– Нинуля, здравствуй! Не помешали?

Полноватая брюнетка с длинными прямыми волосами подняла ладошку, одновременно приветствуя нас и призывая к тишине. Другой рукой она прижимала к уху мобильный:

– … всего хорошего, до свидания! – попрощалась она и улыбнулась нам. – Вы прямо вовремя! Вот, значит, кто меня с насиженного места прогнал?

Мне стало неловко, хотя я и не могла объяснить за что. Нину переводят по каким-то внутренним причинам, но я, вроде как, соперница. Я открыла рот, намереваясь что-то сказать, но не успела, потому что Нина заливисто расхохоталась:

– Расслабься! Видела бы ты свое лицо сейчас! Пошутила я, это Филиппок – чудила, а ты тут вовсе не при чем.

– Нина, – предостерегающего начала Катя. – Не надо.

– А чего не надо? Я молчать должна? Нравится вам кланяться нашему шизику – на здоровье. Ты не знакома еще с его Величеством Филиппом Говноедовичем? – обратилась она ко мне. – Ах, ну да, его Светлость изволила отвалить в командировку.

– Не начинай, – вздохнула Королева. – У нас на Олю вся надежда, если она сейчас испугается и убежит, то придется вам с Разумовским друг друга еще пару недель терпеть.

– Я не пугливая, – встряла я.

– Угу, – согласилась Нина. – Удачи тебе тут. Я до жути счастлива свалить в архив, подальше от нашего цареголового. Кстати, меня Нина зовут. Тебя Оля, да? Можешь звать меня Нина Александровна! Шучу. Зови, как хочешь. Сейчас, девочки, посидите две минутки, до тубзика добегу и пулей обратно.

Мы остались вдвоем.

– Оль, ты не обращай внимания, ладно? Лапина, на самом деле, очень любит свою работу. Просто у них с Филиппом… – она запнулась. – С Филиппом Олеговичем, мягко говоря, терки. Он любит все контролировать, а она у нас – человек свободный. На этапе, когда это направление требовалось развивать, нужен был как раз такой человек – умный, решительный, инициативный. Нинуша с нуля развернула такую деятельность, что теперь едва ли не четверть оборота всей компании держится именно в этом отделе. Работа стабилизировалась, и Филе потребовался притертый винтик – простой исполнитель его воли. Нинка стала лишней, вот он ее и турнул. Непорядочно и некрасиво. Но его можно понять – она умная и хваткая. У нее были все шансы скинуть его с должности, самой возглавить отдел.

– Почему же тогда она уходит?

– Это не ее желание. Пока Разумовский что-то может решать, он за нее и решил. Но, надо отдать ему должное, он ей зарплату вышиб раза в полтора больше, чем она сейчас получает, к тому же – сумма стабильная, от количества заказов никак не зависит.

– Чем же она недовольна? – изумилась я.

Катя махнула рукой:

– Сам факт – когда надо было поднимать дело, пахать, придумывать, вертеться, Нина была нужна. Как только все наладилось – получай пинка под зад. Некрасиво это. Да и нравится ей тут – и клиенты, и штат сотрудников, живое общение. В архиве что? Бумажки. Для бабушек работа!

– Может, для интровертов? – предположила я.

– Может и для них, да только Нина без людей зачахнет.

В этот момент вернулась Лапина:

– Что, змеюки, шипите? – шутливо прищурилась она. – Поди, все кости мне тут перемыли?

– Олечка, Нина шутит… – начала было Катя, но Нина ее тут же перебила:

– Так, Екатерина Анатольевна, ну что за детский сад? Посмотри на Олю! Кого ты видишь? Дуру? Я вижу взрослого адекватного человека, который прекрасно понимает юмор и не делает трагедии из знакомства с коллегами. Оля, я права?

Я кивнула.

– Вот видишь? Я права. Короче, завязывай опекать девочку, она уже большая, сама разберется и в обиду себя не даст. Так?

Я снова кивнула.

Катя влезла:

– Мы тут шутим, нам можно, но если мастера начнут себе много позволять, то сразу их на место ставь. Не позволяй лишнего. А то они начнут с тобой брататься, потом на шею сядут. Будут выкаблучиваться, мол, к «своим» отношение особое. А у нас ко всем отношение одинаковое. Если дать им слабину, то вся работа встанет! Будут заявки себе получше выбирать, а ты еще и виноватой окажешься.

