Рывок? Где же рывок каната? Где толчок? Со страхом жду, но его нет.
Ноль – Ноль.
Рывка всё нет, я продолжаю падать. Пипец, это конец!
И тут толчок, еще толчок. Я просыпаюсь.
Шасси мягко коснулось полосы аэродрома, движки сработали на реверс, и жуткий гул моторов вернул меня на кресло в самолёте.
Мы приземлились.
Всё в порядке.
– Ник, – высокий крепкий мужчина с широкой белой улыбкой и с крепким рукопожатием встретил меня в зале ожидания аэропорта.
На вид ему было лет сорок пять. Одет был простовато, мешковато, со множеством карманов, но во всём удобном, прочном, теплом. Я заметил, что за его доброй улыбкой прятался внимательный и цепкий взгляд, как будто бы через прицел винтовки. А еще от этого взгляда веяло холодом, расчетом и умом.
«В суровом крае выживать сильнейшим», – подумал я.
– Макс, – я назвался и попытался улыбнуться ему в ответ.
«Улыбайтесь, господа! Улыбка в Америке – это ваша визитная карточка», – вспомнились слова неизвестного мне журналиста.
– Как долетели? Не трясло? – спросил он и перехватил мой чемодан.
– Спасибо, всё нормально!
Я еле поспевал за его быстрым шагом.
Мы вышли из небольшого здания, и я сразу же оказался в поздней осени, хотя на календаре был еще летний август. Со стороны залива дул холодный ветер, который и сводил на нет потуги солнца дать тепло. Я посмотрел наверх. Там облаков немного, но небо было серым, хмурым. На небольшой парковке машин стояло мало, и все они по очереди отъезжали к парому, перевозящему их через реку в город. Мы подошли к большому пикапу премиальной марки, салон которого еще приятно радовал запахом новья.
По довольному лицу Ника я понял, что он еще не до конца успел понять, что обладает этим чудом.
– Поздравляю с покупкой, – нарушил я наше молчание и понял, что точно попал в цель. – Хороший аппарат, я его знаю.
– О да, спасибо, – он с вожделенной улыбкой пристроился к корме впереди идущей машины. – Я давно мечтал о таком. У нас тут у всех или свои, или япошки, а я всегда мечтал о немце, – и он нежно погладил руль своей широкой ладонью. – А у вас тоже пикап?
– О нет, что вы, – я отвел глаза в сторону, – у нас в городе такой мерин не нужен. Мы покупаем тачки поменьше и поэкономнее.
– Слышал-слышал, – Ник длинным пальцем под рулем ловко сдвинул рычаг коробки передач наверх, – вас всех хотят пересадить на батареи. Но здесь на них не выехать ни загород, ни к другу в чужой город, ни в лес. И уж тем более зимой. Заглохнешь где-нибудь в глуши, и тебе крышка.
Ник аккуратно въехал на паром.
– Кстати, мне сообщили, что вы в руках винтовки не держали, это правда?
Он искоса взглянул на меня, и я уловил в его интонации и небольшое удивление, и капельку презрения. Как так, мужчина не имеет оружия и не умеет им пользоваться? И как такой может уважать себя, если не знает, что такое твердость рукоятки, тугость курка, точность прицела и отдача от выстрела. И можно ли такому парню доверять? Всё это улеглось в одном единственном вопросе «Это правда?».
– Почти! – твердо ответил я. – Вам нужно будет дать пару инструкций и советов.
– Окей! – Ник опять улыбнулся своей американской широкой улыбкой. – Это запросто. Стрелять не так уж сложно, как может показаться. Тут самое главное – любить свое оружие. Ухаживать за ним. Лелеять. И тогда оно не подведет вас в нужный момент. Поверьте мне, – и он опять внимательно посмотрел на меня.
«Эге, – пришла мне мысль, – да ты у нас романтик».
– Сегодня мы ночуем в городе, а завтра утром выйдем на лодке в сторону нашего острова. Там и потренируемся. Пару уроков и, я обещаю, что без добычи не уйдете. Погодку на ближайшие дни обещают неплохую. Хотя здесь всё может меняться очень быстро. Вы взяли с собой теплый свитер, болотные сапоги, теплые носки, шапочку, перчатки?
