Через забор, что ли, полезла?

– Ешь давай, а то печень скоро работать перестанет, совсем запился, отцу с матерью все расскажу, пусть приедут, полюбуются на единственного сына. Большой, а ума так и нет, хоть и образованный.

– Тетя Марин, прекрати.

– Ой, гляди, ему стыдно. Неужели?

– Не начинай.

– Так я не начинала ещё, бить тебя некому, а я всего лишь ругаю.

– Вот на этом спасибо.

Смотрю в окно, начинается жаркий день, да, с алкоголем надо завязывать, а то скоро сам засну в постели с красивой девушкой, так и не приступив к главному.

Качаю головой, вспоминая, что было ночью. Сорвало с цепи меня, накинулся голодным зверем, вылизал девчонку так, словно делаю это постоянно. С таким упоением и наслаждением, как оказавшийся в конфетной лавке диабетик.

Проснулся утром, простынка торчит ниже пояса, яйца ломит от боли, перестоял мой верный друг. Снова прикрыл глаза, вспоминая, что утром ведь обещал ему добраться до девчонки. И с каких это пор я стал разговаривать с членом и что-то ему обещать?

А вот именно с тех, как повстречал эту дерзкую брюнеточку, которая вызывает во мне два желания: трахнуть и отшлепать. Вспомнил, как целовал ее, нес на руках, снимал сарафан и купальник, как ее тело идеально подходило к моему, как лизал соски, а потом и нежные припухшие половые губы.

Вот же черт.

Лежа на диване, сжал стояк, прошелся по нему несколько раз. Месяц воздержания дал себя знать, но я ведь не такой, чтоб моментально кидаться на каждую женщину и трахать все, что шевелится.

Я точно не такой?

Или уже такой?

Твою же мать.

Наяривал член с упоением, в голове яркие картинки дерзкой и такой сладкой брюнеточки.

Маша. Что же ты делаешь со мной, Маша?

Долго ждать не пришлось, кончил с глухим рычанием себе в кулак, спермы было так много, что замарал все вокруг, самого трясло как подростка, что мастурбирует по утрам каждый день.

Тетка что-то рассказывает, а я в воспоминаниях. Ложка падает в тарелку.

– Тебе плохо, Денис?

– Все нормально.

– Руки уже трясутся как у алкаша.

Да если бы как у алкаша. Член все равно стоит все утро, ерзаю на табуретке.

– Так вот, Леночка – это дочь бухгалтерши с управления, такая мастерица, ты бы видел, как она вышивает, все белье в цветах и вензеля. Самой тридцать лет, замужем не была, но жила в городе пять лет с каким-то прощелыгой. Тот все обещал жениться, да пока обещал, и пока Леночка работала, закрутил с другой, а она забеременела.

Не понимаю, к чему тетка рассказывает мне этот деревенский сериал? Но ее болтовня отвлекает от ночных мыслей и от воспоминаний упругих грудей с твердыми сосками моей брюнеточки.

Неужели уже моей? Быстро я.

Хотя что меня останавливает? Я месяц как свободный мужчина, не обремененный ничем, кроме работы, но та начнется в сентябре. Я вполне могу себе позволить курортный – нет, деревенский роман.

– Вот, а Светочка…

– Дочь главного агронома?

– Почему агронома? Нет, у него трое сыновей.

Тетка смотрит в недоумении, округлив глаза, а мне хочется смеяться в голос, но держусь.

– Извини, просто решил угадать, чья Светочка.

– Она дочь главного инженера, выучилась на педагога, в школе ребятишкам историю преподает.

– Коллега, значит, ну так, чем талантлива она?

– Ой, ты все смеешься, Дениска, а я, вообще-то, серьезно говорю, пригляделся бы к девкам, молодые, в самом соку, неровня твоей, прости господи, Еве. Воспитанные, скромные, хозяйственные.

– Вот не начинай снова.

– А хоть начинай, хоть нет, факт остается фактом. Где сейчас твоя Ева? Жена называется. А то-то, потому что ни стыда, ни совести, ни воспитания. Все по клубам да по барам, то она модель, то актриса, мне мамка твоя все рассказывала, как ты с ней мучаешься.

Все, началось, надо убегать.

– Давай я тебя познакомлю, такие хорошие девочки, косы до пояса, фигуры статные, а хозяйки какие отменные. Не то что городские пигалицы, там-то и девочек в пятнадцать лет днем с огнем не найдешь. Вон, к Анне приехали две, я очень уважаю соседку, но девки ее – это срамота полная.

