Моему другу В.

«И будет в тот день: горы будут капать вином и холмы потекут молоком и все русла Иудейские наполнятся водою, а из дома Господня выйдет источник и будет напоять долину Ситтим.»

(Иоил. 3:18)

– Мать вашу через шестьсот шестьдесят шесть коромысел! – воскликнул я.

Слова относились к пешеходному светофору, который неожиданно переключился на красный.

Пятница была вчера, но из города хлынули прочь лишь субботним утром.

Мой черный «Insignia» с трудом продирался сквозь запруженные машинами улицы. Впрочем, из такой толчеи вряд ли бы вырвался даже какой-нибудь «Матиз».

Указатели напряжения, температуры и бензина в правом колодце стояли враскорячку.

Стрелка спидометра тосковала по крайней отметке «270», АККП безнадежно мечтала о шестой повышающей передаче.

Навигатор молчал.

Мое утро изначально не задалось.

Как всегда по выходным, я решил побаловать себя изысканным завтраком. Сегодня захотелось авокадо с сыром. Фрукт должен был быть кубиками, сыр – соломкой.

Для прецизионной нарезки пришлось поправить английский нож из стали «три-хром-тринадцать». По окончании процедуры, еще не проснувшись до конца, я уронил свой керамический мусат.

Пол на кухне был кафельным. Мусат раскололся на куски, обнажил нетронутое нутро – белое, как душа наивной девственницы.

От взрыва моей брани, вероятно, хлопнули двери пожарной лестницы на смежных этажах.

Дело было не в том, что оригинальное японское изделие стоило немалых денег и его приходилось заказывать по Интернету. Я впадал в исступление, когда вот так глупо ломалось что-то, составляющее мой полностью благоустроенный быт.

О сегодняшней поездке мы договорились на неделе, но меня прохватило желание хлопнуть кофейную чашку джина, позвонить другу и все отменить, сославшись на какой-нибудь форс-мажор.

Через минуту я подумал, что нарушать договоренность несолидно. Да и намечающееся действо тоже чего-то стоило.

Отменять я ничего не стал, собрал осколки мусата на совок и стряхнул в мусорное ведро.

Оказавшись в любимой машине – к которой я относился с той же нежностью, что герои «Трех товарищей» – я осознал, что жизнь еще не кончена.

И ехать на встречу с кем-то было лучше, чем тупо напиваться одному до вечера.

– Слушай, Валерка… – заговорил я, тронувшись на зеленый. – Ты так быстро подписал меня на это дело, что я даже не понял, какие они.

Колонна ползла медленней, чем гусеница, выпавшая из яблока.

Не верилось, что мы когда-нибудь достигнем точки назначения.

– Грудастые-ногастые, задастые-пиздастые, – ответил друг. – А главное – ебучие. Особенно так, которая старше. Причем без всяких мани-мани.

– А ты что, их… уже попробовал?

– А как ты думаешь, Витя? стал бы я звать тебя не пойми к кому? Нашел их на датинговом портале. Ну, то есть сначала списался с одной. Договорились встретиться у нее, приехал. Только начали – открывается дверь и приходит вторая.

– Так ты что, занимался с ними групповым сексом? – уточнил я, словно это имело значение.

– Видишь ли, Витя…

Валера переложил по-другому длинные ноги, потом без нужды отодвинул и тут же закрыл обратно ребристую шторку ящика на коробе за селектором.

–…Я не писатель и не поэт, мне не хватает слов, не могу объяснить. Но по отношению к ним понятие «групповой-негрупповой» неприменимо. Для них вообще секс – это не секс, а образ существования. Modus vivendi, как сказал бы Корнелий Тацит или кто там еще есть из латинских мудрецов?

– А говоришь, не поэт, Валерович! – я усмехнулся. – Поэт, и еще какой, Вергилий отдыхает. «Чести ища Менелаю, тебе, человек псообразный».

– Кто-кто? это откуда?

– Да никто. Откуда не помню – кажется, из «Илиады», читал в детстве. Неважно.

