– Слышал, у вас Пикассо. Сюжет с Арлекином, – произнёс оценщик.
– Да, всё верно, – подтвердила я, решив по возможности как можно короче отвечать на вопросы.
– Как картина у вас оказалась? – спросил мужчина, распахивая дверь в комнату, где из всей мебели стоял только один большой стол.
– Я унаследовала её от моего отца, он торговал предметами искусства, но это было много лет назад.
– Можете положить её сюда. – Мужчина указал на стол.
Я осторожно положила литографию и развернула бумагу.
Оценщик привычным жестом поднял картину, осмотрел её сзади и сбоку. Затем снова положил на стол. Прошёлся по литографии с лупой.
Моё зрение вело себя странно, картинка перед глазами сузилась до размеров точки в конце туннеля. В груди бешено стучало сердце. Я чувствовала себя преступницей.
– Минуточку, я сейчас вернусь, – внезапно сказал оценщик и покинул комнату.
В этот момент я, если честно, чуть не сбежала. Я была абсолютно уверена в том, что оценщик отправился звонить в полицию, которая упечёт меня в тюрьму за… А собственно, за что, спрашивается? Я не делаю ничего противозаконного. Просто попросила оценить картину. Оценщик вскоре вернулся. В руке у него был каталог, и он быстро пролистал его до страницы с репродукцией литографии, точь-в-точь такой же, какая лежала на столе.
– Думаю, ваша картина действительно прекрасна. Как раз сейчас подобные вещи пользуются большим спросом.
– Но?.. – робко заикнулась я.
– Никаких «но». В последнее время рынок искусства сильно перенасыщен. На продажу выставляется просто колоссальное количество литографий, но у вашей столь своеобразный мотив, что, думаю, не составит особого труда найти на неё покупателей.
– Но как, по-вашему, сколько я могу получить за неё, если решусь продавать?
– Мы можем выложить её на нашем онлайн-аукционе самое позднее через неделю. Я предварительно спишусь с парочкой надёжных покупателей. Думаю, вы сможете выручить за неё полмиллиона. Картина действительно представляет собой большую ценность, и, как я уже говорил, она просто прекрасна.
Я была готова ко всему, но такого точно не ожидала. Не в силах вымолвить ни слова, я тупо таращилась то на оценщика, то на картину. Неужели мне действительно так просто удалось обвести вокруг пальца эксперта по искусству? Хотя, возможно, он был таким же, как и все, – видел только то, что хотел видеть, а на всё остальное закрывал глаза. Другой вариант заключался в том, что он был плохим оценщиком. Потом мне в голову пришла мысль, что всё прошло так гладко только потому, что я самая настоящая аферистка. А потом пришла эйфория. Передо мной открылся целый океан ещё неизведанных возможностей, как будто у меня на руках оказался тузовый покер. Все проблемы внезапно снова стали разрешимы. Я постаралась взять себя в руки и спрятать идиотскую улыбку.
– Как здорово! – весело воскликнула я. – Честно говоря, я даже не ожидала. Можете объяснить мне условия?
Оценщик занудным голосом пробубнил заученный текст, я быстро записала всё в блокнот, стараясь не замечать, как у меня дрожат руки. Теперь уже не оставалось никаких сомнений в том, что я обманула оценщика и он собирается продать поддельную картину.
На негнущихся ногах я шла по коридору, застеленному мягким чёрным ковром, приглушавшим всякие звуки. Картина осталась в той комнате, у меня за спиной.
Последовали две недели напряжённого ожидания. Картину сфотографировали и внесли в каталог аукциона. В оцифрованном виде она выглядела ещё лучше, чем в реальной жизни. На экране монитора цвета поражали своей насыщенностью. Начальная цена составила 450 000 крон, но картине следовало отлежаться ещё десять дней, прежде чем она пойдёт с молотка. За это время со всех концов света приходили предложения по покупке. Я даже подключила услугу оповещения: каждый раз, когда кто-то всерьёз интересовался картиной, на телефон поступало смс-сообщение. В первые три дня ничего не происходило, и я начала сомневаться в том, что дело выгорит. И даже почувствовала облегчение при мысли, что смогу забрать обратно своего Пикассо и забыть свою неудавшуюся аферу. Но на четвёртый день последовало предложение в 100 000 крон, а следом один за другим появились ещё пять покупателей.
