– Да, – сказал Чингиз тихим голосом. – Это называется – взгляд бога. А под взглядом бога никто не желает чудить.

Чингиз подошёл к спинке кровати, у мягкого изголовья аккуратно лежали две подушки, сверху лежала пачка «Честерфилда» и на ней одноразовая пластмассовая чёрная зажигалка. Чингиз перевёл взгляд на высокий узкий подоконник. Там блестела на дневном свете массивная квадратная пепельница, через стеклянные стенки видны несколько недокуренных сигарет.

Чингиз поискал глазами очиститель воздуха или кондиционер, ничего похожего не увидел и подумал, что женщина курила, а комната совсем не прокурена. Он вытянул шею, чтобы получше рассмотреть женское тело. Широко раскинутые ноги лежали поперёк кровати, смыкающиеся в промежности крупными половыми губами слегка раздвинутыми. Тело распласталось спиной на полу, руки над головой согнулись в локтях, красный шёлковый халатик раскинулся как кровавые крылья убитого ангела, грудная клетка пробита выстрелом из обреза. Яркая губная помада на лице выделяла приоткрытые пухлые губы, испачкав белоснежные ровные зубы.

Чингиз несколько минут хмуро рассматривал половые органы женщины, покручивая на своём пальце золотой перстень. Наконец он ухмыльнулся, посмотрел по очереди на Валета, Лазаря, Сибиряка и вошедшего минуту назад Ворона с двумя пистолетами в руках.

– У этой женщины буквально вот-вот был секс с мужчиной, – сообщил Чингиз. – Мы кого-то упустили. И этот кто-то о нас знает.

– Мы же в масках, – развёл руки Валет.

– Нет. Он ушёл до того, как вошли в дом, но прямо перед нами. – Чингиз поднял указательный палец, показывая жестом, чтобы пока молчали и приблизился к подоконнику. Он поводил указательным пальцем в пепельнице и покачал головой. – На сигаретах нет помады, и если женщина просто спала, то зачем ей накрашенные губы. – Он взял пачку «Честерфилда» и зажигалку и прикурил: запах анаши мгновенно наполнил комнату, приглушая неприятные застоявшиеся запахи смерти. Чингиз растрепал все до единой сигареты. Везде трава, смешанная с табаком. – Этот не́кто так спешил, что забыл свой наркотик.

– Так получается, он даже не сказал ей о нас? – спросил Лазарь.

– Да, но тогда получается, что жена прямо при муже приводит мужика, – ещё сильнее развёл руки Валет в недоумении. – У них, наверное, шведская семейка.

– Нет, – покачал головой Чингиз. – Этот неизвестный приходил через потайной ход. Он знает, как войти и выйти. Значит, он очень хорошо знает Акулу. А Акула его, возможно… нет. – Чингиз рассмотрел напоследок комнату, стараясь уловить что-то упущенное. – Всё. Теперь уходим. – Он повернулся к Ворону. – Контрольные всем всучили?

– Да. Всем девять мэмэ ровненько между глаз положил.

Шесть бандитов в масках быстро пересекли начало коридора и ступили на лестницу. Ворон и Ко́сарь, почти одной средней комплекции, первыми сбежали на первый этаж в холл, встали перед входной дверью. Сибиряк, как телохранитель Чингиза и правая рука, пропустил всех вперёд. Перед ступенями он замешкался, положил одну ладонь на поручень, другой упёрся в стену, словно собираясь кого-то боднуть, наклонил лоб, из-под бровей осматривая лестницу: резные балясины, на столбе перед площадкой – золочёная шишка, покрытая патиной, ковровая дорожка с преобладанием красного цвета сбегала по ступеням, зеркало в мощной бронзовой раме. Но это его вовсе не волновало, он очень внимательно вслушивался, что происходило за его затылком.

Чингиз сразу заметил, что масса Сибиряка не колыхает за ним воздух и обернулся. Дёрнул вверх подбородком, задав беззвучный вопрос: что случилось?

– Да какой-то шёпот.

– Какой шёпот? – спросил Чингиз.

– Не знаю. – Сибиряк сжал кулак и большим пальцем показал себе за спину. – Оттуда кто-то шепчет.

– Уверен?

– Да. – Сибиряк поджал нижнюю губу, выдвинув подбородок и кивая. – Этот шёпот меня уже достал. Он всё громче и настойчивее. И мне кажется… это та мёртвая баба… с простреленной грудью.