Впереди наконец рассосалось.

Я слегка надавил на газ, трехлитровый двигатель благодарно заурчал.

– Что ты имел в виду под сексом и не сексом?

– Для обычных людей секс – это после вздохов на скамейке, глаза в глаза и так далее по списку. А для них трахнуться – все равно, что поесть или попить. Ну, в крайности, как моей бывшей жене – пописать.

– Или как моей бывшей, никем на разу не выебанной, теще, сто херов ей в глотку…

– Витя, ты не прав, – перебил Валерка. – Если она была твоей тещей, значит ее хоть раз кто-то выебал.

– Верно, – согласился я. – И вообще ну ее к черту, не утром будь помянута. А как ты с ними договорился насчет сегодня?

– Так же просто. Предложил поехать на дачу. Спросил, не будут ли против, если со мной будет друг.

– И они были не против?

– А ты как думаешь? Все идет, как надо.

– А как же любовь? – насмешливо спросил я, не ожидая ответа.

Мы с Валерой – бывшие сокурсники, нынешние друзья – заканчивали размен четвертого десятка.

Наше сходство казалось абсолютным.

Семейная жизнь у обоих не сложилась; правда расстаться с женами удалось с минимальными потерями, без детей.

Работа не приносила ни удовольствия, ни доходов, позволяющих отдыхать на Мальдивах. Она всего лишь удерживала на зловонной поверхности жизни.

Единственной неизменной радостью пока оставался секс.

Без него все было бы плоским и неволнующим, как фильм по роману Джейн Остин.

Тут мы различались, дополняя друг друга. В сексуальном аспекте Валерка был безбашенным Моцартом, я оставался рассудительным Сальери.

Такое сочетание обеспечивало идеальность нашего тандема.

Идеальным было и то, что Валере от исчезнувших во мраке жизни родителей осталась дедова дача за городом. У меня имелась машина.

Точнее, машины имелись у меня одна за другой с позднего студенчества.

Автомобили составляли одну из главных радостей жизни, порой казались даже более важными, чем секс.

Нынешний лимузин – официально принадлежащий к «среднему» классу, на самом деле имеющий уровень «бизнеса» – означал внешнюю видимость успеха, хотя я еще не выплатил автокредит.

Мы часто развлекались, пригласив двух подружек. Валеркина дача была подходящим местом: прилепившись на склоне известняковой горы, она имела рельеф, позволяющий спрятаться и от соседей и друг от друга.

Каждый год, прожитый после тридцати, напоминал, что время работает против нас; хотелось урвать все возможное.

Слова насчет «money-money» имели смысл.

Мы никогда не покупали проституток, но большинство женщин с сайтов знакомств вымогали блага, рестораны и подарки. Лишь немногие отдавались ради любви к процессу.

Найденные Валеркой на эту субботу были подобны нам в стремлении к приключениям.

– Они замужние?

Этот вопрос являлся существенным.

Семейный статус не имел корреляции с сексом на стороне, чужих мужей мы не опасались.

Устои брака тоже ничего не стоили.

Как раз напротив: замужние женщины познали горести супружества и знали, что им надо от жизни.

А в незамужних – как косточка в спелом сочном манго – всегда таилась матримониальная угроза,.

Потому все следовало прояснить сразу, чтоб при необходимости проявлять осторожность.

– Свободные, бездетные, замужами не были и не собираются, – ответил друг. – Никаких опасностей, причем до самого конца. У одной стоит спираль, вторая on pills. Ебись – не хочу.

– Тебя послушать, златоуст, так эти подружки – просто какая-то сказка.

– Сам увидишь, – Валерка усмехнулся. – И сказка станет былью. Они, кстати, не подружки.

– А кто же тогда?

– Сестры. Правда, с большой разницей. Старшая вроде наша ровесница, младшей за двадцать. Как я понял, на потрахе всегда вместе. Причем насчет грудастости-ногастости разделено. У старшей аааагромная грудь, у младшей километровые ноги. Если бы из двух склеить одну, цены б не было.