Действительно, Картошин был любимчиком старшего лейтенанта Конюхова. Во многом благодаря стараниям этого воспитателя Илью вывели в реабилитационный центр.

– Оленеводы!

– О, Иваныч вернулся. – Рыжий торопливо потушил сигарету. – Пошли в кабинет.

– Гражданин полковник, мы уже бежим! – крикнул Стёпа.

– Пацаны, – прошептал Илюха, перевернувшись с боку на бок на своей кровати. – Спите?

– Конечно, – пробурчал Толя. – Время половина двенадцатого.

– А мне не спится.

– Я вообще первую ночь глаз не сомкнул, – отозвался со своего места Стёпа.

– Вот вы скажите, тут лучше, чем в зоне?

– Ясен красен!

– А вы когда на УДО?

– В обед только вышел, а уже на УДО собрался, – усмехнулся Рыжий.

– Я так в августе писать буду.

– Я в октябре, – прошептал Стёпа.

– У меня только после Нового года подходит, – неохотно отозвался Толик. – Сначала Димас напишет, а потом уже я.

– А почему так?

– Потому что мы с Димасом подельники. Ему тяжелее, он в зоне. Вот он пройдёт УДО, а потом я напишу.

– Тяжелее ему… – начал было Илья, вспомнив разговор со старшаками, но осёкся.

– А что, нет, что ли?

– Всё верно, – поспешил согласиться Картошин, у которого заболело где-то внизу живота от воспоминаний о том, что он должен сделать.

– Ты за что сел, Картоша? – поинтересовался Стёпа.

– У меня компания была плохая. Мы то клей нюхали, то лак пыхали. Забирались в чужие дачи. Сначала просто из интереса, не брали ничего, а потом во вкус вошли и тащили уже всё, что не приколочено. А однажды соседи заметили нас, вызвали ментов, те нас и охомутали.

– И сразу посадили? – удивился Стёпа.

– Нет. Дали условно. Закрыли уже потом, за то, что отметки прогуливал.

– Щегол ты, Картоха, – вслух произнёс Толя.

– Сам ты щегол, – обиделся Илья. – На себя посмотри, ты-то что совершил?

– Он человека убил, – отозвался со своего места Стёпа.

– Не свисти, очкарик!

– Расскажи, – попросил Илюха.

– Нет.

– Они с Димасом по синей волне мужика отметелили до смерти, – не унимался Стёпа. – Их месяц искали, а потом Толик проболтался кому-то, и их вычислили.

– Я сейчас встану и в окно тебя выкину! – сел на кровати Рыжий.

– Молчу-молчу, – поспешил успокоиться Стёпа.

– Ты расскажи, как ты травмат в оружейном магазине свистнуть хотел! Уже имея условку за воровство! Расскажи, как тебе хозяин оружейки всю задницу отпинал, а потом ещё и посадил! – Толик зло выругался.

– А ты расскажи, как ты гнёзда в детстве разорял, садист!

– То вороньи были, это не считается!

– Тогда расскажи, как ты кота моего убил – за задние лапы да об угол!

– Потому что нечего зоопарк разводить! Не положено!

– Потому что ты маньяк!

Ребята замолчали. Стёпа возмущённо сопел, Толик вертелся с боку на бок.

– Толя, а вы с мужиками с колонии-поселения общаетесь? – сменил тему Илья.

– Общаемся. Бывает, вместе какую-нибудь работу делаем. Они обитают в вагончике за ребиком. А тебе зачем?

– Так просто. Они ведь и в зону ходят, и за зоной работают?

– Не все. Например, Серёга-электрик – тот да. Помощник его – тоже. А остальные тут сидят.

– А чем они занимаются?

– Да всяким. Как мы, только территорию не убирают. Кто на овощном складе, кто на вещевом складе. Осенью крышу ремонтировали у штаба, забор чинили.

– В штабе пластиковые окна вставляли, – подсказал Стёпа.

Дверь распахнулась, на пороге показался младший инспектор отдела режима.

– Вы долго шептаться ещё будете? – громко спросил он. – Спите, а то я завтра настучу на вас замполиту, получите по щам!

– Спим, пацаны! – скомандовал Рыжий. – Извини, дядя Саня. Всё. Уже спим.

Инспектор закрыл дверь. Наступила тишина. Слышно было только тиканье часов, висевших над кроватью Картошина.

Илюха поплотнее закутался и попытался ни о чём не думать, но сон всё равно не шёл.

– Не ссы, – тихо-тихо прошептал Стёпа. – Иваныч никогда не бьёт. Здесь вообще не принято драться.

