– Подумай, я ведь люблю тебя…

– Точно меня, ты ничего не путаешь?

– Вчера мы это обсуждали, – как-то строго заметил Дементьев и в его голосе стали слышны нотки недовольства.

– Не помню такого!

– А как же признание о том, что случайных женщин в моей постели не бывает?

– Да, я уже поняла, что не случайная, – хмыкнула я громко. Забылась, не иначе.

Не знаю, что на меня нашло, но уже не играла, всё было реально, и моя внезапно нахлынувшая обида и тот факт, что он обратил внимание только оттого, что я внучка своего деда. Дура!

– А как насчёт того, что я тебя больше не отпущу… никогда.

– Так уж и никогда? – соизволила повернуться я.

Повернулась, сверкнула глазами и тут же растаяла. Он, строгий, деловой, опасный, мой и только мой, смотрел с теплотой и нежностью, и в глазах грусть, желание заботиться, оберегать – всё то, чего я была лишена. Но не любовь. Хоть расстреливайте, но не любовь!

– Ты выйдешь за меня замуж? – уже без улыбки повторил он, сжимая кольцо в широкой ладони.

– Я люблю тебя, – ответила тихо, в сторону.

– Меня, правда? – усмехнулся в ответ он, со злом, с негодованием, припоминая мой же укол.

– А почему не тебя?

– Не знаю… может, моё положение, мой статус. С чего вдруг? Мы знакомы несколько часов.

Нежность испарилась, ласка растаяла, не оставив после себя и воспоминание, и передо мной человек с железной хваткой, со стальными нотками в голосе, с острым леденящим взглядом.

– Я люблю тебя, – упрямо повторила я, поджала губы.

Молча перевела взгляд на его ладонь, в которой скрывалось кольцо, разжала пальцы (он, конечно, не сопротивлялся), и сама же надела кольцо на палец.

– Моё кольцо и мой жених!

– Вот и умница, – улыбнулся он. – И всегда помни об этом, и никому меня не отдавай.

В этот день моя жизнь изменилась второй раз. Не нужно больше бояться, переживать, планировать, всё это за меня сделает мой мужчина. Именно рядом с ним я поняла, что не хочу бороться за свою жизнь, не хочу преодолевать трудности, я женщина, слабая и ранимая, нежная. И предназначена не для того, чтобы работать как лошадь, а только для того, чтобы любить его, единственного.

Только на следующий день не началась сказка, как, впрочем, и через три дня. Мы, словно два хищника, оказавшиеся в одной клетке по чужому принуждению. Вроде и понимали, для чего сошлись, только не получается всё выполнить по пунктам. Не рождается семья от одного слова «надо». И притираться не получалось. Данила дома практически не появлялся и дело здесь не только в его работе, а во мне, в частности. Казалось, он просто не знал, что со мной делать, о чём говорить и надо ли говорить вообще. Вроде всё просто: будущая жена, всё обсудили, друг друга поняли, но оказалось, что просто бросились на амбразуру и в итоге нам двоим стало тесно. Ему, потому как свободе пришёл условный конец, у меня в принципе вся жизнь изменилась в один момент. Даже спальня, которую он изначально предоставил, оказалась моим личным пространством. Не общим, а конкретно моим. И от этого всего было сложно. Плюс слова, сказанные, опять же, потому что так положено, стояли поперёк горла. И причины всех этих его мучений всё чётче стали вырисовываться в моём сознании. А в день, когда я решилась на откровенный разговор, Данила пригласил меня посетить свой кабинет. Официально, по-деловому, как и все наши отношения за эти несколько дней.

– Оксана, если ты не занята, я хотел бы с тобой поговорить, – процедил он сквозь зубы и тут же отправился по месту назначения, прекрасно понимая, что я не откажусь, даже если буду умирать. Его слово – закон и это не обсуждалось.

В кабинете я оказалась впервые, но не была особо удивлена. Всё основательно, с шиком, почти как у моего деда, и пока я невольно засмотрелась на интерьер, Данила уже удобно устроился в своём кресле за столом.

– Присаживайся, дорогая, назрел один неприятный разговор, и оттягивать обсуждение не имеет никакого смысла.

