— Мне дали неточную карту.

Лот поднял брови:

— Прости?

— Совершенно неправильную. По ней невозможно было прийти, куда надо.

— Там было много слов, — согласился Дейв. — И стрелок.

Червячок закатил глаза и побрел вниз по берегу реки. Лот перевел взгляд на Аду.

— Да, стрелок, указывающих не в ту сторону, — пояснил Скотт.

— Так вот, в чем дело, а я-то думала, беда в том, что ты держал ее вверх ногами, — пробормотала Ада.

Ох, оказывается, простая карта могла загнать в тупик любого с интеллектом ниже среднего. К несчастью, такие составляли половину спасательной группы. Казалось неправильным думать плохо о тех, кто спас его из темницы, но Лота не покидало ощущение, что их успех зависел скорее от глупой удачи, чем от чего-то конкретного — и ключевым тут было слово «глупой».

Лот воспользовался моментом, чтобы вытянуть ноги и выгнуть спину — он действительно был уже слишком стар для ночи в кандалах, по крайней мере, без стоп-слова, так, чтобы у него не заболела спина. Не то чтобы он был стар. Просто по утрам он стал казаться себе чуть деревянее, чем когда был подростком, и только. Да он едва вышел из этого самого подросткового возраста! И вовсе не гусиные лапки раскинулись в уголках его глаз. Они там из-за характера, и Лот ударил бы ножом любого, кто сказал бы иначе.

Он посмотрел вниз по берегу на Червячка у кромки воды, довольно непривлекательно щурившегося от солнечного света. И решил к нему присоединиться.

— Грезишь о красивых лошадях, Червячок?

— Отвали, — сказал тот, нахмурившись, и почесал нос.

— О, точно, — пробормотал Лот. — У тебя вши. Позволь помочь с ними разобраться.

Положив руку на спину Червячка, он столкнул его в реку.

Червячок взвыл, как тонущий кот, и вынырнул на поверхность, брызгаясь и отплевываясь.

— Какого хрена ты это сделал?

— Не так разговаривают со своим принцем, Червячок, — сказал Лот, когда тот прорвался через камыши на берег.

И — ох! — мокрые лохмотья прилипли к нему, как вторая кожа, и Лот почувствовал внезапный укол беспокойства в животе. Не та эмоция, которой у него нашлось бы название, ведь он не был уверен, что испытывал ее раньше. Так ощущалось сочувствие? Или даже жалость? Потому что тело, открывшееся взору Лота, было худым, слишком худым. Червячок свирепо смотрел на Лота, грудь его поднималась и опускалась, и под мокрой рубашкой Лот мог пересчитать все ребра. Тазовые кости торчали, как у старого мула. Капли воды скатывались по горлу и ключицам — зрелище, к которому, в большинстве случаев, Лот был неравнодушен — и Лот подумал, что мог бы ткнуть пальцем в это углубление и потерять его до первого сустава.

Обычно Лот не терялся в словах.

И более того, это было ему незнакомо. Лот провел достаточно времени в подземельях по всему королевству — конечно же, в итоге это всегда оказывалось недоразумением — и худшим, что ему пришлось там испытать, была подгоревшая каша и черствый хлеб. Ему никогда не приходилось голодать.

От Червячка не укрылся его пристальный взгляд, и он свирепо уставился в ответ.

— Да ладно, — сказал Лот. — Вши ведь смылись, а?

— Кретин, — прорычал Червячок и направился туда, где остальные готовили завтрак. Всю дорогу с него стекала вода.

Лот выкроил минутку облегчиться в кустах и плеснуть водой на лицо и руки. Она была холодной — ледяной даже — и беспокойные щупальца в животе стянулись еще туже. Теперь они больше напоминали узел. Не помогло и то, что, когда Лот присоединился к остальным, Червячок дрожал.

Очередная незнакомая Лоту эмоция зашевелилась в животе. Он был совершенно уверен, что это было чувство вины. И оно ему не понравилось.

Почти против воли он подошел ближе, стянул с себя плащ и сунул его дрожащему парню:

— Завернись, Червячок, мне холодно от одного только взгляда на тебя. — Когда Червячок отказался брать плащ, Лот пожал плечами и позволил тому упасть на землю. — Поступай, как знаешь. Но предупреждаю — если заболеешь, мы перекатим тебя в камыши и поедем дальше.

С этими словами он зашагал прочь, сопротивляясь желанию вернуться и завернуть парня в одежду — подобное означало бы, что ему не все равно, а это вообще уже ни в какие рамки не лезло.

Скотт последовал за ним и протянул тарелку:

— Завтрак. Милорд? Принц? Ваше Высочество? — похоже, он понятия не имел, как правильно обращаться к членам королевской семьи.