– Кое-что взял, – ответил я, перебирая в уме, что же я успел купить с собой из теплых вещей в Лас-Вегасе.
– Завтра утром проверим всё ваше обмундирование и, если что, докупим рядом в магазинах. Тайга ошибок не прощает.
Наш путь от аэропорта до отеля занял меньше пятнадцати минут. Городок был небольшой. Людей на улицах почти не видно. Дома в основном двух-трехэтажные и преимущественно бежевого цвета. Чуточку унылые, но совсем не грязные и не обшарпанные. Мы только и успели проехать верфь, почтовое отделение, одноэтажную аптеку, как уже остановились на большой, но неухоженной парковке. Ее окружали невысокие сооружения, похожие на складские помещения, а за ними строительная площадка. Возводился высокий металлический каркас.
На Аляске, видимо, как и везде, повсюду на стройке работают только несколько человек, и столько же за ними наблюдают, а еще столько же руководят.
«Везде одно и то же», – подумал я.
Через дорогу на противоположной стороне улицы стоял Express Hotel. Я полез в карман, достал визитку и сверился. Всё верно, отель принадлежал Нюре. Гостиница располагалась в двух трехэтажных корпусах и внешне точно выглядела, как во всех американских фильмах – стены здания были обшиты деревянной рейкой. А вот есть ли под этой дощатостью что-то, кирпич или бетон – сразу неясно. Впечатление было такое, что дом легко развалится, лишь только стоит мне легонько опереться на него плечом. Бежевый цвет рейки разбавляли зелёные маркизы. От этого вид здания был более презентабельным.
Мы перешли дорогу и вошли в холл, где приветливая администратор поторопилась к нам навстречу. Меня порадовало то, что ключи были уже заранее приготовлены, и заселение в номер заняло не больше трех минут. Да и сама комната была приличной: большой, чистой и проветренной, с широкой кроватью, на которой покоился толстенный матрас. Окно во всю стену прикрыто прозрачным тюлем, массивный деревянный шкаф. На стене, как и положено, большая плазменная панель телевизора. Очень уютно.
Я подошел к стене и убедился, что здание не дощатое. Стоящий за моей спиной Ник хотел было продолжить наше знакомство за ужином и пивом, но увидев мой угрюмый вид, деликатно попрощался, пожелав хорошего вечера. Завтра в семь он уже будет у меня, какие уже тут посиделки.
Зачем я здесь? Что мне здесь нужно?
Я лег на кровать в одежде, скинув только обувь, уставил тупой взгляд в высокий белый потолок, и на память сама собой пришла картинка из моего недавнего прошлого.
Июнь 2017 года. Москва. Диана
Сам не знаю, зачем в тот вечер я пришел на эту вечеринку. У моей давней знакомой собрался большой бомонд артистов, художников и музыкантов. Все женщины в красивых платьях и на высоких каблуках, мужчины в модных шмутках и с рыжими часами на руках. Вино, шампанское рекой, умные речи, смех и позже танцы. Но я скучал, хотя и заприметил для себя одну красивую брюнетку, которая в одиночестве стояла у окна с фужером и с неприступным видом наслаждалась сиянием ночной Москвы. Я поглазел, но не решился подойти, и через час уединился в тихом кабинете.
Достал свой, обитый красной кожей, маленький блокнот, где на первой странице, на случай потери были указаны мое имя и телефон. Когда-то в детстве мне подарил его отец, и с тех пор я с ним не расставался. Он для меня и память, и особый флёр. Так родилась привычка – писать и рисовать всё только на бумаге.
Присев в глубокое кожаное кресло, я попробовал набросать свой ночной сон. Он был про скачки: ипподром, кони, всадники, ставки, зрители, ажиотаж. Я попробовал изобразить всю эту пеструю картинку в одном реальном движении, в стремлении наездников к победе. Но рука сама собой стала выводить очертания трагедии.
Страшное падение коня. Еще секунду назад этот конь был лидером в гонке, он не скакал – он летел, как будто имел крылья. Но вот его нога легонько подкосилась, затем скривилась, и… мой карандаш прорисовал все контуры, штрихи. Придал тоску и горечь. Безнадежность.
Закончив рисунок, я долго в него всматривался и не мог понять, откуда ко мне пришла эта картинка. Во сне падения я не припоминал, хотя, возможно, вспомнил не весь сон.
