В ее присутствии лица светлели, рядом с Адоней ложь не шла с языка: по чистоте своей она интуитивно чувствовала малейшую фальшь. Адоня стала не просто любимицей Отряда. Дом Андрея превратился в тот источник семейного тепла, уюта, тихих радостей, которого так не хватало им. Разведчики скучали по Адоне, если не видели два-три дня. Она была сосредоточием, душой - от нее будто исходили невидимые лучики доброты и чистоты, пронизывающие все вокруг. К Адоне тянуло человека, который встретился с ней, может быть, один-единственный раз, как тянет к хрустальному родничку, из которого испил однажды: может, и не вернешься к нему опять, но и не забудешь.
* * *
Все началось с разговора. Андрей потом пытался понять, по какому наитию задалась Адоня своим вопросом? Он проклинал и благословлял тот день, когда она спросила:
- Андрей, а я все же другая, чем вы?
- Не понимаю. О чем ты? Мы-то разве все одинаковые?
- Я про ваши способности...
- О-о, Адонюшка, мы ведь Разведчики, а эта профессия требует сверхспособностей.
- Но откуда они у вас? Вы родились с ними?
- Нет, учились. Впрочем, когда испытывают на профпригодность, все же проверяют природные задатки. Они в каждом человеке есть и каждый человек неповторимый, особенный. Кто знает, какие способности дремлют в рядовом садовнике?
- А во мне они тоже дремлют?
- Разумеется. Может быть, в чем-то ты гораздо способнее меня.
- Ой, это ты в шутку сказал?! Стать лучше тебя невозможно!
Она обняла его за шею, прижалась. Андрей подхватил ее на руки, смеясь, предупредил:
- Не говори мне этого слишком часто, а то убедишь меня, что я самый-самый!
- Дар! - воскликнула Адоня, смеясь сияющими глазами. - Мой Дар! - И зашептала, щекоча ухо теплым дыханием: - Ты самый-самый! Самый нежный, любимый мой! Самый умный, терпеливый и умелый! Ты самый красивый! Разве есть кто-то, кто может с тобой сравниться?!
- Запиши слова, я придумаю к ним музыку.
- И я с самого утра буду петь тебе этот гимн!
- И вскоре у меня разовьется мания величия!
- Что такое - мания величия?
- Это когда я сочту, что "граф" для меня слишком мало и потребую, чтобы меня величали по меньшей мере королем.
- Ты мой король! Мой Бог! И я самая верноподданная в твоем королевстве!
* * *
Из разговора этого, скорее шутливого, Андрей понял вовсе не шуточные вещи. Он научился понимать Адоню - она никогда не была назойливой. То, что ее глубоко волновало, могло неприметно скользнуть в разговоре, и Адоне достаточно было одной его фразы, интонации, она уже больше не возвращалась к этому. И он тоже научился за ее немногословием слышать многое.
- Граф, о чем ты задумался? Тебя что-то заботит?
- Мне нужен твой совет, Линда. Как, по-твоему, можно Адоне работать с развивающими программами? Она сама об этом заговорила. Через раскрытие скрытых возможностей она хочет стать еще ближе к нам.
- А ты говорил ей, что далеко не все люди нашего мира владеют способностями Разведчиков?
- Да, она знает. Но живет-то она среди нас.
- Что тебе сказать? Если бы на ее месте был заурядный человек, я бы посоветовала не устанавливать "планку" так высоко - чревато появлением комплексов, - если не "допрыгнет". Но Адоня... она слишком незаурядна и совершенно непредсказуема. Может быть, и стоит запустить развивающие программы, но очень осторожно и при тщательном контроле.
- А насчет завышенной планки... Если она окажется недостижимой, разочарование не окажется слишком болезненным?
- Если я покажу результаты Адониных тестов, ты не поверишь своим глазам.
- Ты что, уже тестировала ее?
- Мне по штатному расписанию положено чуточку вперед заглядывать, усмехнулась Линда. - Об Адониной незаурядности тебе рассказывать не надо. Развитие по вертикали у Адони - дай Бог каждому из нас. Да ты и сам знаешь, что она гораздо чище, духовнее, не отяжелена черными эмоциями. Особенно благоприятный период сейчас: она на самом деле чуть ли не летает, не говоря уж о ее внутреннем состоянии, о духе. Любовь - это крылья и сейчас лучшее время для штурма вершин. Только показать направление и наработка пойдет без всяких проблем.
- Но отправлять Адоню в Центры Развития я не хочу, да и не на пользу ей
это будет. Ты найдешь время консультировать меня?
- А вот это едва ли. О самодеятельности и речи быть не может. Не заменить ли ее на мой профессионализм?
- Но Линда, это потребует столько времени!
- И прекрасно. Во-первых, довольно тебе быть таким собственником - ты совсем узурпировал право на Адоню. Во-вторых, работа с ней обещает быть очень интересной.
- Так я могу сказать об этом Адоне? Обожаю видеть, как она радуется!
- Поэтому перманентно поддерживаешь ее в этом состоянии? - рассмеялась Линда.
- Ну, неизвестно еще, кто от этого больше удовольствия получает!
* * *
Линда, действительно, водила Адоню в новый мир, в новые знания очень осторожно и медленно, но каждый сеанс становился для Адони событием. Она ждала их, жаждала, хотела большего. Возвращалась после обучающих сеансов то в состоянии эйфории, то задумчивая, то до изнеможения усталая. Время шло и, с пристрастием наблюдая за ней, Андрей замечал, что работа Адони и Линды дает результаты.
- Тебе интересно, Адонюшка?
- Интересно... Да, конечно... Но мне трудно понять, что я чувствую... Я узнаю такое... оно ошеломляет и... меняет меня... Я становлюсь другой...
- Какой? Ты довольна тем, что происходит?
- Я не знаю, какой я становлюсь... вернее, какой стану.
- Может быть, тебе это не нужно, Адоня? Твой мир был чистым и светлым. Понятным.
- О, нет, Андрей! Неужели слепой скажет, что ему не нужно зрение?! Я многое теперь вижу по-другому и удивляюсь - отчего раньше не видела? Андрей, почему эти знания не дают всем, как грамоту? Ах, нет, зачем я спрашиваю, сама ведь понимаю - человек должен прийти к ним, иначе он их просто не примет, да? Я теперь к людям иначе отношусь... Раньше я могла сердиться на человека, а теперь мне часто делается жаль их всех... Кто-то делает плохо, а мне больно - как же он не видит и не понимает очевидного, почему не понимает, что все - причина чему-то, что неизбежно случится потом. Люди так бездумно строят свое будущее... И мне плохо оттого, что я ведь не могу подойти и сказать - он и меня не услышит.
