Девочку грубо хватают за волосы, и снова волокут к возу. Ларе приходиться заплетать ноги и идти согнувшись. И снова боль и волосах, и в спине, подошвы сводит от холода, и ледяной корки, от которой лопаются волдыри.
Лара вместо облегчения, что расстрел миновал, ощутила досаду. Вместо близкого рая снова мучения, и пытки. И ей придется это выдерживать.
Ну, что же следует собрать все мужество и держаться до конца.
Лару волокут к возу, угрожая сорвать скальп. Потом девочку привязали за руки веревкой к крыше спине воза. И уселись за коней.
Нашли новую пытку. Заставили босой, и полураздетой бежать за возом по снегу.
Лара задыхалась от бега. Голодная, измученная девочка, мчалась за возом. Фашисты выбирали скорость, так чтобы Лара едва успевала перебирать, босыми, подпаленными, и сбитыми ногами. Юная партизанка испытывала головокружение, но продолжала мчаться.
Немцы гнусно хихикали. Указывали на девочку пальцами. Лара, собрав силы крикнула:
- С вас шкуру сдерут!
И в ответ смешки. Возница подхлестнул коня, веревка натянулась, и Лара упала на живот, ее поволокло. Девочка закричала от боли. Драло грудь, разрывало кожу.
Некоторое время Лару волокли, пока она не потеряла сознание. Потом ее подняли, положили на воз и укрыли. Отвезли в тюрьму.
Опытный немецкий врач вколол укол, и девочка снова пришла в себя.
Фашист заметил:
- Пусть сегодня отдохнет!
Лару буквально отнесли в камеру. Девочка провела там полдня и ночь, полузабытье. Но под утро пришла в себя и заговорила. На завтрак узницам дали плохо испеченного хлеба и крапивного супа. Лара поела и, ей стало немного легче. Но было очень больно. Болела и содранная грудь, и живот и исполосованная спина, и сбитые, покрытые лопнувшими волдырями ноги. Побаливали и волосы, за которые дергали, и покрытые синяками кисти рук.
Да пытали ее изрядно. Лара вздрогнула. Что ей сулит следующий день?
Будут ли пытки?
Вскоре снова появились фашисты, и поволокли едва прикрытую окровавленными лохмотьями девочку-подростка, на допрос. На сей Лару ввели в специальный кабинет, стены которого увешаны различными пыточными приспособлениями.
Фон Краузе сидел на кожаном кресле. Рядом суетились палачи, в красных масках. По правую руку от штурмбанфюрера стояла женщина в белом халате и дающих зеркальные блики очках. На руки она одела резиновые перчатки.
Фон Краузе ласковым тоном спросил:
- Ну, ты передумала? Будешь говорить? С кем ты поддерживаешь связь в деревне?
Ларе стало в этом подвале по-настоящему страшно. Горел камин, на котором грелись приспособления. Пахло паленым мясом, и засохшей кровью с мочой. Очень жуткое место.
Но Лара дрожащим голосом произнесла:
- Не скажу!
Фон Краузе рявкнул:
- На дыбу ее!
Лару поволокли к дыбе. Палач одним движением сорвал, и без того еле державшиеся, окровавленные лохмотья. Обнажилось, худенькое, но жилистое тело девчонки. Уже сформировались небольшие, исцарапанные о ледяную корку сугробов груди, прорисовалась тонкая талия. Все спина была в шрамах и порезах от проволоки. Через пару лет Лара обещала стать симпатичной, фигуристой девушкой. Руки и ноги казались тонкими, но с мышцами, икры выделись резче, так как Лара каждый день проходила десятки километров.
Фон Краузе усмехнулся, и растянул губы в плотоядной улыбке. Ему нравилось пытать девчонок и молодых женщин. Неплохо также и мальчиков. А это девочка ничего симпатичная. И много с ней он проведет приятных часов.
Ларе закрепили сзади руки и стали поднимать вверх, выкручивая суставы. Босые, измученные ноги оторвались от каменного пола, захрустели кости.
Девочка наклонилась вперед, и палач взял за узкие плечи и резко ее дернул, провернув в суставах.
Охнув, Лара провернулась в лопатках. Другой из палачей нацепил специальные, изготовленные для пыток детей колодки с узкими дырочками, и закрепил их на лодыжках. Дополнительный вес колодки усилил боль в плечах.
Фон Краузе усмехнулся и произнес:
- Ну, Лара... у тебя есть выбор - терпеть лютую боль, или все рассказать нам. Мы в этом случае тебя простим, вылечим, отправим учиться в Германию! Ну говори с кем ты поддерживала связь?
Лара в глазах ее светилась боль, упрямо произнесла:
- Не скажу!
Фон Краузе холодно произнес:
- Начинайте!
Палач принялся размеренно, неторопливо, словно выбивая ковер, лупить пленную партизанку семихвостатой плетью по спине и ягодицам. Лара стиснула в титаническом усилии зубы и молчала. Хотя боль страшнейшая, тем более, что удары ложились на уже исполосованную ранее проволокой спину.
Девочка дышала тяжело, из губы потекла струйка крови, но молчала. Ни крика, ни стона.
Фон Краузе в досаде приказал:
- Сильнее! Давай сильнее!
Рослый, широкоплечий палач стал больше вкладываться в каждый удар. Открылись раны, и полилась кровь. Но Лара упорно молчала. На сотом ударе рыжая голова девочки мотнулась, и она потеряла сознание.