– Запомни, ты – их начальник, – жестко сказала Нина. – Тебя должны уважать, немножко бояться, чуточку ненавидеть, но ни в коем случае, никогда не держать за «свою». Ты не «своя» – ты выше! Сначала будет немного тяжело, но потом привыкнешь командовать. За уши не оттащишь!

Впервые за последние полгода я почувствовала, что все будет хорошо.

Внезапно дверь распахнулась:

– А кто это тут у нас скучает? – раздался вкрадчивый тенор. – Ой, Нинуша, ты не одна?

– Знакомьтесь, – махнула рукой Лапина. – Это Оля – будет работать на моем месте. Оля, это – Игорь Васильевич Тетерин, занимается тем, что просиживает штаны.

Покрасневший до корней своих русых волос Игорь кивнул мне:

– Очень приятно, просто Игорь.

– Взаимно, – ответила я и улыбнулась. – Просто Оля.

***

К концу первого рабочего месяца я чувствовала себя в коллективе, как рыба в воде. Казалось, что я работаю с этими ребятами уже десять лет!

Начальник, против ожиданий, произвел довольно приятное впечатление. Хотя Катя, по секрету, посоветовала мне не расслабляться.

– Пока ты качественно выполняешь свою работу и беспрекословно следуешь всем его указаниям – ты молодец. Как только ты посмеешь что-то возразить – сразу хана. Он будет с тобой мил и любезен только до тех пор, пока ты его во всем устраиваешь.

– Приказы не обсуждаются, приказы исполняются? – хмыкнула я известную армейскую истину.

– Именно, – чересчур серьезно отреагировала Катюша. – Ты – начальник, я – дурак. Это единственный способ сохранить место, зарплату и нервы.

– Да ладно тебе!– легкомысленно отмахнулась я. – Все руководители обладают манией величия. Тем более, еще Нина говорила, что мы для мастеров – начальство и нас должны немного ненавидеть и бояться. Думаю, и нашего начальника мы должны немного ненавидеть и бояться!

Моя напарница усмехнулась:

– Знаешь, из-за чего он расстался со своей последней девушкой?

– Из-за чего? – проявила я уместное любопытство.

– Из-за того, что она после мытья посуды не закрывала крышечку на баночке со средством.

Видимо, на моем лице отразилось полное непонимание, поэтому Катя попыталась разъяснить:

– Ну, средство! Для мытья посуды! Сверху у него крышечка! Ты ее откидываешь и из дырочки выдавливаешь средство на губочку. Поняла, да?

Я кивнула.

– Ты после этого закрываешь крышечку?

Я задумалась. Закрываю ли? Да я даже не обращаю внимания на такие мелочи. Я честно ответила:

– Сложно сказать. Раз я не могу вспомнить, значит, видимо, не закрываю. А еще это означает, что меня точно не парит этот момент хозяйственной жизни.

– Никого не парит, – обрадовалась Королева. – А его – парит. Прямо даже кипятит!

– Так и кто кого по итогу бросил-то? Он ее за бесхозяйственность? Или она его за занудство?

– Поди, знай, – многозначительно подмигнула Катюша. – И, я подозреваю, это не единственный пунктик. Знаешь ли, зубная щетка повернута не на север головкой, постиранные носки сложены баранкой по часовой стрелке, а не против…

– Ручки кружечек повернуты в разные стороны, – радостно подхватила я.

– Не, – понизила голос напарница. – В одну. Но под разным углом.

Я вспомнила этот разговор и широко улыбнулась. В душе было тепло и спокойно. Я подошла к машине уверенной походкой, рисуя в воображении картины обеспеченного будущего. В них моя «букашка» была Мерседесом, не меньше.

Я села и привычным движением далеко вытянула ремень безопасности.

– Да уж, миллионерша! – сразу вернула я себя в реальность. – Денег хоть бы на ремонт ремней заработать пока. А уж потом и мерседесы, и загородные дома, и богатые женихи.

Еще зимой я отломала ушко у ремня, и теперь вместо гладкого пластикового бока защелка заканчивалась острым, как бритва, металлическим уголком. Ездить это не мешало, а пристегиваться я уже приноровилась – если вытянуть ремень достаточно далеко, то при защелкивании не поранишься. Хотя, первый месяц я регулярно напарывалась манжетой пуховика.