Сказал он всё это с какой-то ленцой, словно мне одолжение сделал, только я не показала эмоций, спокойно села, поёрзала под его взглядом, устраиваясь. Как бы Данила меня не назвал: хоть невестой, хоть женой, роднее я за эти дни не стала. Оттого и тон был соответственный. Как приказ, который у меня нет прав обсуждать.

– Могу я начать первой?

– Считаешь, что понимаешь, о чём я?

– Сложно не понять… – развела я руками.

– Тогда вещай, – усмехнулся Дементьев. Тут же закурил, делая вид, что полон внимания.

– Ты привёл меня в свой дом, показал, где я буду жить, наверняка уговорил себя, что так нужно, только вот уговоры не действуют. Так?

Он усмехнулся и не спеша выпустил дым изо рта.

– Рад, что не ошибся в тебе. Продолжай, – и снова его показательная лень в голосе. Неприятно.

– Ты не доверяешь мне. Ты вообще мало кому доверяешь, и тебя это напрягает: жить под одной крышей с человеком, которого практически не знаешь.

– Было бы странно, если бы я надиктовывал тебе номера счетов в банке, не считаешь? – Дементьев вскинул на меня взгляд, который, словно пощёчина, заставлял отшатнуться. Я вжалась в кресло.

– Зачем мучить себя? Может…

– Я не привык отступать от намеченных панов, – жёстко прервал он и я замолчала. – И я, правда, рад, что ты всё понимаешь. Когда говорю тебе о любви, себя же дураком и ощущаю. Потому что ты всё знаешь не хуже меня самого. И спектакль тот же играешь, что и я. Почему – не спрашиваю. Не интересно.

Я опустила взгляд, не в силах сдерживать набежавшие слёзы. Думаю, если сейчас о любви начну говорить, Дементьев рассмеётся мне в лицо.

– Так вот, – продолжил он, вдоволь насмотревшись на такую мою реакцию. – Если уж между нами всё предельно ясно, то и повода притворяться не вижу. Любовь это слишком сложно. В семье она не обязательна, можно и без чувств обойтись. С чего бы всё ни начиналось, результат один – привычка.

– Так просто?

– А что ты хотела усложнять? Между нами сейчас есть более чем достаточное чувство: желание. С твоей стороны, возможно, даже влюблённость, – на последнем слове он достаточно громко хмыкнул, ставя меня на место. – Только сути это не меняет. Всё проходит.

– Суть ясна. К чему ты ведёшь? – так же, по-деловому, решила продолжить я и смогла посмотреть отрыто. На Данилу глянула, и поняла: он до этого глаз с меня не спускал, после каждой своей фразы проверял, как меняюсь, пытался понять, что чувствую, что думаю. И это не просто смутило, это так, словно я кого-то поймала на подсматривании. И он понял, почувствовал, но холодно ухмыльнулся, не переставая оценивать взглядом.

– А суть, дорогая моя, в том, что если между нами всё предельно ясно и с твоей стороны никаких иллюзий нет, то и повода продолжить ломать комедию я не вижу. На данном этапе ты интересна мне только лишь с одной стороны. Как пойдёт дальше – зависит от тебя.

Я посмотрела, но ответить так ничего и не смогла. А Дементьев не стал зря терять времени. Из-за стола поднялся, обошёл его и стал напротив меня. Приткнувшись к столу, слегка на него присел. Он продолжал курить, заполняя кабинет белым непрозрачным дымом, жёстко улыбался, давая мне возможность осознать смысл своих слов. Только я и без него всё поняла, оттого и взглянула резко и открыто: я не боялась. А Данила принял этот взгляд, упрямо оттопыривая подбородок, затушил сигарету о пепельницу и теперь смотрел выжидающе.

– Я вижу, готова к реальной жизни, – издевательски хохотнул он.

Дементьев от стола отпрянул, подошёл ко мне ближе, потом сделал ещё один шаг и стал вплотную, устраивая свои ноги между моих.

– Я разговаривал с твоим гинекологом. Меня заверили, что всё в порядке, – отметая всякие сомнения, тихо проговорил он, провёл кончиками пальцев по волосам, дотронулся до подбородка, заставляя поднять на него взгляд.

– Я хочу тебя. Сейчас.

– Я…

Дементьев отрицательно качнул головой, сделал неудачную попытку улыбнуться и резко дёрнул меня за руку на себя. Усадил на стол, не обращая внимания на разложенные на нём документы, и широко развёл мои ноги в стороны.