– Что ты имеешь в виду? – спросила в ответ, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди.

Своего рода защитный жест, который ни на йоту не давал чувства сохранности.

– Эд тебя вернул. Ты – будешь всячески показывать, как тебе не нравится, что я теперь живу с вами. Эдика это будет злить. Вкратце так.

Я сидела, смотрела на эту женщину и не понимала, за что небеса настолько разгневались на меня, что послали Карину в виде краха моей семейной жизни. Да и жизни в принципе.

– Ну, ничего нового ты не озвучила, – пожала я плечами, вставая на ноги. – Все действительно так. Эд меня вернул. Мне не нравится, что ты живешь в нашем доме. Мой муж будет злиться, а доставаться станет всем.

Мне почудилось, или на лице Карины появилось что-то вроде испуга? Впрочем, найти ответа на этот вопрос я не успела – любовница мужа взяла себя в руки и ухмыльнулась.

– Бежать снова не планируешь? – лениво поинтересовалась она.

– Неа, – притворно-равнодушно покачала я головой. – А что? Если решусь – побежишь со мной?

Брови Карины взлетели вверх, я же мысленно поставила себе плюс пару баллов.

– Давай распределим обязанности по дому, – вдруг вместо ответа на вопрос выдала она.

Настала очередь моим бровям ползти на лоб.

– Я не ослышалась? Ты предлагаешь вести дом вместе?

– Именно, – кивнула Карина.

Не сдержавшись, я запрокинула голову и зло расхохоталась. Как бы Эдик ни давал мне понять, где мое место, выстраивать графики заботы о нем я точно не собиралась.

– Карина, я работаю… С девяти до пяти. Иногда – дольше. Если в это время тебе приспичит вымыть полы и наготовить двадцать три блюда – пожалуйста.

Я обвела рукой кухню.

– Вся посуда, вся техника, все веники и тряпки в этом доме – твои. Пользуйся, я разрешаю.

Хотелось присовокупить, что и муж мой – тоже ее, но я не стала этого делать.

– Но… – начала Карина, и я ее оборвала.

– Без «но»! Пользуйся. А сейчас я иду спать.

Запоздало сообразив, что Эдик вполне может именно сегодня ночью попытаться заявить на меня свои права в постели, я пошла в спальню, где быстро стащила с себя одежду, натянула пижаму и, юркнув под одеяло, прислушалась к звукам, доносящимся из ванной.

Знала – если Эд начинал сморкаться, это означало, что вскоре он выйдет из душа. Закрыв глаза, когда услышала характерный звук, я притворилась спящей.

Он лег в постель минут через десять. Сначала я слышала, как Эдик покинул ванную. Потом – приглушенные голоса, когда муж говорил с Кариной. В нашу спальню он вошел так, будто меня здесь не было. Пару минут громыхал чем-то возле прикроватного столика, затем – со скрипом пружин устроился рядом. На меня легла его рука, показавшаяся мне весом в несколько тонн. Я напряглась, но никаких приставаний не последовало. Их бы сейчас я просто не пережила. Только лежала, затаив дыхание, и слушала, когда же Эдик заснет.

Раньше много раз я поворачивалась к мужу и смотрела за тем, как он спит. Как мерно вздымается его широкая грудная клетка, как черты лица разглаживаются. Сейчас же испытывала лишь желание выбраться из постели и сбежать.

«Держись, Уля… просто держись. Играй роль и все получится», – повторяла себе раз за разом и эти мысли придавали сил.

Эти же мысли позволили на некоторое время погрузиться в спасительный сон, который должен был привнести в мою жизнь хоть каплю спокойствия.

Утром привычно зазвенел будильник. В очередной раз в первые мгновения сна я словно вернулась в свою прежнюю счастливую жизнь. В жизнь, где у меня был любимый мужчина, рядом с которым я чувствовала себя нужной и защищенной. А затем это привычное теплое чувство громко лопнуло, словно надутый гелием воздушный шар, и я опять оказалась один на один с уродливой реальностью.

