Словно где-то было приоткрыто окно, отчего морозный воздух витал в этой комнате беспрепятственно.

— Как ты нашла мою комнату?

— У Эйнара спросила, — тихо отозвалась я, пока мои глаза привыкали к мраку и пытались отчетливо рассмотреть Варга.

Жаль, я не видела его глаз. Но в нотках голоса услышала усмешку:

— А я уж было подумал, что исследовала весь Чертог и сама нашла.

— Так бы и сделала, если бы Эйнар не сказал.

Варг снова хмыкнул, а я помолчала и осторожно добавила:

— …Я не помешаю тебе. Если захочешь, я буду просто молчать…

Варг не отвечал, но его взгляд я ощущала на себе, тут же застыв, потому что понимала, что он может отправить меня в спальню.

И наверное, будет прав.

Но вместо того, чтобы ответить хоть что-нибудь, он похлопал по кровати рядом с собой.

Сердце дрогнуло и обдало жаром.

А я пошла вперед без лишних слов, чтобы забраться на его кровать и растянуться рядом под горячим боком.

— Здесь не слишком холодно?

— Не слишком.

Варг обнял меня и прижал к своему боку, потянувшись куда-то в сторону, чтобы сверху укрыть одеялом.

— Так лучше?

— Лучше так, — я сама обняла его в ответ, прижимаясь щекой к груди и прислушиваясь к тому, как ровно и размеренно стучит его сердце.

Было так уютно.

Так непривычно, но хорошо.

В спальне Варга почти не было мебели.

Сейчас мне казалось, что даже в моей каюте ее и то куда больше.

Не считая кровати, здесь была только небольшая тумбочка, на которой ничего не стояло.

Не было светильника. Не было никаких фотографий. Не было кресла.

Только две двери, одна из которых, видимо, вела в ванную комнату, а вторая была раздвижной, и наверняка за ней была гардеробная.

Вспоминая слова Эйнара о том, что в спальню Варг никого не пускает, я чувствовала себя здесь как-то по-особенному.

Здесь не было Дэми Роуз.

Никогда!

А меня он пустил!

Это было сродни тому, чтобы идти по чистейшему снегу где-то на вершине горы, где еще не ступала нога человека, и знать, что я была первой. И единственной.

Это чувство окрыляло и заставляло душу трепетать.

Мы долго молчали, не чувствуя скованности или неловкости.

Просто лежали рядом, обнявшись под одним одеялом, и не торопились прерывать эту тишину.

Не знаю, о чем думал Варг, а я не могла выбросить из головы мысли о том, что он на самом деле не ощущает холода. Совсем.

В силу страшной психологической травмы, которая навсегда изменила его, его мир, его отношение ко всему происходящему, создав монстра.

— Так странно… — прошептала я едва слышно, и тонкое облачко пара вышло из моих губ.

— Что? — отозвался Варг, и я с каким-то умиротворением услышала в его голосе покой без капли напряжения.

— Тебя все называют ледяным, а ты остаешься таким горячим даже в самый страшный мороз.

Он улыбнулся, но промолчал, а я провела осторожно ладонью по его груди, ощущая шероховатости и неровности от многочисленных шрамов.

— Можно спросить?

— Да.

— Откуда на тебе столько ран и шрамов? Ведь это следствие не только покушений на тебя?..

Дыхание Варга не изменилось, как и размеренное биение сердца.

Но было стойкое ощущение, словно мороз прошел по коже.

— Прости. Можешь не отвечать, если не хочешь, — тут же добавила я, понимая, что сегодня совершенно не тот день, когда нужно лезть к нему с расспросами.

И потом, с чего я возомнила, что он ответит мне и не поставит на место?

Потому что мы переспали?

Или потому, что он впустил меня в свою спальню и вот теперь обнимал так мягко и тепло?

— Когда ты увидела эти шрамы впервые, о чем подумала? — вдруг проговорил Варг и сделал это спокойно и буднично. А я тяжело сглотнула и не сразу решилась сказать то, что крутилось в моей голове с того дня… первого дня моей игры в русскую рулетку.

— …Что ты тоже был игроком.

— Был, Лиза.

