- Я верю тебя. Сегодня и вправду был пример - ты одна смогла помочь господину барону. И я всем сердцем на твоей стороне. Ступай пока к себе. Я навещу моего господина и попытаюсь проникнуть в его намерения. Потом я приду к тебе.
Консэль поджидал Адоню.
- Что госпожа Лигита? - поспешил он задать вопрос.
- Матушка Лигита отправилась на разведку. А мне велено идти к себе и ждать донесений. На войне, как на войне.
- Ты раздражена? Не сердись.
- Да я не сержусь, - вздохнула Адоня. Вдруг обернулась к нему: Консэль, а ты веришь в ведовство? Или тебе тоже легче закрыть глаза на безобразное и, зажмурившись, уверять всех, что безобразное - ложь, ничего такого в природе не существует?
- Я верю, - просто сказал старик. - Я слишком долго жил и много чего повидал. Но такого все же видеть не доводилось. Скажи мне, что там было... ночью?
- Бой за жизнь господина барона.
- С кем?
- Этого вопроса тебе лучше не задавать.
Старик покивал головой, вдруг улыбнулся:
- А я знаешь, что приметил? С тех пор, как ты в замоке, ни одного дурного случая не было.
Через час госпожа Лигита пришла к Адоне сказать ей, что барон Гондвик остался непреклонен лишь в одном - он и слышать не хотел о том, чтобы ведовка снова появилась в его покоях в одну из ночей. Но если матушке Лигите спокойнее от присутствия в замке этой юродивой, пусть она остается, только чтобы не попадалась ему на глаза.
- Я еще попытаюсь с ним поговорить... но сейчас я не решилась быть настойчивой, его очень раздражает одно упоминание о тебе...
- Ничего, не расстраивайтесь. Пусть победа и маленькая, но она на вашей стороне.
- Но как же ты сможешь?.. А вдруг опять приступ?
- Я могла бы сделать так, чтобы господин барон не узнал о моем визите в его покои. Но против его воли мы не пойдем. Ему нечего будет поставить мне в вину, но он все же почувствует, догадается и внутренне еще больше ожесточится. Поступать против его воли, это начало нашего поражения. Скажите... возможно ли сделать так, чтобы еду готовили для барона Яссона отдельно от других, только для него.
- Разумеется, возможно.
- Повар должен будет использовать воду, которую принесут от вас, и в блюда будет включать некоторые добавки.
- Я прикажу, и все будет исполнено в точности.
- Хорошо. В таком случае мне надо вернуться домой и взять все необходимое.
- Ах, ты покинешь нас!
- Всего на несколько часов. Мне нужны мои снадобья.
- Что ж, надеюсь, за это время ничего не случится. Идем, я распоряжусь и дам тебе сопровождающего.
- Я поеду одна. Прикажите только дать мне лошадь.
- Пообещай, то вернешься так быстро, как сможешь!
В замок она озвращалась, когда вечерние сумерки начали переходить в ночь. За вершинами деревьев уже вырисовывались силуэты легких остроконечных крыш с многочисленными флюгерами, когда лошадь под Адоней всхрапнула перед поворотом тропинки, беспокойно запрядала ушами и попятилась.
- Что ты, Малышка? - Адоня наклонилась, погладила теплую морду. Устала? Мы уже дома. Вперед!
Испуганная лошадь вынесла ее за поворот и встала, как вкопанная. Тропинку загораживал всадник на вороном коне. Лицо его было закрыто черным платком.
- Здравствуй, маленькая задира, - радушно приветствовал он Адоню. Ночью мы славно повеселились, не правда ли?
- Что тебе надо, Эстебан?
- Ну, значит, я не ошибся - маски сняты, - он изящным жестом сдернул платок, и смуглое лицо с тонкими чертами осветилось белозубой улыбкой. Этот старик чертовски болтлив!
- Чародей! - усмехнулась Адоня. - Ты, похоже, не гнушаешься просто подслушивать под дверью.
- Ну, не совсем под дверью, а вообще-то - пуркуа па? На войне все методы хороши и приемлемы - почему бы и нет.
- Чего ты хочешь? - устало повторила Адоня.
- Мира с тобой.
- На каких условиях?
- Ты оставишь мне Яссона Гондвика. Все равно он мой, ты пришла слишком поздно.
- Зачем он тебе?
- Через него у меня будет все - богатство, власть, признание. Он оставит мне все это, причем добровольно. Я просто вступлю в права наследования.
- Хорошо, с Гондвиком мне понятно. Теперь ответь еще на один вопрос.
- Тебя интересует, что взамен я дам тебе?
- Меня интересует, зачем тебе Лиента?
Эстебан усмехнулся и за этой усмешкой спрятал крохотную паузу замешательства.
- А кто сказал, что он мне нужен? Сейчас ты скажешь, что я пришел в твой мир и забрал его. Но неплохо бы тебе вспомнить, что лугарина вызвала ты. Чтобы привести сюда. Это вы вторглись в мой мир, никто вас не звал. И никто не держит, ты вольна уйти, ты знаешь. Но Лиенты здесь нет, есть Гондвик. А Гондвик мне нужен самому.
- Ты лжешь. Думаю, что тебе нужен именно Лиента. А причина, которую ты пытаешься мне подсунуть, просто хитрость. Ночью ты сказал слова, о которых теперь очень сожалеешь. Ты даже пытаешься сделать вид, что ничего сказано не было. Я тебя огорчу: я все хорошо помню. Если мы нежданно-негаданно ворвались в твой мир, как снег на голову, откуда у тебя такая осведомленность о нас и даже о тех, кто никогда здесь не был?
Эстебан задумчиво посмотрел на Адоню.
- Отдай мне Гондвика и уходи. Иначе можешь остаться здесь навсегда. Прежде, чем сказать "нет", вспомни, от чего собираешься отказаться, все вспомни. И поверь - Лиенты здесь уже нет, а Гондвик мой.
- Ты не заметил маленькой оговорки, Эстебан.
- Какой?
- Зачем ты просишь у меня то, что и так твое? Бери, коль можешь.
Глаза Эстебана сузились, стали холодными и острыми, как два бритвенных лезвия.
- Так мира ты не хочешь?
- Нет.
- Тебе меня не одолеть.
- Где же твоя логика? Ты просишь мира у слабого. Уж не из сострадания ли? Ты боишься меня, Черный Эстебан.
- Да, ты сильнее, чем я ожидал. Но я не сказал - сильнее меня. Я отлично знаю, в чем ты уязвима, и предупреждаю, что не пожалею, когда ты будешь корчиться от боли. Отныне я буду бить в самое больное место. Хотя, можешь поверить, мне совсем не хочется делать тебе больно. Но ты хочешь войны, ты ею насладишься в полной мере.
Он замолчал, выжидающе глядя на Адоню.
- Ты все сказал?
- Нет. Ты ведь еще не спросила, где твоя ахиллесова пята.
- А по-твоему я должна обеспокоиться и начать спрашивать? Твоя интрига не прошла. Мне не интересно, чем ты придумал испугать меня.
