Лот заметил, как при этом нахмурилась анархистская бровь Калариана. И прочистил горло:

— Снизить их по максимуму. Звучит разумно. Так что, принцу и мне — или крестьянину и мне, кто знает? — следует удалиться в одну из королевских спален, а? Чтобы не мозолить никому глаза. На благо королевства.

Квин поднял одну бровь:

— На благо королевства? — выражение его лица сделалось одновременно царственным и чертовски горячим, что усилило желание Лота увести его подальше от тела дяди и стянуть с него камзол.

— Определенно. Это мой — наш — долг, как новых монархов — способствовать тихой передачи власти.

Бровь поднялась еще выше, и Квин расплылся в широкой улыбке.

— Что ж, если таким образом мы поспособствуем благу людей, думаю, так поступить нам и следует.

— Я думал, они уже поспособствовали, — сказал Дейв, задумчиво нахмурившись. Лот с Квином уже спускались по лестнице, когда услышали громкое: — Стойте, нет. Потрахаться! Вот, что они хотят сделать! — Сделав паузу, Дейв спросил: — А лошади не будут ревновать?

Лот ничего не мог с собой поделать — начав хохотать, остановиться он был уже не в силах. Облегчение и адреналин накрыли его с таким размахом, что он согнулся пополам и издал серию совсем некоролевских смешков.

— Мы заставляем лошадей ревновать, Квин!

— Вообще-то, еще не заставляем, но заставим, если, конечно, ты перестанешь смеяться и спустишься по лестнице в спальню, — сказал он, ухмыльнувшись и хлопнув его по заднице.

Это заставило Лота рассмеяться еще громче, хотя стоило уделить больше внимания дороге под ногами. А так, не глядя по сторонам, он собрался уже поставить ногу на ступеньку, вот только никакой ступеньки там не оказалось, и ничто уже не могло уберечь его от падения на лестничную площадку с глухим стуком, стоном и треском в лодыжке, который не мог предвещать ничего хорошего.

Позже Лот успеет поразмышлять над иронией того, что смог выйти из битвы невредимым, только чтобы сильно рассмеяться, споткнуться и полететь с лестницы. Но сейчас он просто лежал у ее подножия с раскинутыми конечностями и ужасно ноющей лодыжкой и ждал, пока прекрасный принц спустится вниз и спасет его.

Глава Восемнадцать

Стоило шлепку обрушиться на его голую задницу, как Лот вздрогнул и проснулся. С визгом и руганью он перевернулся на спину и с яростью уставился на ухмыляющегося Квина.

— Черт, это еще за что?

Квин растянулся на кровати рядом с ним.

— За то, что в процессе назвал меня отличным наездником.

— А просто принять комплимент ты не можешь?

— Нет, если этот комплимент содержит шутку о траханье лошадей! — Квин протянул руку и щелкнул по одному из сосков Лота. Больно.

— Ау! — Лот прикрыл соски ладонями. — Прекрати! Я твой раненный герой!

Квин, как настоящий идиот, прекратил, и Лот воспользовался заминкой, чтобы перекатиться и прижать его запястья к кровати. Но Квина это, похоже, не особо обеспокоило. Он лишь улыбнулся, взъерошенные волосы медным беспорядком раскинулись на хороших простынях, и стал ждать, каким будет следующий шаг Лота.

— Ух, к сожалению, пульсирует у меня только лодыжка, — сказал Лот. Он чмокнул Квина в кончик носа и перекатился на матрас. Потом сел и поморщился — ноги коснулись пола и вся кровь хлынула обратно к распухшей лодыжке.

Квин позади издал сочувствующий звук, и матрас прогнулся от его движения. Мгновение спустя он уже стоял на коленях за спиной Лота и покрывал поцелуями его затылок и плечи.

Комната, которую они заняли пару часов назад, была не самой лучшей во дворце, но никто из них не горел желанием трахаться на кровати лорда Дума, к тому же, она в любом случае оставалась самой красивой комнатой, в которой только приходилось спать Лоту. Кровать была большой, ковры на полу толстыми и мягкими, из окна открывался прекрасный вид на город до самой гавани. В комнату проникало послеполуденное солнце, и по его насыщенному золотому оттенку Лот заподозрил, что проспали они дольше, чем намеревались. Он попытался отогнать чувство вины из-за того, что вместо этого Квину стоило заняться другими важными делами, но тут парень оставил на его затылке очередной поцелуй.

