Нет, конечно, клуши сзади по свои восторженные ахи и вздохи уверены, что он их своим вниманием решил порадовать, но у меня мозги эстрогеном не засраны (я надеюсь), а потому направление шатровского взгляда вижу сразу.

И замираю, словно на месте преступления поймали, пытаюсь сходу придумать наиболее вероятное развитие событий. Но не придумывается, потому что… ну что за развитие?

Он смотрит. Видит, что я смотрю.

Что подумает? Что я, как и говорили его друзья в самый первый день нашего знакомства? Заднеприводный?

Или что?

Надо просто отвернуться. А вдруг решит, что боюсь?

А не слишком ли много я думаю???

– Эй, полурослик! – Шатер зовет меня настолько неожиданно, что даже подпрыгиваю на месте, таращусь на него с трибуны.

А он движется в мою сторону, все ближе и ближе, под восторженно-негодующее кудахтанье верхнего курятника…

А у меня, в этот момент, пока смотрю, как он идет, как мускулы гладкие перекатываются под кожей, как двигается медленно, неторопливо, словно хищник вальяжный… Так вот в голове прям песня Eye of the Tiger, с этими их проигрышами в самом начале:

Пум! Пум-пум-пум!!!

Я английский с пятого на десятое, но там было что-то про глаза тигра… Прям про него. Глаза острые, желтоватые, хищные.

О чем я думаю? Идиотизм… Все же эстроген… Не повезло.

– На воротах стоял когда-нибудь?

Вопрос реально неожиданный.

И с чего это мне? Ну вот по комплекции – где я и где ворота?

И с какой стати я киваю???

– Круто, пошли! – он кивает мне в сторону ворот, – а то у нас там гребанная дыра.

Прикусываю губу, прикидывая, как отказаться, и понимаю, что, блин, никак.

Уже подтверждено, что умею в футбол, никто мою голову не гнул специально, чтоб кивнула. А, значит, отказать сейчас – зассать официально.

Мне нельзя, учитывая репутацию. Нельзя, черт…

Вздыхаю, застегиваю на молнию под горло олимпийку, снимаю очки и сую их в рюкзак.

Сам рюкзак ставлю поближе к притихшим курочкам.

– Посторожите, лапули? – и подмигиваю самой симпатичной из них. Она моргает, а потом… Краснеет! Да ешки-матрешки! Смешно же. Кривлюсь в усмешке, пытаясь копировать оскал Зуба, когда тот очередную бабу с качалке разглядывает. Наверняка безуспешно…

Хотя, судя по глупому хихиканью и неожиданно заинтересованным взглядам, может, и нет…

– Пошли уже, потом все, а то парни остынут, – нетерпеливо прерывает Шатер мои неуклюжие попытки в пик-ап.

Делать нечего.

Иду.

И уже даже не гадаю, каким образом опять умудряюсь выделиться.

Тут все ясно.

Карма, мать ее.

В футбол я умею. Детство без интернета, мать его. А почему без интернета? А все просто.

У предков всегда были бабки на водку, но никогда – на шмот и еду для своих детей. Ну а про телефоны вообще можно помолчать. Скорбно, как над могилой, ага.

Дома находиться было невозможно большую часть времени, да и ночью тоже лучше лишний раз не заглядывать и не задумываться о происходящем.

А потому мы с братом мотались по улице целыми днями в компании таких же веселых отморозков. Сначала совсем мелкими, потом подросли, стали тренироваться в бесплатной спортивной секции, узнали, что такое карате.

Но и про двор не забывали. Вернее, он про нас не забывал.

В футбол гоняли страстно. Летом могли по целым дням, без перерыва на пожрать и отдохнуть.

Я с футболом всегда на «ты», сколько себя помню.

Понятное дело, что секция времени много отнимала, но все свободное летом – туда. Не домой же, в самом деле.

А дворовый футбол – это, чтоб вы понимали, не тот, что на поле. У нас на окраине площадок не имелось спортивных. Пустырь, двор, с естественными препятствиями в виде пней, палисадников, качелей, мусорок и тому подобного. А потому таких уникальных дриблингов, всяких обводок и пасов, какие могли наши, не знали ни в одной спортшколе.

