Итак, школа, огромный актовый зал, я – маленькая первоклашка иду на сцену с хрустальной вазочкой в руке с одним одиноким увядающим дохленьким цветочком и веточкой ёлочки. Смех в зале, потом тишина. И мой звонкий голосочек полетел со сцены в зал:

И тогда на сцену выходит директриса. Более страшной и властной женщины я тогда не видела. Её боялись все – от первоклашки до завуча. Так вот, обходит директор сцену со всеми этими огромными букетами «Салют Революции», «Победа Октября», «Слава Ленину», подходит ко мне и кладёт свою холодную тяжелую руку мне на плечо. Ну всё, думаю, конец моей вазочке вместе с засыхающим грустным гладиолусом пришел…

– Вот смотрите на эту маленькую девочку! – раздаётся звучный голос директрисы. – Она не бегала по улице и не обрывала все окрестные клумбы! Она просто взяла один цветок и сочинила прекрасный стих про нежность. Ура!

В общем, нашему 1 классу дали 1 МЕСТО.

Идти в музыкальную школу – самое грустное и тягостное занятие. Тоска и безысходность…

Прошлый раз я притворилась, что крепко уснула после школы. И мама не стала меня будить. Ура! Я проспала музыкалку! Потом в шуршащих листьях у остановки нашла раненого воробья. Какая уж тут музыкалка! Я срочно понесла воробья домой, его нужно спасать! Тут уж не до музыкалки! Или вместо того, чтобы ехать на автобусе, я вдруг решу идти пешком. Соответственно, в школу я приходила, когда мой урок был давно окончен… без меня. Конечно, у меня не всегда получалось придумывать причину, чтобы не пойти на уроки.

И всё же, есть одно заветное. Когда идёшь к школе по кленовой аллее, то вдалеке в самом конце видна сама школа. Старое двухэтажное здание с одной единственной дверью посередине. Дверь огромная, обитая красным дермантином. И вот если вдруг, идя по аллее, издалека я увижу белую точку на этом красном дермантине, это значит, что приходит Счастье. Потому что это ОНО. Объявление.

Вот! И тогда всё становится красочным, и тогда можно пойти в кулинарию и потратить сэкономленные на автобусе деньги на пирожное-кольцо! Пирожное-кольцо! Обязательно попрошу зажаристое, где побольше орехов наверху. И орехи будут осыпаться, а я каждую орешку буду ловить и возвращать на место. И знать, что сегодня музыкалки не будет! Сегодня у меня Счастье!

Вот оно – Счастье!!!

Мой первый и последний пионерский лагерь. К слову сказать, не просто пионерский лагерь, а спортивный, расположенный на тренировочной базе Школы олимпийского резерва. И дети, и спортсмены жили в вагончиках по пять-шесть человек.

Однажды в лагерь заехала футбольная команда на очередные сборы. И, к ужасу всех, через пару дней все узнали новость, что один футболист провел ночь с вожатой, но как бы так сказать, ну в общем, против её воли. И все в лагере шептали друг другу одно страшное слово, смысл которого мне был совершенно непонятен. Что именно оно обозначает, я не знала, но понимала, что это что-то очень страшное. И все дети сказали, что теперь в вагончиках спать будет очень страшно, и никакой шпингалет на двери не спасет вообще никого.

Поэтому мальчики предложили прийти в вагончик к девочкам и спать всем вместе. Я переходила в шестой класс, а моя сестра в третий. Мне было очень страшно. Ночью пришли мальчики из нашего отряда, мы сдвинули все кровати в одну большую и легли спать как шпроты в банке. С одной стороны от меня лежала моя младшая сестрёнка, а с другой девочка Оксана. Вот уже и не так страшно стало.

Вдруг, дверь с грохотом распахивается от пинка ноги физрука, и в вагончик вваливается толпа взрослых. Там были и директор лагеря, и старшая пионервожатая, и физрук и еще кто-то.

– Ах, вот они, вот они чем тут занимаются!

Не знаю, почему они выбрали именно меня, но на следующее утро на общелагерной линейке меня выставили на середину под флаг и стали громко позорить перед всеми за мое аморальное поведение. Младшая сестра вообще ничего не понимала, впрочем, как и я – я же спасала от неведомых врагов свою сестру…

В общем, сразу после линейки я взяла сестру за руку, и мы пошли домой. Пешком. Пришли. Дальше ничего не знаю. Но в лагерь мы больше не поехали. А этот стыд не понятно за что, но который я испытала, стоя перед всем лагерем, чувствую. До сих пор.

К слову сказать, через несколько лет директор этого лагеря был осуждён за растление малолетних спортсменок…

Стыд…

Библиотека. В детстве это было одно из самых любимых мной мест. Благо, далеко ездить не надо было – находилось оно в соседнем дворе, в трехэтажке.

Ходить между полками, трогать указатели, торчащие между книг, вдыхать библиотечный запах, смешанный с пылью и типографской краской. О, этот запах сухих пожелтевших страниц! Подходишь к полке, осторожно вытягиваешь любую книгу, сначала втягиваешь носом её запах, а уж потом осторожно открываешь и пробуешь её читать. Прямо тут, стоя возле полок. И зачитываешься до того момента, пока библиотекарь Надежда Павловна не подойдет и не позовёт в свой уголок – попить чаю.

– Пойдем-ка, дорогая, чайку попьем. Потом дочитаешь, дома.

– Так она же из читального зала!!!

– Ничего, я дам её тебе на ночь, не переживай.

Ну, а ночью, в Мире Фонарика и Одеяла – вот где были прочитаны все Урфины Джусы, все семь подземных королей, Джейн Эйр и Консуэлло с Шерлоком Холмсом вместе взятые.

Мои первые Мопассан и Эмиль Золя были, конечно, из нашей домашней библиотеки. Но вот то, чего не было в магазинах, я читала в моей родной библиотеке на улице Школьной. А географические атласы! А огромные подарочные издания про балерин с блестящими страницами! А журналы про лошадей и конный спорт! Ох, этот огромный, сказочный и далёкий мир! Сколько в нём всего разноцветного и интересного! Сколько хотелось узнать сразу, про всё, про всех!

И как же я любила бегать в этот Мир Библиотеки в свободное от музыкалки и домашних заданий время!

А уж помогать Надежде Павловне расставлять книги по полочкам ровненько, переплёт к переплёту, а уж вытирать с них пыль – это занятие для меня было сакральным. Разрешить мне, простой девочке собственноручно вытирать пыль с книг из Читального зала – ну это же самое что ни на есть проявление уважения и доверия! Поэтому подходила я к этому занятию с утроенной ответственностью и усердием.

До сих пор я не могу обойти стороной ни одну библиотеку и ни один книжный магазин. Особенно, если этот магазин большой, с сидящими на полу людьми с книгами в руках, с обязательным кафе где-нибудь в закутке, где каждый, абсолютно каждый посетитель пьет кофе «вприкуску» с книгой.

Часть моего детского сердечка навсегда поселилась там, в маленькой библиотеке на первом этаже старой трехэтажки…

Это про балет.

Когда меня спрашивали – что ты любишь больше всего на свете, я без запинки отвечала: «Балет, лошадей и собак».

И это именно так. Я одинаково беззаветно любила (и люблю) и лошадей, и балет, и собак.