Открыв глаза, какое-то время просто лежала, тупо таращась в потолок. В голове, как заевшая пластинка, проигрывался один и тот же вопрос: быть может, я что-то сделала не так? Была недостаточна нежна и приветлива? Продолжала временами носить мешковатую одежду, мало пекла пирогов и, к тому же, устроилась на работу. Все это шло вразрез с классическими представлениями Эда о правильной жене. Может, от того он и потянулся к Карине? Да, она, очевидно, была гораздо менее эффектная и ухоженная, чем я, к тому же, несла на себе ощутимый отпечаток «девушки с рынка». Зато, возможно, полностью соответствовала всем его требованиям, была более проста и понятна.

Как часто я слышала от Эда: «Уля, не усложняй»? Часто, даже очень. Тогда мне это казалось даже милой, типично мужской позицией. Сухой прагматичный ум мужа, конечно же, не мог подмечать эмоциональные детали и моральный контекст той или иной ситуации, так, как это получалось у меня в силу того, что я женщина. Начитавшись всяких глупых книжек в стиле «Мужчины- с Марса, женщины – с Венеры», я с упоением фантазировала, что вместе мы создаем идеальный баланс рационального и чувственного.

Увы, реальность оказалась куда как более примитивна и жестока. Выяснилось, что для того, чтобы «не усложнять», так как понимал это Эд, нужно просто стать человеком без чувства собственного достоинства, стыда и совести. И никакого романтического бреда!

Что ж, в сбывшемся кошмаре «не усложнять» у меня по-прежнему не получалось. Зато Карина никаких трудностей с этим не испытывала. Внезапно меня одолело жгучее болезненное любопытство. Я захотела узнать подробности. Мозг откровенно буксовал, пытаясь выстроить цепочку, где спокойная, распланированная на годы вперед жизнь вдруг превратилась в дьявольский аттракцион на выживание. Ему банально не хватало деталей, чтобы наконец я смогла понять, из какой дыры выползла эта рыжая лахудра?

Из спальни я вышла при полном параде. Прическа, макияж, элегантная блуза рубашечного кроя и оливкового цвета брюки из льна – мои копье и латы. И все же, наткнувшись на Карину, смотрящую какой-то сериал по телевизору в гостиной, я испытала очередной невидимый удар под дых.

Нарядившись с утра пораньше в очередное платье в цветочек, эта гиена с комфортом полулежала на нашем угловом диване из Италии и с наслаждением поглощала чипсы со вкусом краба. Такие как раз больше всего любил Эдик.

Привет, – так, словно мы с ней соседки по общежитию, нисколько меня не смущаясь, поздоровалась Карина. – Что-то мне вдруг так солененького захотелось.

Только идиотка бы не разгадала ее топорную попытку подчеркнуть свое привилегированное положение.

– Да ты что?! – Я всплеснула руками в утрированном удивлении. – В таком случае, ни в чем себе не отказывай! У тебя же, кажется, такая логика? Захотелось солененького – сожрала мои чипсы. Захотелось сменить место жительства на получше – пришла и поселилась в моем доме. Захотелось почесаться – почесалась о моего мужа. Так что жри, не подавись. А то Эдик расстроится.

Рыжая гиена продолжала, как ни в чем ни бывало, уничтожать чипсину за чипсиной.

– Он не расстроится. Он сильно разозлится, – не отрывая взгляда от экрана, уверенно заявила она, – если узнает, что его идеальная интеллегенточка не такая уж и идеальная, раз наезжает на беременную. А уж он узнает. Можешь быть в этом уверена.

– Пф! – меня распирало от желания вцепиться в ее волосенки, но чувство брезгливости останавливало даже больше, чем здравый смысл. – Можешь передать ему слово в слово.

– Ну и дура.

 Кариана оторвалась от телевизора и с чувством непередаваемого самодовольства на бесцветном лице наконец-то раскрыла свои карты.

– Если ты до сих пор не поняла – стоит мне только задаться целью и ты будешь мне тапочки в зубах приносить.

Та убежденность, с которым любовница Эда раздавала обещания, откровенно говоря, пугала. Перед глазами тут же всплыло жестокое, не приемлющее никакого протеста лицо мужа, когда он пригрозил меня «умыть». Кто знает, на что еще он был готов, чтобы порадовать будущую мать своего сына.

Но показывать свои опасения врагу я совершено точно не собиралась.