– Все женщины биологически устроены одинаково, Керим. Так что, в каком-то смысле, здесь покажут и меня тоже, и твою мать, и сестру, – Джангике очевидно была готова к подобным юморескам. – А если ещё раз что-нибудь отмочишь, я расскажу твоему отцу, что ты заставил девочку краснеть перед всем классом, и тогда он придет сюда и на живом примере своего сына покажет нам всем, как устроен мужчина.

– Тогда нам надо будет попросить лупы из кабинета физики, – парировала Заира.

– Ты походу уже видела да? – Керим уже потом понял, что подколол сам себя.

Классрук была в курсе симпатии Керима к Заире и очень удивилась способу, которым парень решил оную обозначить.

– Да сначала думала тебе мазь подарить от фурункулов, а потом поняла, так вон оно чё! – отхватила локоть Керима Заира, которой достаточно было фаланги во рту.

О взрывном нраве Заиры учитель тоже знала не понаслышке и поэтому сразу же, но не без смешка, прекратила дуэль, пока мрачнеющий юморист не лишился плеча.

Учитель задернула шторы и под стихающие трели девчачьих гиканий запустила видео файл. Фильм представлял собой путешествие миниатюрной видеокамеры в самую суть предмета сопровождаемое апатичными закадровыми комментариями. Каждая преодолеваемая объективом стенка сдабривалась цепной реакцией кряхтений и напоминающих собачье дыхание смешков в мальчиковом крыле. Девочки застыли в одном положении, кто, откинувшись на спинку захватив ладонью одной руки, запястье другой, кто, чинно сложив руки на парте. Одноклассницы перекидывались взглядами, в которых было больше недоумения, чем стыдливости. Заира закусив губу, повернула голову к соседке по парте, и разжав зубы, проартикулировала «Е-а-у-а-я».

Процесс зачатия, к сожалению ребят, был представлен не в натуральном виде. С помощью неказистой графики, вся мощь которой была сосоредоточена в волнообразных движениях хвостиков сперматозоидов, авторы воспроизвели первые мгновения зарождения жизни как сцену из Звездных Войн.

– Я за него болел, – хлопнул сосед Керима, когда самый проворный малёк достиг цели.

Самое интересное осталось позади и формирование плода, представленное несколькими слайдами, уже никого не будоражило. Зародыш махнул ручкой заскучавшей аудитории и поползли титры. Джангике с чувством выполненного долга выключила телевизора, попоросила девочек поднять жалюзи и молча оглянула класс. Выражение лица совмещало легкую торжественность и любопытство, с которым педагог вглядывалась в вытянутые лица подростков, будто показала им то, что навсегда изменит их жизнь.

– Очень любопытно, познавательно, – старательно подбирала определения староста класса.

– Мои дорогие дети, помните, вы давно уже не дети. Точнее будьте детьми в душе – играйте, познавайте, пробуйте, но в пределах разумного. Какими бы взрослыми вы себе ни казались, вы ещё мало знаете эту жизнь, чтобы дарить её другим. Идите. Домой ничего не задаю. А хотя нет… – подростки, не успев встать, с каторжными лицами осели обратно и потянулись к портфелям. – Записывать ничего не надо. Домашнее задание устное. Сегодня все дома подумайте над тем, что вы увидели. Подумайте о себе не как «палка, палка, огуречик – получился человечек», а ощутите себя как сложный организм, который ещё формируется, и который необходимо беречь. Трепетно, постоянно. Для окружающего мира вы такие же уязвимые, как тот зародыш, – учитель и сама чувствовала, что перегибает с риторикой и взмахом миниатюрной кисти даровала своим малькам свободу на сегодня.

– А в одиннадцатом она нам что, порнуху покажет? – предположила Заира под общий хохот подружек.

– Вот ты на неё наезжаешь! Она же тебя вроде как защищала сегодня, – произнесла сквозь смех одна из них с лёгким укором.

– Да скорее все бабское племя. Я этому Кериму в жопу палец и без неё суну, достал.

– Так что там ты про лупу говорила? Похоже, кто-то ошибся раздевалкой сегодня на физре? – закатила глаза самая симпатичная из компании.

– Кто-то сейчас волос не досчитается, – ощерилась Заира.

