С детства мальчик отличался не только нелюдимостью, задумчивостью, обусловленной нездоровьем, но и крайней независимостью. И это привело его к нонконформизму и, как следствие, к серьезному конфликту с директором гимназии. Директор был настоящий палач и садист: над детьми издевался, заставлял «ходить строем», вбивал в них палочную дисциплину и бездумное послушание, натравливал одних детей на других, манипулировал ими (как и большинство директоров и педагогов). Карл начал ему возражать. Директор натравил на него других учащихся, и в итоге Ясперсу пришлось уйти из той гимназии. Возможно, это еще отец заложил в сына уважение к человеческому достоинству, своему и чужому. И потом в жизни ему не раз приходилось отстаивать свою позицию в одиночестве – против всех.
Когда после окончания среднего учебного заведения встал вопрос «где учиться?», Карл сначала по инерции решил пойти по пути отца. Полтора года изучал юриспруденцию. Но потом он в ней разочаровался – и решил отдаться медицине. Не без причин личных, о которых говорилось выше. Он хотел лучше понять свою болезнь и помогать другим людям.
И еще раз хочу прочертить его жизненную и профессиональную траекторию. Она впечатляет. Ясперс начинает как студент-медик, изучает медицину в разных университетах, от медицины постепенно переходит к психиатрии, через психиатрию выходит на общие фундаментальные экзистенциальные вопросы психологии (человеческая душа, поиски и утрата смысла), а уже потом – на философию. Это очень характерно. Говоря языком Ницше, в данном случае можно сказать о «рождении экзистенциальной философии из духа психологии». Карл Ясперс становится философом-экзистенциалистом уже сильно за тридцать лет, а до этого он успел побывать медиком, психиатром и психологом. Это очень важно для понимания не столько даже его жизненной судьбы, сколько всего его философского становления.
В 1909 году Ясперс получил степень доктора медицины. Болезнь не позволяла работать постоянно, поэтому он стал внештатным ассистентом. Университет, с которым связана большая часть его жизни (сначала как медика, потом психиатра, потом психолога и, наконец, философа), это Гейдельберг. Один из главных и прославленных немецких университетских центров. На ум почти сразу же приходит некая ассоциация. Кто из социологов неразрывно связан с Гейдельбергским университетом? Да, конечно, это Макс Вебер. Макс Вебер, по словам самого Ясперса, оказал на него самое сильное влияние из всех живых людей, с которыми он лично общался. Ясперс считал Вебера своим главным учителем. (Было немало еще великих покойников, достойных гениев прошлого, чьи мысли и образы потрясли Ясперса, но из живых людей Вебер был для него наиболее важен.) Они немало и часто общались, взаимодействовали. Оба они были убежденные либералы, сторонники академических и гражданских свобод, противники деспотизма и догматизма в любых обличьях. Как известно, Вебер рано умер, и Ясперс на похоронах посвятил ему проникновенную речь. Если взять том избранных трудов Вебера, там в приложении будет опубликована эта речь Ясперса о нем. Он отзывается о великом социологе необычайно тепло и в своей автобиографии. Саму идею понимающей социологии, идею понимания, противопоставление понимания объяснению, политические либеральные взгляды и многое другое Ясперс во многом почерпнул у Вебера. Да, влияние личности Вебера на молодого психиатра было огромное.
С 1908 по 1916 год Карл Ясперс работает в психиатрической клинике Гейдельберга в качестве внештатного ассистента. То есть практикующего психиатра. В эти годы, а, если быть точным, то чуть раньше, в 1907 году, происходит важное событие в его жизни. У Ясперса был близкий друг, Эдуард Майер, и через него Карл знакомится с Гертрудой Майер – его сестрой. Он в нее влюбился, а через три года они сыграли свадьбу – в 1910 году Гертруда Майер стала его супругой. Гертруда стала его женой и подругой на всю жизнь. Но еще и единомышленницей, причем весьма повлиявшей на Карла: она очень увлекалась философией и заразила мужа этой страстью, усилила его интерес к философии. Это был на редкость счастливый брак, счастливый любовный союз. Важно заметить, что она была еврейкой. Это существенно по мере приближения к 1933 году.