Варг ответил ровно и без эмоций, а мое сердце заколотилось, обдавая удушливой волной, отчего мысли забегали врассыпную.

И ведь я думала про это, но когда услышала от него, то поняла, что не могу связать и двух слов!

— Ты тоже спускался в эту белую круглую комнату?..

Он выдохнул, словно раздумывал, стоит ли мне знать эту часть его жизни. И когда я была уверена, что на этом разговор окончен, то вдруг продолжил приглушенно:

— Тогда не было никакой комнаты. Нам не было двадцати, и не было дома и постоянной работы. Ромка жил в семье дяди Лёши, а я пытался сделать хоть что-нибудь, чтобы забрать его к себе, но в достойную жизнь. Мы жили на улице, воровали еду в магазинах, дрались, носили с собой ножи для самозащиты и иногда попадали в полицию за мелкое хулиганство. Отсыпались в тепле камер несколько дней, и нас выпускали снова.

— …Тебя и Бьёрна?

— Тогда нас было четверо.

Холод прошел по коже от этих слов, но я промолчала, потому что понимала: придет время — и Варг расскажет сам, что случилось с двумя его друзьями.

— Стефана упекли за решетку на пару недель, поймав на очередной краже, и когда он вышел, то заявил, что знает быстрый и действенный способ заработать деньги на жизнь, какие мы никогда не получим, перебиваясь работой грузчиков или разнорабочих.

Что это был за способ, было понятно без слов.

И я не заметила, как обняла Варга сильнее, теперь понимая, через какую боль, физическую и душевную, ему пришлось пройти, чтобы встать на ноги и добиться всего.

Таким жутким и страшным путем.

— Друг оказался прав. Мы проводили игру два раза в неделю, и нам везло. Все оставались живы. Были без ранений, но с большими деньгами, на которые смогли даже снять квартиру на окраине. Только всё не могло продолжаться так хорошо вечно. Первым словил пулю Бьёрн. Прострелил себе ногу. Тогда мы поняли, что, помимо проблем с полицией, будут проблемы и с медиками, потому что они сообщали копам обо всех пациентах, попадающих в приемный покой. Проблем было много…

Варг тяжело выдохнул и уперся затылком в мягкое изголовье кровати, чуть прикрыв ресницы, пока я не могла нормально дышать, ловя каждое его слово и чувствуя всё то, что он скрывал за каждым спокойным словом.

Господи, сколько же раз жизнь пыталась его сломать!

И как же ему удалось выжить и не стать рабом после всего этого?

Не всадить себе пулю от безысходности и тяжести груза?

Страшно было признаться в этом себе, но теперь я начинала понимать, по какой причине он отзывался с такой ненавистью и пренебрежением о смертниках.

Почему называл их мясом и не считал за людей.

Что бы сказал Лаки, который решил покончить с собой, не сдав экзамены, когда узнал бы, через что пришлось пройти Варгу и не сломаться под тяжестью его жизни?

А Яков, который наложил на себя руки только потому, что хотел стать популярным?

— Мы получали ранения по очереди. Лечились сами, как умели, чтобы не прибегать к помощи врачей. Но сколотили неплохие деньги и выкупили это место.

— Чертог?

— Да. На тот момент корабль, где могли жить сами и продолжать игру, не привлекая внимания правоохранительных органов. Мы сколотили вокруг себя определенный круг лиц, которые приходили регулярно, чтобы получить свою долю адреналина. Стефан был тем еще выдумщиком… — Варг выдохнул тяжело и протяжно, но не стал молчать, а продолжил: — Это он первым стал создавать свод правил. Он придумал способы ставок. Он стал привлекать смельчаков из тех, кто приходил на игру, приглашая их испытать судьбу и сорвать куш. Он сделал ставку в один миллион на выстрел в висок. И проиграл…

Сердце замерло, когда я поняла, что стояло за этими словами.

Друг Варга умер в игре, которую сам же принес в жизнь своего окружения!

— А что стало со вторым другом?..

— Его убили в перестрелке. Большие деньги всегда привлекают большие неприятности.

— А потом вы поняли, что не обязательно стрелять друг в друга, а можно использовать ради этих целей самоубийц?

Варг кивнул.