Лот тоже был не особо-то в курсе, но это не помешало ему сказать:

— Милорда будет достаточно, — и с легким кивком взять тарелку.

— Вообще-то, Ваша Светлость.

Лот резко повернул голову и наткнулся на раздраженный взгляд Червячка. По крайней мере, он все же надел плащ, но Лот старался не радоваться этому:

— Ты-то что можешь об этом знать, мальчик, предпочитающий лошадей?

Червячок впился в него взглядом:

— Короли и королевы технически остаются принцами и принцессами, но к ним следует обращаться Ваше Высочество и Ваше Величество. Или Ваша Милость. «Милорд» — обращение к низшему звену, оно никогда не используется к наследнику престола. Я думал, вам это известно, Ваша Светлость.

«Умный маленький бесенок», — подумал Лот и быстро прикрыл свою ошибку оскорблением:

— Только послушайте. Околачивался возле королевских конюшен? Подслушивал, пока обнимал руками огромный лошадиный…

— Заткнись! — выплюнул Червячок. — Ты ничего не знаешь!

— Разве правильней не было бы сказать: «Вы ничего не знаете, Ваша Светлость»? — мягко спросил Лот. На долю секунды, видя, как сжатые по бокам кулаки парня дрожат от ярости, Лот задумался, не перегнул ли палку. Но вот плечи Червячка поникли, борьба разом его покинула.

Червячок схватил свою тарелку, повернулся к Лоту спиной и начал есть, набросившись на еду, как… ну, умирающий с голоду человек.

Тогда-то Лот и заметил, что на тарелке Червячка еды было куда меньше.

— Это все? — потребовал он.

Ответила Ада:

— Мы не рассчитывали, что кормить придется два тела. Это все, что есть. И Скотт настоял, что, как члену королевской семьи, — прищурилась она на Лота. — Тебе достанется больше.

Внутренности Лота снова скрутило. Он посмотрел на собственную порцию и мысленно оплакал потерю.

— Тут слишком много сыра. Это не согласуется с моей королевской натурой, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Да и вяленое мясо какое-то невразумительное. Я не могу такое есть.

Он взял ломоть хлеба и ломтик ветчины (естественно, самый толстый) и оставил остальное рядом с Червячком.

— Можешь взять себе. Ты у нас, судя по всему, не особо разборчивый.

Червячок впился в него взглядом и склонился над тарелкой, словно собака, боящаяся, что кто-то украдет ее кость. Он все так же дрожал, да и сжимающее ощущение в животе Лота никуда не ушло, совершенно испортив ему аппетит. Он закатил глаза и размотал шарф с шеи.

— Вот, — сказал он, бросив его на плечо Червячка. — Вернешь, когда высохнешь. И постарайся не оставить на нем никаких грязных следов.

Червячок тут же схватил его жирными пальцами и заляпал. Лот открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут же его закрыл, увидев, как парень дважды обернул шарф вокруг тонкой, как карандаш, шеи. Он едва не пропустил тихое «Спасибо».

Едва.

— Пожалуйста, — громко заявил он. — Каким бы я был принцем, если бы не заботился о своих подданных? Даже о самом ничтожном из всех ничтожных преступников вроде бедняги Червячка.

Червячок зашипел как настоящий злой кот, и Лот позволил себе улыбнуться. По крайней мере, поддразнивание маленького грязного монстра прогнало эту ужасную эмоцию, похоже, сочувствия, на что и был расчет. Чтобы Лот начал чувствовать себя плохо из-за того, что кем-то воспользовался? И чем бы это закончилось? Он бы стал безработным, вот чем — карьеру карманника не построишь, строя из себя порядочного человека.

А он был успешен в своем деле, несмотря на странные последние события. Но, возможно, размышлял Лот, он мог бы использовать их, чтобы отдохнуть от необходимости оглядываться через плечо при любом шорохе. Его спасители, по большей части, были теми еще тугодумами, пусть ему и придется присматривать за Адой. Если у него получится их провести (а он не сомневался, что получится), то не было никаких причин отказываться от дороги до столицы накормленным, напоенным и избалованным, словно принц. А, оказавшись на месте, он создаст драматический поворот — на самом деле, принцем был Червячок, а он просто играл роль, чтобы защитить его от потенциальных нападений. Червячок, конечно, подыграет, иначе отправится обратно в камеру, а Лот сомневался, что ему такого хотелось. Вообще-то история казалась притянутой даже для его собственных ушей, но при наличии достаточного актерского мастерства он сможет все провернуть, а уж в недостатке оного Лота никогда не упрекали. В отсутствии морали — да. Совести? Определенно — ничего такого у него не водилось. Но чутья? Этого у него было в избытке.