Беатрис же уехала действительно в Рим, показаться своему доверенному врачу гинекологу, который сразу же определил у нее французскую болезнь и назначил курс лечения. Врач объяснил девушке, что эта болезнь протекает у женщин иначе, чем у мужчин и, что лечение женщины требует длительного времени не менее шести месяцев.

Тетушка Беатрис встретила нежданную гостью не совсем приветливо, но помня обещания данные своей покойной сестре, о том, что позаботится за ее дочерью, приняла к себе на квартиру. И девушка стала лечиться за счет тетки Элизабет Марии Стюарт. У тетки было хорошее наследство, оставленное ее покойным мужем, вызвавшим, когда-то любовника своей жены на дуэль и погибшего там. Так, что Элизабет, которая, кстати, была лет на двадцать моложе своего покойного мужа, не нуждалась в средствах аккуратно начисляемых вдове банком в качестве процентов от капитала покойного. Стюарт, зная расточительство супруги, оставил наследство без права распоряжаться капиталом в течении двадцати лет, а снимать только проценты, на что в последствии теперь жила Элизабет.

Итак, бедный влюбленный Ренуар, потерял не только аппетит, но и сон. По ночам он ворочался на постели, часто вставал и смотрел на полную луну, как одинокий волк. Ему хотелось выть от тоски по юной и энергичной особе. Он вспоминал их страстные поцелуи при луне в дальней беседке парка в усадьбе ее дяди Дон Пино Неро. О, какие это были ночи…

А Беатрис в свою очередь вспоминала страстного Ренуара, такого искусного в любовных играх, по сравнению с конюхом Жаном. Она увидела этого Жана, как только появилась у дяди. Его плечистая фигура и тонкий стан, говорили о недюжинной силе парня. У него были сильные и большие руки, привыкшие к тяжелому крестьянскому труду, и большие зеленые глаза, в которых сразу утонула пылкая натура, Беатрис. И в тот же вечер она была у него в объятиях. И каким неуклюжим оказался этот мужлан. Он быстро отвалился и уснул на стоге с сеном, а Беатрис почти всю ночь просидела под звездами, скучая, любуясь его наготой и мускулистой точеной фигурой, как на музейный экспонат в музее искусств Рима. Другое дело Ренуар. Он не давал ей продохнуть от любовных ласк всю ночь. И Беатрис вспоминала каждую деталь их встречи. Вот она зашла к нему в его каморку, где он часто держал ее на руках, когда она была еще совсем маленькой.

Ренуар сразу усадил ее себе на колени и, как в детстве стал качать на коленях. И вдруг они оба обнаружили, что она уже не маленькая, а Ренуар ощутил, что держит у себя на коленях взрослую девушку. Он от неожиданности хотел поставить ее на пол, но пылкая Беатрис вдруг обвила его шею, прильнула пухлыми губами к его рту, и Ренуар потерял голову. Очнулся он только в постели, где под утро с блаженной улыбкой спала его кузина рядом с ним. Он, не шевелясь, любовался юным созданием, этими рассыпавшимися прядями каштановых волос на подушке, вдыхал аромат, исходивший от ее цветущего естества, и потерял вконец голову. Беатрис открыла глаза. Ни слова не вымолвив, обвила его шею руками, и они вновь слились в любовном экстазе…

О, эта дурацкая болезнь, награда конюха, который казался теперь таким увальнем и грубияном, по сравнению с ее престарелым кузеном Ренуаром и в то же время оказался таким искусным любовником. Да, что и говорить, все познается в сравнении… Беатрис, пока лечилась в Риме, считала не только дни, но и часы, сгорая от нетерпения, снова встретится со слугой дяди Дон Пино Неро своим кузеном Ренуаром. Ей было комфортно знать, что Ренуар живет у дяди, который приютил разорившегося родственника, взяв к себе в услужение, и что поездка к дядюшке Дон Пино Неро не вызовет ни у кого подозрения о ее связи, осуждаемом в окружении тетушки Элизабет Марии Стюарт.

