Я изумленно смотрю на нож. Он так хорошо сохранился, скажи кто, что он изготовлен только вчера, – я бы не удивилась.

– А для каких он церемоний?

– Для человеческих жертвоприношений.

Глаза мои сами собой расширяются, по телу пробегает дрожь – как говорится, «гусь только что прошелся по моей могиле». Я подозрительно сощуриваюсь на парня:

– Ты меня разыгрываешь.

Тот только плечами пожимает:

– Хочешь – верь, хочешь – не верь. Но можешь заодно почитать табличку, – он указывает на информационную панель на стене над витриной. И подходит еще на шаг ближе: – Тебя как зовут?

– Дженна, – чуть слышно выговариваю я, глядя мимо него.

Пульс мой слегка убыстряется. Парень какой-то взъерошенный – черные волосы спадают на глаза (кстати, зеленовато-карие), общий вид у него такой, будто он только что встал с кровати. Но все равно он ужасно симпатичный – только вот бледный, будто мало бывает на солнце, зато мускулатура что надо, спортзалом он явно не пренебрегает.

Парень улыбается мне:

– Рад знакомству, Дженна, а я – Дэмиен. Давай, что ли, закроем эту витрину раньше, чем кто-нибудь заметит, что туда лазили без спросу, ага?

Он наклоняется, чтобы опустить стеклянную крышку, и мы на миг соприкасаемся. По всему моему телу пробегает электрический разряд. Воздух внезапно кажется горячим и пульсирует энергией. Пару секунд мы неотрывно смотрим друг на друга, не в силах овести взгляды.

Я отступаю на крохотный шажок, чувствуя огромную неловкость от этого внезапного мига близости.

– Я… я тебя знаю, – выдыхает он.

Я отбрасываю со лба непослушную прядь волос.

– Н-нет… я так не думаю, – выдыхаю я, запинаясь. Комната кажется слишком жаркой и тесной, нечем дышать.

Парень вдруг хватает меня за запястье и глубоко заглядывает в глаза. Зрачки его кажутся необыкновенно большими, болезненно расширенными. Как лужицы чернил. Что это – контактные линзы? Странно, что до этого момента я их не замечала…

Я пытаюсь вырвать свою руку, но он держит крепко. Голос его становится глубже, напоминает рычание зверя:

– Я искал тебя!

– Что? – выдыхаю я, начиная уже нешуточно бояться. К тому же он стискивает мое запястье все крепче и крепче. – Эй, отпусти! Мне больно!

Но Дэмиен не обращает внимания на мой выкрик и настойчиво тянет меня за собой к двери.

– ПУСТИ! – уже в голос кричу я, силясь вырвать руку из его хватки. В этот миг дверь распахивается – и на пороге предстает Мэи, нагруженная подносом с разными закусками из буфета.

– Смотри-ка, Дженна! – триумфально возвещает она. – Я набрала нам всяких вкусностей на двоих!

Однако же выражение моего лица немедленно настораживает ее. Да еще и хорошенькая позиция – меня тянет за руку какой-то незнакомый парень, я вроде как пытаюсь отбиться… Улыбка Мэи мигом угасает.

– Эй, подруга, у вас все в порядке?

– Конечно. – Дэмиен немедленно выпускает мое запястья. – Я просто хотел устроить Дженне небольшую экскурсию.

Мэи подозрительно щурится:

– Вообще-то это моя задача, и я выполню ее сама, спасибо большое!

– Как хотите, – пожав плечами, Дэмиен быстро проскальзывает мимо нас обеих и исчезает за дверью.

Я с облегчением выдыхаю. При этом руки у меня дрожат, а рот пересох, как после долгого бега.

Мэи тревожно вглядывается в меня:

– Дженна? Что с тобой?

– Со мной все нормально, – лгу я, избегая смотреть ей в глаза. А потом на подкашивающихся ногах почти бегом выскакиваю из комнаты и спешу в прихожую, срываю с вешалки свой плащ.

Мэи идет за мной по пятам, на лице ее застыло смешанное выражение тревоги и смущения.

– Дженна, ты куда? Ты что, уходишь?

– Извини, я просто… мне просто стало нехорошо, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, пробираясь через толпу щебечущих гостей, – и наконец вырываюсь наружу, на улицу.

Я слышу, что Мэи зовет меня, что-то выкрикивает мне в спину, но не могу заставить себя остановиться или хотя бы ответить ей. Я стремительно шагаю, почти бегу к станции подземки и боюсь оглянуться. Потому что у окна, выходящего на улицу, стоит Дэмиен и смотрит мне вслед. Просто стоит и смотрит.

Я ускоряю шаг, старательно не оборачиваясь.