Вскоре стартовая цена была достигнута. Дороги назад больше не было, и теперь я с ужасом думала о том, что произойдёт, если всё откроется. Когда до аукциона оставалось два дня, цена достигла отметки в 500 000 крон, и ещё три потенциальных покупателя включились в игру. Я расслабилась, позабыв все свои страхи, и принялась строить планы.
И вот настало время оглашения заключительной суммы. Покупатель номер семь предлагал сумму в 500 000 крон. Ему противостоял покупатель номер два, предлагавший ту же сумму. Оставались только эти двое, и номер семь определённо казался куда более предпочтительным. Его предложения были быстрыми и решительными. Но и покупатель номер два тоже не сдавался. После стремительной дуэли между ними, за которой я следила затаив дыхание, была опубликована цифра финального предложения. Я не поверила глазам: 820 000 крон. Покупатель номер семь победил.
У меня пересохло в горле. Зазвонил телефон. Сначала я даже побоялась брать трубку, но потом всё же нажала на зелёную кнопку на экране.
– Поздравляю! Всё прошло просто замечательно, – сообщил оценщик.
Может, это ловушка? Я почувствовала себя немножко параноиком. Зачем он звонит?
– Вы звоните просто поздравить?
Оценщик в трубке рассмеялся:
– А у вас есть чувство юмора.
– Спасибо. Когда я получу деньги? – Это всё, что я сумела выдавить из себя.
– Что касается денег, то они поступят на ваш счёт в течение пяти дней. Всё действительно прошло как нельзя лучше, но так всегда бывает, когда на руках владельца действительно стоящая вещь. Думаю, вы вполне можете отпраздновать свой успех.
Отпраздновать? Что отпраздновать? Продажу поддельной картины? А главное, с кем?
И тут пришёл ужас. Боже, что я наделала? Но повернуть время вспять было уже невозможно.
Тревога и муки совести исчезли как по мановению волшебной палочки, едва деньги поступили на счёт. При этом никто не пострадал. Никого не пристрелили, не избили и не изувечили. Облегчение оттого, что можно погасить все долги и в придачу выдать тебе дополнительную сумму денег на поездку в Лондон, было куда сильнее, чем чувство вины, что я испытывала вначале. Я позвонила Анне и сказала, что она права, мне действительно следует развеяться и подумать о себе, и что решено: я еду в Барселону. Более того, я отправилась в ломбард и выкупила то кольцо. Тем же вечером я показала его тебе.
– Когда тебе исполнится восемнадцать, оно станет твоим.
Ты была поражена и с трудом верила своим ушам.
– Ну, ты даёшь мама, вот это да… О боже мой! А можно я возьму его с собой в Лондон?
– Конечно! Только не забудь написать адрес и указать время, когда воры смогут за ним прийти.
Помнишь, как мы тогда с тобой радовались?
Недели шли, и всё случившееся стало видеться теперь совершенно в новом свете. Напоминания о неоплаченных счетах остались в прошлом, а впереди маячило только светлое будущее. Про Эрика я почти не вспоминала, и меня перестала мучить бессонница. Я подумала, что хватит сидеть и ждать приглашений от работодателей, и вместо этого решила открыть собственное пиар-агентство. Теперь у меня был стартовый капитал, и я разработала свой бизнес-план, заказала сайт, зарегистрировала предприятие, напечатала визитные карточки, устроила довольно дорогой торжественный ужин, прошедший вполне удачно, куда пригласила важных для дальнейшей работы персон. Вскоре мне удалось заполучить своего первого клиента. Конечно, должно было пройти время, прежде чем предприятие раскрутится и начнёт давать доход, но это было куда лучше, чем сидеть и ждать у моря погоды. Жизнь снова налаживалась. Теперь я могла спать спокойно.
