Неверующая я молилась каждый день. И плакала, тихо, в подушку, так, чтобы моя исхудавшая, осунувшаяся малышка ничего не слышала и не расстраивалась еще больше. Я не понимала – как же так? За что? Почему это происходит с нами, с ней? Просила у Бога, чтобы заболела я, только Ляля пусть выздоровеет. Еще неделю мы провели в палате, без улучшений. Доктора не то, чтобы не лечили, они просто никак не могли понять, что с моей малышкой. А та продолжала таять на глазах как свечка. Я стала плохо спать – боялась, что проснусь, а ее уже нет с нами.
И вот одной из таких отчаянных, ужасных ночей я вдруг проснулась от какого-то шороха со стороны кроватки малышки. Подорвалась, конечно, вдруг что. И… Замерла в ужасе, не понимая, как мне реагировать на то, что я вижу.
Над кроваткой Ляли стояла… Лена. Моя старшая, милая сестричка, уже полгода как покойница. Стояла и улыбалась ласково так, только вот у меня от этой улыбки почему-то мурашки пошли по коже от ужаса. И Ляля… Она лежала с открытыми глазами, смотрела на маму и все пыталась пролепетать что-то на своем детском языке, но явно не радостное. Мне кажется, если бы она не была так ослаблена болезнью, она бы кричала и плакала.
А потом Лена протянула к дочери руки. И вот тут я не знаю, что на меня нашло. Я кинулась ей наперерез, заслонила собой кроватку и закричала на сестру, чтобы та убиралась куда подальше! Прям матом, громко так, не знаю, как на мои вопли не сбежалась вся больница.
Лена… Сначала она замерла, вроде как не понимала ничего, потом разозлилась, а потом, когда я в лицо ей сказала, что она должна уйти, она мертва, заплакала… Но мне не было ее жалко, я реально очень сильно боялась за Лялю. Этот страх был сильнее, чем страх перед призраком покойной сестры. Я закричала еще сильнее, замахала руками, сама заплакала, в бессвязном почти бреду умоляя сестру уйти, оставить мне малышку. Я прослежу, выращу, воспитаю, только бы Лена ушла…
Не знаю, что помогло – мои крики, плач или молитвы. Но… Лена, улыбнувшись в последний раз, кивнула мне и… растворилась в воздухе. И с того вечера Ляля очень быстро пошла на поправку.
Еще через неделю нас выписали совершенно здоровенькими. Мы вместе сходили в церковь и поставили свечки за упокой души Лены, потом я, уже одна, сходила на кладбище и у могилы повторила свои слова, что Ляля в безопасности, ее любят и никогда не бросят. И больше Лена не приходила ни разу – ни наяву, ни во сне.
И снова, я понятия не имею, что заставило мою сестру явиться. Страх за дочь? Или она просто не знала, что мертва? Но одно знаю точно – я бы никогда не хотела снова столкнуться с чем-то подобным.
Никогда не верьте гадалкам
Эта жуткая история произошла не со мной, но практически на моих глазах. Поделюсь ею, может кого-то она убережет от жутких ошибок. Мою тетю вот не уберегло…
Я тогда еще совсем маленькой была, мои родители жили в деревне в большом доме на несколько семей, его мой дед строил. В одной части жили дедушка с бабушкой, в другой мы с родителями, а в третьей папина сестра со своим сыном. Мы с ним особенно не дружили, я была старше, да и тетя как-то не стремилась общаться с семьей, несмотря на общую жилплощадь.
Это сейчас я понимаю, что ей элементарно было обидно по-женски. Мои родители действительно любили друг друга, были (почему были? Они и сейчас есть, дай им Бог долгих лет жизни) идеальной парой, примером для многих. А муж тети сбежал в неизвестном направлении едва узнав о ее беременности, с работой тоже как-то не выходило, один у нее свет в окошке был – Павлик, зацелованный и избалованный просто без меры. Я даже слышала, как дед выговаривал ей, что мальчишка без мужской руки вырастет тем еще эгоистом, но, повторюсь, тогда меня это волновало мало. Я сама была от горшка два вершка.