Почти бегом добравшись до метро, я, к огромному своему разочарованию, обнаруживаю, что станция закрыта из-за какой-то недавней аварии. Значки со стрелками направляют меня к автобусной остановке на другой стороне большого парка. Можно пройти сквозь парк, можно его обойти – но это будет слишком долго, да и, судя по расписанию автобуса, я как раз упущу ближайший. А так ужасно хочется скорее попасть домой! Собственно, это единственное, чего мне хочется. Оказаться в безопасности собственной комнаты.

Кисть руки до сих пор болит – он так крепко схватил, едва не вывернул запястье… Похоже, на коже уже наливается кольцо синяков. Что не так было с этим парнем? Как он внезапно… преобразился. Словно оборотень.

Да, оборотень – лучшее слово для описания. Только что был приятный молодой человек, дружелюбный, спокойный… Мгновение – и передо мной оказался дикий зверь. Да еще это не пойми что с нефритовым ножом – барабанный бой в ушах, отдаленные девичьи крики и ужасный запах паленых волос, накативший ниоткуда. У этого вообще есть рациональное объяснение?

Внезапно я испытываю неприятное ощущение, что за мной следят. Кожей чувствую чей-то взгляд. Я нервно оборачиваюсь, почти что ожидая увидеть за спиной того самого парня. Однако же по оживленной улице спешат обычные прохожие, из паба выходит шумная компания нетрезвых мужчин, мимо ресторанчика идет влюбленная парочка – рука в руке… Слышится громкий женский смех – и я замечаю группку празднично одетых девушек с серебристыми надувными шарами «С днем рожденья», качающимися у них над головами… Незнакомый офисный клерк внезапно машет мне рукой – но тут я понимаю, что он просто пытается остановить такси. На меня никто не обращает внимания, никто не…

И вдруг я замечаю слабо различимую фигуру в проеме темной арки. Невнятная, как тень – я даже не могу понять, мужчина это или женщина. Но даже не различая лица, я могу с уверенностью сказать: человек смотрит прямо на меня.

Сердце мое начинает биться быстрее. Неужели Дэмиен меня преследует?

По шоссе медленно проезжает фура, скрывая фигуру из моего поля зрения. Я делаю шаг в сторону, стараясь не упускать ее из вида, однако, когда грузовик наконец удаляется, тени в арочном проеме уже нет. Теперь я даже сомневаюсь – может, я просто перенервничала и мне показалось? Может, просто кто-то шел к себе домой через арку, а я напридумывала…

Распрямив плечи, чтобы прогнать невольную дрожь, я снова сверяюсь с расписанием. Если я упущу этот автобус, следующего придется ждать около часа. И хотя мне страшно не хочется в одиночку входить в темный парк, я разворачиваюсь ко входу и иду по стрелкам, ведущим к остановке от закрытого метро. Здесь намного тише, чем на улице, но мне от этого только тревожнее. Скорее на остановку, в автобус и домой!

Дорожка ведет через сумрачный вечерний парк наискосок, пересекая его по диагонали. Я перебегаю от одной лужицы желтого света под очередным фонарем к другой по озерам темноты. С каждым шагом ощущение слежки усиливается, моя паранойя становится неконтролируемой. С раннего детства я почему-то боюсь, когда на меня слишком внимательно смотрят, и этот страх до сих пор не прошел. Родители говорят, что настороженно относиться к чужим совершенно нормально, но со мной все не так просто. Слишком часто люди смотрят на меня… чересчур долго, словно пытаясь вспомнить, где они меня уже встречали. А иногда мне самой кажется, что я знаю кого-то вроде бы совершенно незнакомого. Это в самом деле узнавание, хотя встретиться нам было точно негде и никак невозможно. Просто какая-то странная и неприятная форма дежавю.

На самом деле дежавю у меня случается куда чаще, чем у прочих людей. Иногда оно такое сильное! Помню, как-то раз мы с родителями съездили в один из памятников Национального треста – загородный особняк семнадцатого века в Беркшире. Мне тогда было лет восемь. В процессе тура экскурсовод привел нас в роскошную гостиную, и тут мне внезапно приспичило сходить в туалет. Родители спросили гида, где здесь уборная, – гидом, к слову, была весьма снобская пожилая леди, которая поджала губы и сдержанно сообщила, что мне следовало сказать об этом раньше, потому что единственный общественный туалет расположен перед входом в особняк, а в помещении уборных нет. Но я знала, совершенно непонятно как – точно знала, что в углу этой залы за книжным шкафом туалет определенно есть. Экскурсоводша сощурилась на меня сквозь очки в перламутровой оправе и посоветовала не смешить публику. Но я твердо стояла на своем, устроила настоящий скандал. Явился старший куратор дома и с удивлением сообщил, что здесь действительно некогда располагалась хозяйская уборная, однако же при перестройке особняка ее давно уже – собственно, сто двадцать лет назад! – заложили кирпичом. Мои родители воззрились на меня, как на чудо какое-то, у них даже рты приоткрылись от удивления. Но у меня не было ответа, как я это узнала. Просто знала, и все.