– Ой, да ладно. От физры до ненависти один шаг. Или как там?

Девичий щебет не смолкал всю дорогу от школы до парка, пока компания одноклассниц, проходя через частный сектор, не поредела до двух человек. Малика всегда провожала Заиру, которая жила на горке в 3 километрах от школы, до остановки. Идти через парк было чуть длиннее, но ей нравились эти прогулки, особенно в такую погоду, когда все девочки отфильтровывались по своим домам, боясь возможного дождя.

Они обе жили в квартирах, а не в частных домах, как остальные подружки. Это было одним из многих факторов, что их объединял. Малика постепенно научила сдерживаться, когда хотела рассказать одноклассницам об очередной стычке соседей. Когда живешь в однушке, то любое упоминание о ней при людях, кухня которых чуть меньше всей твоей жилплощади, здорово отчуждает тебя от них. Кажущиеся такими смешными бытовые неурядицы в их компании звучали тяжело и неуместно, будто рассказ о поехавшей вчера колготке, которая и сегодня на тебе. С Заирой она не чувствовала этого дискомфорта, который внезапно схватывал тебя в районе желудка, сбивая дыхания. Вместе они могли часами гадать о том, что может так громко падать по нескольку раз за ночь у соседей сверху. Давясь от смеха, разыгрывали сценки, в которых соседи в чугунных сандалиях играют в классики с гирями в зубах. Причем, если гиря выпадает, сосед должен кувырком вернуться на старт вместе с ней. Девочки устраивали мат-парад, озвучивая фломиковые месседжы в подъездах, обсуждали, какой ремонт сделают у себя в комнате, что видно из окна, с кем ехали в лифте и тысячи других мелочей, которые выстраивали их дружбу и взаимопонимание. Ещё одним фактором, который объединял девочек, была наблюдательность. Подружки присели на лавочку возле спортивных снарядов. Малика повернулась спиной к Заире и попросила достать воду из рюкзака.

– Ты глянь, идет типа не за нами от самой школы.

– Да я тоже видела, как он с машины выходил. Сидел, палил, пока мы Патюлю ждали. За шторкой прятался, будто не видно так его.

– Ну посидим, посмотрим. Может мимо пройдет, – лукаво усмехнулась Малика и развернулась к подруге, смеясь, что есть силы, кода та брызнула ей в шею водой.

Увидев, что девочки сели на лавочку, спалившийся преследователь сбавил шаг и поправил кепку. Переключив внимание на брусья, он переступил бордюр и направился к снарядам. Отточенным движением, которое понравилось Заире, он отвернул козырёк и с прыжка вцепился в брусья. Парень выпрямил руки и кофта облегла широкие плечи. Упражнение он делал не спеша, при каждом разгибании под одеждой все заметней играли надувающиеся мышцы. Малика выпятив мокрые от воды губы, мол не дурно смотрится гимнаст, протянула бутылку Заире. Та не сразу заметила жест подруги, и одернулась когда одноклассница, громко цокнув открытым ртом, стукнула её горлышком по костяшке. Малика повела стыдящими, но не без лукавой нотки, глазами. Парень спрыгнул на землю, обнажив полоску белоснежной поясницы. Присев на снаряд для спины, он многозначительно поглядывал на растираемые ладони и вскинул глаза в направлении лавочки. Малика проявила чудеса актерской сноровки, отыгрывая любимую сцену – «Гляди как достоверно я даже не смотрю в твою сторону». Но девочка могла бы и не заморачиваться, потому что внимание атлета было поглощено её соседкой. Заира же сплоховала и с заметным ускорением запрокинула застывшую у подбородка бутылку, пролив на рубашку добрую половину первого глотка. Или она уже попила, и хотела ёе закрыть? Заира и сама уже забыла. Она мельком взглянула на улыбающегося незнакомца и тщетно попыталась скрыть ответную улыбку. Откинутый козырек обнажал широкие, правильные черты лица. Заира вспомнила, как неуклюже смотрелись одноклассники, когда пытались носить кепку так же. Но незнакомцу в таком положении она очень шла. «Как и его улыбка», – подумала Заира. Девочка даже немного расстроилась, когда он развернул кепку обратно, укрыв под козырьком взгляд широко раскрытых, голодных, красивых глаз.