Потом, когда мне исполнилось 10, родители купили квартиру в столице, и к родителям приезжали исключительно на выходные. Я же не приезжала вовсе, у меня учеба, конкурсы, тренировки… В общем, впервые за год выбралась к старичкам нашим только летом, и… Даже меня удивило то, как вдруг тетя резко изменила свое отношение к сыну.
Как я уже сказала, раньше Павлик для нее был светом в окошке. Она его только что в попу не целовала, разрешала ему буквально все, исполняла любые капризы, сюсюкалась… А тут – как отрезало. Из огромной слепой любви внезапно выросла такая же слепая, непроходящая… ненависть.
Если раньше Павлику прощали все, то теперь наказывали без остановки. Шаг влево – крики, шаг в право – крапива или что под руку подвернется. Павлик должен то, Павлик обязан это… Бедный ребенок, которому на тот момент едва исполнилось лет, привыкший к совершенно другому, без остановки бился в истерике и искренне не понимал, что он делает не так. Мне его даже жалко было. И вообще непонятно, с чего такие перемены.
Надо сказать, не мне одной – моя мама, которая обычно в чужие дела не вмешивалась, тоже ходила в перманентном шоке. А однажды и вовсе приперла тетю к стенке с прямым вопросом «Что, блин, не так?». И тогда тетя рассказала… даже я, пока уши грела на их беседе, подумала, что она окончательно сошла с ума.
В общем, тетя поехала к какой-то знакомой гадалке по совету подруги, про личную жизнь знать хотела – будет у нее мужчина или как. А та гадалка, вместо четкого ответа на поставленный вопрос, наплела тете какой-то бред. Вроде того, что она сама своими руками закапывает свое счастье и счастье сына. Своей любовью тетя доведет Пашку до того, что тот будет несчастен, а может даже сопьется по-тихому, а тете останется только разбитое корыто. А вот если она возьмет себя и сына в руки – все будет хорошо, в золоте и шоколаде.
Не знаю почему, но тетя этот бред восприняла буквально, и, дабы не рушить жизнь сыну, решила перегнуть палку. Остальные родственники пытались ее вразумить, что, мол, да, гиперопека до добра еще никого не доводила, но и кидаться из крайности в крайность тоже не стоит. Можно быть пожестче, можно построже, а вот избивать ребенка просто за то, что тот прыгнул в лужу – это такая себе идея. Но… Видимо мозга в черепную коробку тете доложить-то как раз и забыли.
Она никого не слушала, продолжала гнуть свою линию и считала себя во всем правой. К счастью, основной жести мы не видели, так как после такого сократили общение с ней до минимума. А потом она и сама съехала от родителей за то, что те, по ее мнению, теперь уже слишком жалели внука.
Шли годы. Я выросла, выучилась, обзавелась собственной семьей. О тете и Пашке особенно не вспоминала, только иногда, на семейных праздниках, пока были живы бабушка с дедушкой, нет-нет, да и всплывала речь о непутевой семейке. Обычно после таких разговоров бабушка плакала, мой отец обещал пойти и вправить мозги дурной мамашке, а потом возвращался домой мрачный и запирался с мамой на кухне.
Из этих кухонных разговоров я и узнавала, что тетка свой метод воспитания продолжила и вдали от родственников. Все чуда ждала, как гадалка предсказала. Но… Почему-то (действительно, почему?) вместо золота и богатства Пашка сначала стал ей врать обо всем на свете, потом воровать – денег ему естественно никто не давал – а потом перешел на более серьезные меры. В 16 лет он убил человека – просто забил до смерти какого-то мужика. Тогда его посадили, но не слишком надолго. Спустя три года он вышел и продолжил свое увлекательное времяпровождение.
На его 20тилетие тетя сидела в гостях у моих родителей вся в синяках и причитала, что надо потерпеть. Она же все сделала, как сказала гадалка! Скоро Пашка изменится, будет у них жизнь хорошая. На 25летие Пашка убил троих человек, а потом пришел домой и сделал то же самое с тетей. Ее хоронили мои родители. С тех пор о Пашке мы больше никогда не слышали, к моему счастью.
Это я все к чему? Гадать не берусь, я все же человек материальный и мирской до мозга костей. Но что-то подсказывает мне, что, если бы тетя не поверила гадалке… А может и нет, может все равно ничего из Пашки хорошего не выросло бы. Не знаю. История не знает сослагательного наклонения.