"Здравствуйте мой дорогой дядюшка! Пишет Вам Ваша племянница, Беатрис. Вы, наверное, удивились моему поспешному отъезду, но на это были очень веские причины. Мне пришлось это сделать из-за очень интимного подарка, который сделал мне Ваш Жан. Мне непонятно, милый дядюшка одно, откуда и где Вы нашли это нелепое чудовище, все, внутри заплесневелое, как лесной пень от срубленной осины лет этак двадцать тому назад…". Дон на мгновение оторвался от чтения письма. В его воображении возникла площадь Дуомо у Кафедрального Собора, где на паперти сидел в поношенной одежде очень красивый парень. Дон Пино Неро подумал, где он его мог видеть? И вдруг в памяти возник музей античной скульптуры замка Сфорцеско внутри, которого его поразила скульптура Аполлона. Искусный мастер высек из цельного куска белого мрамора фигуру юноши. Очень подробно до мелочей изобразил каждую черточку и складку на теле, так словно скульптура была жива. Складывалось не поддельное ощущение того, что фигура, изображенная в мраморе, вдруг ожила, превратившись в плоть юноши, и совершенно не произвольно он взобрался на постамент и сейчас, через минуту другую спрыгнет и уйдет просто так нагишом на улицы Милана, не стесняясь своей наготы, потому что совершенство телосложения не может быть стеснительным. А вот сам Аполлон сидит перед ним на каменной площади в оборванной одежде и просит подаяния.

– Как тебя зовут? – подойдя ближе, спросил Дон Пино Неро. Юноша медленно поднялся с тротуара и нагло, глядя в глаза сеньору, ответил вопросом на вопрос:

– А Вам то, что из этого?

– Отвечать надо, когда тебя спрашивают уважаемые люди.

– Ну, Жан. – Сжавшись в комок, как загнанная и голодная собачонка, вдруг поникшим голосом ответил Жан.

– Ты видно уже давно не ел нормальной пищи? – спросил Дон Пино Неро. Жан, молча, уставился своими зелеными огромными глазами, и громко сглотнул набежавшую от голода слюну.

– Пойдем, я тебя угощу обедом.

Жан покраснел, как девица, затем, несмело спросил:

– Какие услуги я должен Вам буду сделать за обед?

– Ты, что меня оскорбить хочешь, а, юноша?

– Нет, я просто привык отдавать долги! – упрямо твердил парень.

– Ну, тогда считай, что я тебя беру на работу. Поедем ко мне на виллу, будешь ухаживать за лошадьми, за это будешь столоваться и получать каждый месяц жалование. Ну, что, согласен? – Дон Пино Неро внимательно поглядел на парня. Тот ни минуты не колебался, а лишь с недоверием смотрел на сеньора.

– Кто ж откажется от такого предложения. Конечно, я согласен…

Дон Пино Неро улыбнулся, и стал читать письмо дальше: «Чтобы к моему приезду и духу Вашего Жана не было, если Вы, дорогой дядюшка-опекун, хотите меня еще увидеть на нашей очаровательной вилле. Любящая Вас, всем сердцем, Беатрис".

Дон Пино Неро отложил письмо на письменный стол. Взял звонок в руку и позвонил. В двери показался Ренуар.

– Немедленно позови мне Жана. Пусть явится сюда!

– Хорошо сеньор. – И дверь кабинета бесшумно закрылась. Через минуты пять явился Жан.

– Вызывали, синьор? – с невозмутимым видом спросил вошедший. Дон осмотрел, вошедшего конюха. С ног до головы, меряя своим проницательным взглядом. От этого внимательного взгляда не скрылась желтизна под глазами у Жана и вялость в движениях.

«Да там целый букет любовных ран без разборного употребления этого напитка страсти". – Подумалось Дону, «Что же с ним делать?" – Пино Неро с минуту смотрел на конюха. Жану от этого становилось не по себе, и он уже хотел что-то спросить, как Дон начал первым:

– Ты где подцепил французску?

– Простите сеньор, я не совсем понял, кого Вы имеете в виду?

– Венерическую болезнь, которую ты носишь в себе? – бесстрастно спросил напрямую Дон Пино Неро. Жан вспыхнул от стыда. Потом обиженно проговорил:

– На каком основании, Вы сеньор, спрашиваете меня об этом? – с нескрываемой обидой спросил Жан.

– Возьми вот, – Дон Пино Неро сунул конюху клочок бумаги, – это адрес врача. Скажешь ему, что я оплачу твое лечение.

– Зачем? Я здоров! – гневно вскричал конюх. – Вы смеетесь надо мной? – искренне спросил, возмущаясь, Жан.

– Ничуть. – Серьезно отвечал Дон, и добавил, – Если ты считаешь, что показываться врачу нет никакого резона, то ты у меня больше не работаешь.