В 1913 году Ясперс защищает свою вторую докторскую диссертацию – теперь уже не по медицине, а по психиатриии: «Общая психопатология», о которой уже говорилось выше. Это первая его книга, и он думал, что она будет последней. Повторяю, он был уверен в том, что долго не проживет. Причем, что интересно… Говоря современным языком, его научным руководителем был Вильгельм Виндельбанд! Он был выдающимся неокантианцем, одним из наиболее значительных философов начала ХХ века и заодно психологом.
В 1919 году Ясперс публикует свою вторую важнейшую книгу. Ее на русский еще не перевели. Она уже более философична и называется весьма характерно: «Психология мировоззрений». Говорят, это первая экзистенциалистская книга в Германии. Начинается его дрейф к философии под влиянием жены и собственного развития. Выходит весьма необычный путь: медицина, потом психиатрия, потом психология, потом – и уже навсегда и окончательно – философия! Десять лет он отдал психиатрии и психологии, чтобы стать философом в итоге. Только в 1921 году Ясперс станет профессором философии Гейдельбергского университета.
Тут стоит остановиться на этом рубеже и этапе развития Ясперса, чтобы кое-что важное добавить. К двадцать первому году, уже почти в сорок лет, Ясперс – зрелый человек, многое переживший, изучивший, осмысливший и написавший, – становится философом. Причем, надо прямо сказать, что очень долго многие философы в нем видели «белую ворону». Представители господствовавших в философии течений – позитивизма и неокантианства – не принимали его всерьез. Ясперс был нонконформист, антиакадемист, выступал за радикальную реформу университета, за коренное обновление образования, культуры и самой философской мысли. Сам тип его экзистенциального философствования радикально отличался от господствующего, сциентизированного, наукообразного философствования, то есть от позитивизма или неокантианства. А, надо сказать, в Гейдельберге был еще один великий философ, признанный авторитет и корифей, тоже выдающийся неокантианец – Генрих Риккерт. Он все время нападал на Ясперса, пренебрежительно говорил, что это – не философия, а шарлатанство! Философия, по Риккерту, должна быть гносеологией, должна быть строго научной, а у Ясперса – ненаучная! Риккерт смотрел на Ясперса как на шарлатана. Проблема еще и в том, что Риккерт в это время был философом мировой величины. Поэтому Ясперсу долго пришлось доказывать свою состоятельность как философа, свое право на свой путь в философии, свой стиль, свою проблематику. Одновременно он заполнял бреши в своих знаниях, энергично занимаясь вместе с женой философским самообразованием. Он десять – двадцать лет «ударно» изучал историю философии. И потом сам стал крупнейшим историком философии. Ясперс напишет множество книг: несколько о Ницше, отдельные книги о Святом Августине, о Николае Кузанском, о Декарте, «Великие философы» – но это все потом. В общем, повторяю еще раз, его путь к философии был сложным, тернистым, привел к столкновению с Риккертом и с другими академическими философами.
Я должен сказать хоть немного о том, о чем говорить мне сложно, но совершенно необходимо. О Ясперсе как психологе и психиатре. Поскольку многолетние занятия психиатрией и психологией подготовили его экзистенциализм, важно хотя бы обозначить круг его основных интересов и подходов в этот ранний, формально дофилософский период. Очень коротко.
Ясперс постоянно подчеркивает не редуцируемость души к телу. Он выступает против биологизации психологии – против того, чем грешит позитивистская психология по сей день. Далее я приведу цитату, которая принадлежит вроде бы Василию Ключевскому: [позитивистская] «психология – это не учение о душе, а учение об… ее отсутствии». То есть она, эта психология (господствующая, боюсь, и по сей день), начинается с того, что вообще никакой души нет! А что тогда есть? Есть лишь рефлексы, есть печенка, селезенка, сердце, железы внутренней секреции и прочее в этом же духе! Фрейдисты добавляют сюда еще наличие у нас половых органов. Но души у нас нет. Души как целостности, как чего-то нередуцируемого к физическому и телесному – нет! Душа всецело редуцируется к телу. И Ясперс с этим горячо спорил. Это очень важно. Невыводимость духовного из телесного, невыводимость, говоря умным языком, «псюхе» из «фюзиса». То, что было ясно уже Платону и о чем совершенно забыли творцы современной «научной» психологии (как будто психология может быть исключительно научной!).