Настораживаюсь, потому что понимаю, что разговор идет о двух соседках. Одна из которых забыла у меня свой яркий купальник. Кстати, не из дешевых судя по эмблеме.

– А твои, стало быть, в тридцать девственницы?

– Нет, но понятия о чести знают, каждый ошибается, – тетя Марина состроила невинные глазки, забавная такая, люблю ее.

– Так у нас смотрины намечаются?

Отводит взгляд, начинает суетиться на кухне, убирая со стола тарелки, ставит чайник, достает варенье и оладушки.

– И, Денис, побрейся, пожалуйста, похож на деда, словно не молодой мужчина, а алкаш запитый.

Чешу бороду, свыкся уже с ней, жалко сбривать.

– Так сейчас модно, она придает брутальности и стиля.

– Ну, не знаю, у нас это называется – глубокий запой.

Снова смотрю в окно на соседский забор, значит, стыдоба, а не соседки. Но мне очень даже одна из них понравилась, во всей своей прекрасной и соблазнительной стыдобе.

Лает собака, но хоть какая-то от нее польза, а то ночью молчал, очарованный Машей, как и я.

Два идиота. Только один вилял хвостом, а я – торчащим членом.

– Тетя Марина, доброе утро.

Оборачиваемся, на пороге стоит девушка, темно-русая коса лежит на полной груди, размера так хорошего третьего. Голубое платье в мелкий цветочек до колен. Глубокое декольте, круглое лицо, на щеках румянец на носу веснушки, она смущенно улыбается, опуская глаза, моргает ресницами.

Интересно, это Светочка или Леночка?

Я вот сейчас совсем не готов к смотринам, если придется встать и поздороваться, то мой стояк будет воспринят как комплимент даме. Но эта дама может не оценить.

– А я вот, молочка парного принесла.

– Лизонька, деточка, какая ты молодец. Проходи, не стой на пороге.

Лизонька? Такой кандидатки в списке не было.

– Познакомься, это Денис, племянник мой, приехал погостить, не забывает тетушку, а то все по морям и курортам. А дров кто наколет старушке?

– Тетя, ну какая из тебя старушка?

– Так седьмой десяток пошел, как не старушка?

– Вы очень хорошо выглядите, тетя Марина, вам никто и не даст ваш возраст.

Лизонька садится рядом, сразу практически уронив грудь на стол, ведет по ней пальцами, убирая косу за спину. Надо бы позвонить Никите, пригласить его на пару дней сюда, мой друг ой как любит вот такие типажи, да он всех баб любит без разбора.

А если здесь все такие манящие и готовые на контакт Лизоньки, Леночки и Светочки, надо звонить Никитке.

Точно, точно, надо звать, чтоб спасал меня от напора голодных аборигенок.

– А вы слышали, сегодня гуляния будут, у нас каждый год гуляния в ночь на Ивана Купалу. Не хотите пойти?

Это она сейчас мне?

Лизонька смотрит влажными, как у недоенной телочки, глазами, облизывает губы, нет, не мой типаж, да и сил не хватит. Здесь нужна тяжелая артиллерия.

Тетка за ее спиной кивает и показывает большой палец.

Нет, я столько не выпью точно.

Как хорошо.

Тишина.

Птички, тихо шумит на ветру листва. Не раздражают даже куры, что копошатся в курятнике. А главное, не слышно постоянной болтовни Зойки: какой у нее замечательный Пашка, как ей с ним хорошо, и что бабуля только зря придирается.

Верю, что хорошо, даже завидую немного, что у меня в почти двадцать два года не было и нет вообще никаких отношений. Что молодость проходит мимо, вместе с ее глупостями и спонтанными поступками. Еще я девственница, но это неточно.

А я как заучка пропадаю то в офисе у папы, то над учебниками, то на деловых встречах. Папа говорит, что вся надежда семьи только на меня, иначе бизнес пойдет под откос как товарный поезд, сошедший с рельсов, поэтому везде таскает меня за собой. Но, что удивительно, мне это нравится.

Тишина.

Расслабляюсь, удобней устраиваясь на раскладушке. Мой любимый купальник остался победным трофеем в чужой бане. Пришлось порыться в Зойкином шкафу и найти комплект пятилетней давности на три размера меньше, чем у нее сейчас.