедить его, но чувствует горячее влажное прикосновение его языка в своему уху, и все слова просто со свистом вылетают из головы.

– Ты – чистый секс, ты знаешь об этом? – урчит он ей на ухо, в перерыве между облизыванием и покусыванием.

Нет, она не знает.

Она ничего не знает. Что она делает. Опять. Что он делает.

Мозг, судя по всему, окончательно отключается, потому что никаких сигналов бедствия не поступает.

Лена, чуть слышно застонав, извивается от невероятно приятных, колких ощущений, не находит себе места буквально.

Данил, похоже, окончательно потеряв всякий стыд, прижимается к ней все плотнее, лезет лапами под юбку, нашаривает резинку тонких чулок, жарко дышит ей в шею.

– Хочу тебя, ты ведь знаешь? – опять шепчет он, и Лена не слышит грохот музыки. Он полностью забивается гулом крови, ревущей в ушах.

Нет, она не знает.

Но узнает об этом, Данил ей очень отчетливо дает это понять своими действиями.

Он кладет ее ладонь на ширинку своих джинсов, и Лена опять стонет, ощущая его готовность, вспоминая, телом вспоминая, каково это, когда он в ней. И сходя с ума от одного только воспоминания.

И не имея сил сопротивляться, сил вообще хоть что-то сказать ему, хоть как-то возразить, и забывая все свои, так твердо и окончательно принятые решения, когда Данил встает, подхватывает ее под локоть, приобнимает за талию и ведет вниз, куда-то в сторону, к служебным помещениям.