– Нигде не принято.

– Ну в зоне-то за косяк можно от своих схлопотать, но у нас таких порядков нет.

– Ты ему наговоришь, болван, он расслабится, – ругнулся Толик.

– А не надо запугивать. Ему и так непривычно.

– Пацаны, – позвал Илья. – Займите пять тысяч до зарплаты.

– Ни хрена себе! – От удивления Рыжий даже присвистнул. – Ещё чего захотел!

– Да мне до зарплаты только! Отцу переведу, чтобы вещей мне купил. Я же отдам. Куда я от вас денусь?

– Такой ты простой! Деньги на карту падают в бухгалтерии. Их же на руки не выдают. Даже если б я захотел, как мне тебе их перевести? А как ты бате их переведёшь?

– Точно. – Илюха раздосадованно заворочался. – А как мне отцу позвонить?

– Спи уже! – не выдержал Стёпа. – Всё завтра расскажем. Опять поднимут в шесть утра, а времени почти час. Спать осталось…

Илья прикусил язык и больше не заговаривал. Вскоре его товарищи захрапели, а он так и пролежал до шести утра, глядя в потолок.

На следующий день Картошин выпросил у прибывшего на службу воспитателя Конюхова телефон позвонить отцу. Забежав за реабилитационный центр, он закурил и набрал номер.

– Пап, привет! – услышав «алло», радостно поздоровался Илюха. – Всё! Я в ребике!

– Поздравляю, – отозвался отец. – Как приняли? Как устроился?

– Устроился хорошо. Приняли отлично. Как у тебя дела?

– Работаю. На линии.

– Понятно. – Илюха помолчал, собираясь с духом. – Пап, у тебя есть пять тысяч? Я с зарплаты тебе верну, слово даю!

– Зачем?

– Ну мне одеться. Тут же все ходят в гражданском, а я в зэковском всём. Плюс кружку купить, еды там. Всё такое…

– На сигареты, – продолжил отец.

– Что ты! Я не курю, ты же знаешь! – с жаром возразил Илюха.

– Да всё я знаю, – отмахнулся он. – Тебе привезти деньги-то?

– Ты переведи на номер телефона, и мотаться не надо. Тут так-то хоть каждый день можно приезжать, но ты же занятой.

Отец вздохнул, задумался.

– Ну диктуй номер, балбес, – согласился он. – Но за каждый рубль мне отчитаешься потом! И чтоб с зарплаты вернул, раз слово дал.

Илюха продиктовал номер.

– Когда положишь?

– Если получится, то сегодня. Или завтра. Чей это номер?

– Да тут одного, – замялся Илюха.

– Из тебя хоть не вымогают? – с тревогой в голосе спросил отец.

– Нет, конечно! – соврал Илюха. – Тут у нас всё законно.

– Ладно, созвонимся ещё. Это чей номер?

– Воспитателя нашего. У тебя не записан разве? Ты запиши на всякий случай.

– Запишу, – пообещал отец. – Всё, пока.

Илюха нажал «отбой» и развернулся. Позади стоял воспитатель. Картошин протянул ему телефон и зажигалку.

– Спасибо.

– Оставь себе. – Конюхов вернул зажигалку. – Как папа?

– Всё хорошо.

– Зачем тебе пять тысяч?

– Шмотки купить. И вообще…

– А вы разве на выезд едете?

– Собираемся. Скоро.

– Не слышал.

– Ну поедем же когда-нибудь. Вот, заранее суечусь.

– А на чей номер деньги?

– Номер? – старался выиграть время Илюха. – Ну…

На счастье Картошина, из-за угла вывернул замполит.

– Чего тут собрались? Картошин, бегом работать! Конюхов, тоже бегом работать! Хотя нет. Конюхов, останься, я тебе задач нарежу. Всё! Картошин, потеряйся!

Илюха выдохнул и постарался быстрее скрыться с глаз сотрудников.

На следующий день на обеде, когда все собрались за столом в столовой, Толя сказал, что в ларёк приходили Толстый и Димас, которые велели передать Илюхе, что он молодец и они в него верят.

– Сказали, что ты оправдал доверие, – пожал плечами Рыжий. – Какое доверие ты оправдал?

– Ну, – Картошин пожал плечами, – в ребик вышел.

– И что? Типа им от этого легче стало?

– Я откуда знаю? – огрызнулся Илюха. – Спросил бы своего подельника, чего им от меня надо.

– Хорош, – прервал обоих Стёпа. – Чего вы? Это они специально. Мне поначалу тоже приветы передавали. Спрашивали, мою туалеты или нет.