Лоту будет этого не хватать. Он будет скучать по остроумию Квина, его идеальной заднице и рыжим волосам, потому что это не будет длиться вечно. Он утешил себя мыслью, что в запасе имелась еще пара недель, и опустил подбородок, чтобы Квин смог поцеловать его в шею.

Руки Квина скользнули по его животу и задержались на царапине от меча Дума.

— Ты такой герой, — пробормотал он.

— Я ведь был ранен, — проворчал Лот. — Да я чуть ли не мученик.

— А еще ты принц.

Лот оживился, услышав его слова, потому что так оно и было, по крайней мере, на данный момент.

Квин выдохнул ему в шею.

— Думаешь, мы можем попросить кого-нибудь принести нам еды?

— Давай узнаем, — поднялся Лот и, прихрамывая, направился к двери. Открыв ее, он выглянул наружу. На посту стояла Ада. Руки ее были сложены на груди, взгляд подозрительно осматривал коридор. Лот прочистил горло:

— Прости, но принцы…

— Принцы слишком громкие, — огрызнулась Ада. — Вы хуже, чем Калариан с Бенжи.

Лот усмехнулся.

— Приму это за комплимент. — Охранник с другой стороны двери издал сдавленный звук. Лот прикинул, что тому было не больше семнадцати; под шлемом скрывался восхитительный пурпурный оттенок. Похоже, они действительно были слишком громкими, но он совсем об этом не сожалел. Лот кивнул парню:

— Оказалось, грязный алхимик пробуждает тот еще аппетит. Будь хорошим мальчиком и принеси нам что-нибудь поесть, хорошо?

Молодой охранник бросился бежать.

— А он, похоже, испугался моего царственного вида, — сказал Лот.

— Или того, что ты так и размахиваешь своим царственным членом, — предположила Ада. — Что совершенно опрометчиво, потому что становится очевидно, что рыжий не твой натуральный цвет.

— А ты как всегда прагматична, Ада, — сказал Лот. Закрыв дверь и развернувшись, он наткнулся на осуждающий взгляд Квина. Спустя секунду его скрыла пара штанов, которые Квин бросил ему в голову. Лот с заметным трудом в них забрался и снова открыл дверь.

— Заходи, Ада.

Она протопала внутрь и уставилась на Квина, натягивающего одежду.

— А вот этот рыжик натуральный.

Квин зашипел и с полунадетыми штанами попытался спрятаться за гобеленом.

— Он очень застенчив, — сказал Лот, почему-то обрадовавшийся увиденному. — Итак, Ада, какие новости в замке? И в городе. Люди в восторге от смерти лорда Дума, или с минуты на минуту нам с Квином стоит ждать толпы, вооруженные факелами и вилами?

— Вероятно, не стоит. Дум многим насолил. Не то чтобы они любили принца, просто Дума ненавидят больше.

— Враг моего врага — мой друг, — пробормотал Лот, кивая. С трудом добравшись до одного из богато украшенных стульев, он тяжело в него опустился и вытянул перед собой поврежденную ногу. — Уф, я становлюсь слишком старым для всего этого.

— А сколько тебе, кстати? — спросил Квин из недр рубашки, в которую пытался влезть.

Лоту, на самом деле, пришлось призадуматься, потому что он привык сбивать себе год или два или, наоборот, их себе прибавлять, в зависимости от интереса. Потребовалось произвести серьезные расчеты, прежде чем прийти к выводу:

— Двадцать… шесть?

Голова Квина высунулась из горловины.

— Всего-то? Ты уверен?

Лот повторил расчеты и поморщился.

— Ладно. Двадцать семь.

— Ты хотел сказать двадцать один, — перебила его Ада. Лот нахмурился. — Двадцать один, — повторила она. — Принцу двадцать один, поэтому он и вернулся за своей короной, припоминаешь?

Лот тут же просиял. Он мог притворяться двадцатиоднолетним. А гусиные лапки списать на проведенное в тюрьме время. Но его озарение резко схлынуло, стоило вспомнить, что принца играть осталось недолго, как и быть нужным Квину. Квин сможет стать принцем — или королем — и без его поддержки. Вероятно, он возьмется за невероятные дела, за которые, черт, и должны браться монархи, а Лот вернется к своей работе…