Немного подумав, я попробовал подписать рисунок двумя-тремя словами. Но опять, неожиданно, сам собой полез коротенький рифмованный рассказ, хотя стихи я не пишу и Гёте тоже не люблю.
Мне снились загнанные кони,
С наездниками в бешеной погоне,
Они, земли ногами не касаясь,
Мчались вперед, жокеям подчиняясь.
Догнать соперника стараясь.
Вот, чистокровный верховой,
Он побеждает не впервой,
Легко он фаворита догоняет,
Как обойти его он точно знает.
И долго два коня ноздря в ноздрю бежали,
Горячий воздух паром выдыхали,
За чью-то алчность эту битву продолжали,
И дальше гнали, гнали.
И всё ж не отстает четверка,
Хотя восьмерку подгоняет порка.
Ее жокей не хочет уступать,
Врагу победу отдавать.
Под топот их стремление к удаче,
Кого-то позже сделает богаче,
Когда ж финальный колокол пробьет,
То неудачников отчаяние убьет.
Но адский хруст всё прерывает,
Одна из лошадей хромает,
То бедная четверка, еще немного проскакала
И перешла на рысь, и с болью молча встала.
Жокей прям на ходу с нее слетает,
Кладет коня на бок и обнимает,
Он ничего не понимает, он плачет, он рыдает,
Он бешено страдает.
Вот два врача бегут, сил не жалея,
Один хватает за руку жокея,
Насильно в сторону его толкает.
Второй снотворное коню вливает,
Безжалостной рукой его он убивает.
Всё кончено. Четверки больше нет.
Конь не увидит больше белый свет.
И всадник слёзы вытирает,
И как молитву бесконечно повторяет:
«Азарт толпы приводит к смерти,
Вы, кони, в доброту людей не верьте».
Едва дописав последнюю строчку, я увидел перед собой хозяйку вечеринки, которая бесшумно вошла ко мне в кабинет. В одной руке у нее были два пустых фужера, а в другой бутылка «Периньона». Я быстро закрыл блокнот и отложил его в сторону. Барышня присела на край стола, хитро посмотрела мне в глаза и подала фужер, в который потекла пузырчатая жидкость. Я залпом выпил и попросил еще, затем еще, еще.
Нашу постель я плохо помню, но утром я проснулся дома. Один и без блокнота. Его долго искали, но так и не нашли.
Сказать, что я расстроился, ничего не сказать. Блокнот был моим другом много лет. Я в нём записывал глупые мысли, свои безумные идеи, банальные рассказы и, конечно же, чиркал разные рисунки. А еще эта тетрадка была моей второй памятью. Я вел дневник, хоть и не часто. И вот теперь я его глупо потерял.
Оставалась одна маленькая надежда, что кто-то из гостей так пошутил и вернет его мне. И правда, звонок раздался через пару дней. Приятный женский голос не спеша поинтересовался моим именем и не терял ли что-либо на прошлой вечеринке.
Я подскочил от радости на месте.
– Конечно, терял! Где он? У вас? Я даже заплачу!
– Нет, ничего не надо, – как-то разочарованно ответила девушка, – но вот от кофе я не откажусь.
– Кофе? – переспросил я, надеясь, что разговариваю именно с той самой брюнеткой, которая стояла у окна. – А может быть, мы еще и поужинаем вместе?
– Знаете, – она взяла пятисекундную паузу, как бы оценивая саму правильность такой идеи, – я должна вам кое в чём признаться. Без разрешения я прочитала несколько рассказов в вашем блокноте. И последний тоже. Про скачки, про четверку. Должно быть, это плохо, но я не удержалась.
– Да ничего страшного, – я как-то тоже растерялся.
Но мне это совсем не понравилось, всё же мой блокнот нёс в себе личное, и я как-то и не думал, что кто-то посторонний может его читать.
Но девушка уже задавала мне другой вопрос:
– Скажите, а это история со скачками, она настоящая?
– Да нет, – протянул я, – это мой сон, который я от безделья решил нарисовать. А что, ужасно получилось?
– Да вовсе нет, – сказала она уже более уверенным голосом, – очень даже интересно.
И я почувствовал, что она улыбнулась.
– А знаете, если уж вас смущает ужин, то, может быть, мы вместе сходим на ипподром. В эту субботу скачки! Вы когда-нибудь бывали на ипподроме? – и, не дожидаясь ответа, вдруг ей там не интересно, я добавил: – Я там ни разу не был, представляете!
– Тогда откуда вы знаете про скачки в эту субботу? – и она весело засмеялась в трубку.
– Если честно, то я как раз собирался впервые сделать пару ставок, вдруг повезет, – сознался я как пойманный воришка.
– Ставки?! – и я услышал в трубке неподдельный интерес. – А знаете, я соглашусь, уговорили. Встречаемся у главного входа на ипподром за полчаса до начала. Вы меня легко узнаете, вы на меня глазели на вечеринке, но побоялись подойти. Надеюсь, не успели позабыть?
Я покраснел до всех корней своих волос.
– Нет-нет, конечно, не забыл! – и у меня отпустило на сердце. – Вот только имени я вашего не знаю!
– Принцесса, – весело засмеялась она, – меня все зовут принцесса! Знаете почему?
– Нет, откуда? – по-идиотски промямлил я.
– Мое имя… – тихо и игриво произнесла девушка с паузой, – Диана.
Вот так мы и познакомились у ворот на ипподром, где, кстати, в тот день выиграла именно четверка, на которую она уговорила меня сделать ставку. Четверка пришла первой и без падений. А сами скачки произвели на меня очень сильное впечатление, впрочем, и выигрыш поднял мне настроение тоже.
– Ну как? – взяв меня под руку, спросила Диана, когда я укладывал в карман небольшую пачку денег. – Хлеба и зрелищ? Кстати, боясь голодных бунтов, римские сенаторы раздавали хлеб для бедноты бесплатно, ты в курсе?
– Ну да. «Тот, кто боится ненависти, тот не умеет управлять», – ответил я.
– Сенека Луций! – Диана сжала мою руку и остановилась. – Ты что, можешь с ходу цитировать великих римлян?
– Нет, конечно, но в Хартвуде[4] особое внимание уделялось истории древнего Рима.
– Просто в Хартвуде уделялось особое внимание, – улыбаясь, передразнила меня Диана, и я понял, что в этот момент заинтересовал ее.
С того дня мы и начали встречаться. Редко, потом всё чаще, но не свободно, а только тогда, когда ей было удобно. Диана всегда ловко уклонялась от моих вопросов. Кто она, откуда? Где живет, чем увлекается, что закончила, где работает? И почему она могла не отвечать на мои звонки и не появляться по много дней? А потом вдруг нагрянуть и абсолютно свободно прожить у меня неделю. А то и две, и даже три.
Ответов я не получал, но и голову себе не ломал. Ведь она и от меня ничего не требовала, не просила верности или подарков. Ни разу не брала с меня никаких обещаний. Не намекала она и на перспективы в наших отношениях. На вопросы о будущем всегда отшучивалась: «Всё будет так, как надо, даже если всё будет иначе».
Всё и так было прекрасно.
Только однажды вскользь упомянула, что если и дает советы, то только те, к которым мне стоит прислушаться. И в тот момент мне показалось, что она знает что-то больше, чем мне говорит.