Чингиз тяжело вздохнул:

– Да, с Акулой всё может быть. Пошли. – Он махнул головой в сторону. – Пойдём, Сибиряк. Нам нужно срочно уходить. – Чингиз кинул быстрый взгляд на ближнюю стену, где в тонких чёрных рамочках висело шесть портретов и собирался уже быстро спуститься, но застыл и воззрился на лица, словно его застолбили к лестнице. Он точно помнил, когда они сюда поднимались, на портретах были дети. А теперь со стены на него взирало шесть лиц испуганных мужчин, их глаза искажены и, Чингиз был уверен, слепли. Слепли прямо у него на глазах. Даже секунду назад это были другие люди и с каждым морганием они менялись и неумолимо искажались, и преображались в… Чингиз с ужасом понял, что на стене – шесть портретов с ними.

– Чингиз, всё хотел спросить. – Валет вывернул шею, чтобы посмотреть на предводителя. – Откуда ты знаешь Акулу?

Чингиз еле вышел из задумчивого оцепенения и тихо произнёс:

– Не помню.

– Странно, – Валет уставился глазами на зеркало, возвышающееся над ним как безликий великан, – как ни спросишь, ты ничего не помнишь. А Сибиряк, так вообще, даже не знает, откуда взялся… Ээ-п!.. Ээ-п!..

Все разом посмотрели на Валета.

– Ээ-п, ээ-п, – пытался вздохнуть он, резко сорвал маску с головы, вытянул указательный палец на зеркало. Его дыхание остановилось, лицо побагровело так, казалось, кровь сейчас начнёт сочиться через поры.

– Что с ним?! – крикнул Лазарь, тряся Валета за плечо и заглядывая в надувшееся лицо. За спиной раздался хруст толчёного стекла. Лазарь обернулся: стеклянная молния разрезала зеркало по центру сверху донизу, грязная вода просочилась в узкую искривлённую щель и поползла, растекаясь по полу тёмной лужей. Стёклышко вонзилось в глаз Лазаря…

Валет упал спиной на лестницу, лихорадочно затрясся, обрез выпал из его руки, быстро заскользил по ступеням и воткнулся в стену под бронзовой рамой зеркала.

Лазарю казалось, что стёклышко проникло в сердце и начало его остеклять «ежовыми осколками». Он заорал, быстро расстегнул молнию на ветровке, разорвал футболу и начал срывать с себя кожу. На искажённых портретах – глаза всех лиц покрылись мутно-голубой поволокой. Сибиряк упал на колени, сильно зажмурив глаза и прижав ладони к ушам, старался заглушить невыносимый громкий ведьмин шёпот, который немилосердно старался разорвать барабанные перепонки. Чингиз застыл: весь мир кружился на дьявольской карусели, погоняемый истеричными мерзкими хохотами.

Лазарь почувствовал, что внутреннее разрастание в груди завершилось. Он облегчённо выдохнул, перестал себя истязать сломанными ногтями и устало сел на корточки. Весь мир вокруг бандитов одномоментно нормализовался. Валет сумел свободно вздохнуть.

– Я больше не хочу здесь находиться, – наконец выдавил он, от напряжения разбрызгав всю слюну, собравшуюся во рту вместе с пеной. – Давай побыстрее отсюда ноги уберём.

Лазарь, Валет, Чингиз и Сибиряк поспешили сбежать с лестницы. Они почти бегом пересекли холл, у каждого в обеих руках по огнестрельному оружию. Массивная входная дверь в дом открыта нараспашку. С боков как на вечном посту и уставшие ждать, стояли Ворон и Косарь. Невероятное белое сияние изливалось из дверного проёма, из-за чего не видно творящееся на улице, будто там застыл бездонный туман.

Чингиз стянул маску с потных волос и откинул, не опасаясь, что по ней могут его найти, широко быстро шагая, гулко громыхал берцами по паркету.

– Кто дверь так распахнул?

– Была открыта, – ответил Ворон.

– Давайте, – Чингиз мотнул ладонью вперёд, – шустро уходим отсюда… Быстро покидаем дом!

– Хорошо… – Ворон и Косарь вышли первыми. Сразу следом скрылись остальные.

– Где?..

– Где это мы?! Это!.. Что это?! Чингиз! Стреляй!.. Сибиряк!.. Валет!.. Смотри!.. Смотри!..

– Что это?.. Смотри!.. Что это?!

– А!.. – грохнули выстрелы, ещё, и ещё. – А-а-а! – выстрелы посыпались, словно там завязался бой между двух армий. – Быстро все в дом!..

– Выхода!.. Входа нет!.. Входа нет!.. Куда мы попали!.. Нет входа!.. Нет выхода!.. Нет выхода!..