Ну и, естественно, если ты на воротах, то пропуск мяча расценивался реально, как предательство. Вратаря могли побить. И пол вратаря в этих ситуациях вообще значения не имел. Девчонки у нас играли не хуже парней, кстати. А некоторые – и получше.

Потому на ворота я становлюсь спокойно.

– Слышь, а как ты без окуляров своих? – спрашивает меня Шатер, пока топаем к воротам.

– На слух, – бурчу себе под нос, оценивая диспозицию.

Нормально, в принципе. Учитывая, что в моей команде Шатер и компания, удивительно, зачем им вообще вратарь. Они же никого не подпускают на свою половину поля.

– У них Ершов, – Шатер показывает подбородком на невысокого, но очень юркого парнишку-третьекурсника, – он в сборной страны. Два гола уже нам влепил.

А, ну понятно…

Как это я так? Вот что значит, обращать внимание на бабские ахи и охи и не следить за игрой.

Киваю, встаю.

– Шатер, ты еще мельче не мог вратаря найти? – тут же начинают ржать ребята из другой команды, – его же мячом снесет!

Что характерно, компания самого Шатра молчит, поглядывает на него, конечно, вопросительно, но возражений нет. Костян скалит зубы весело, подмигивает сидящим на трибунах девчонкам, среди которых я замечаю и светлую голову Лолы. Мы с утра не виделись, как-то разминулись, и теперь она восторженно пищит и машет мне. Я тоже усмехаюсь и подмигиваю. Образ, мать его. Соблюдение статуса.

Затем начинается игра, и как-то резко становится не до перемигиваний и поддержания необходимого образа.

Ершов словно сперматозоид: быстрый, юркий и хрен остановишь. Остальные ребята из его команды сосредоточены только на том, чтоб дать ему возможность оказаться вблизи ворот, кидаются под ноги, нарушают правила, из-за чего на поле стоит дикий матерный ор, и пару раз уже даже драки начинались.

Я в своем углу нифига не скучаю, потому что Ершов, мать его, прорывается ко мне регулярно. Вот только не удается ему забить. Потому что что?

Правильно!

Основы футбола по-дворовому. У меня выносливость и прыгучесть всегда были на высоком уровне, тренер хвалил… Выделял.

Пригодилось мне это все по жизни. В самых трудных ситуациях.

И сейчас пригождается.

Потому что летаю я по воротам, как зайка-попрыгайка (опять же, определение тренера, земля ему пухом). И мяч ловлю из таких положений, какие вообще кажутся безнадежными.

На трибунах оживление, народу все больше, даже те, кто играли параллельно на соседнем небольшом поле в баскетбол, угомонились и сели смотреть на битву титанов.

Я чувствую себя настолько в своей тарелке, что на время даже забываю, кто я и где я.

Ору, прыгаю, ругаюсь громко и матерно, отвечаю на обжималки и рукопожатия ребят из своей команды после каждого словленного мяча.

Солнце поднимается все выше, становится просто адски жарко, майка под олимпийкой и толстовкой насквозь мокрая, волосы мои мокрые, рожа красная, глаза бешеные.

Красотища!

Пока играем, я этого особо не чувствую, некогда.

Но вот игра завершается, с нашим счетом, потому что кроме Ершова у той команды звезд не нашлось, и Шатер с компанией в итоге наваляли аж пять мячей разницы под восторженный рев трибун.

Когда все прекращается, все поздравлялки, обжималки, и так далее, парни топают в душ.

А я, наконец, ощущаю, насколько у меня все мокрое. Везде буквально.

Только верхняя одежда еще держится, карго непромокаемые, но дышащие, пятен нет, олимпийка просто не успела пропотеть насквозь. Но все это дело не за горами, если ничего не предприму.

Свалить с занятий – тоже не вариант. Мероприятие, из-за которого нас всех две пары мариновали на поле, отчетное, по его итогам буду раздаваться задания, а, значит, необходимо там появиться.

Я напоследок устало даю пять восхищенному Костяну, выслушиваю в очередной раз, какой я красавчик и крутой вратарь, и топаю к своему рюкзаку.

Возле него пасутся Лола с Катькой.

Рюкзак выглядит потрепанным, не иначе, у третьекурсниц силой отбивали.