И в его абсолютно равнодушных прозрачных глазах она увидела перспективу, которую выбрал для неё Ганнибал: прикрученная к кушетке ремнями на запястьях и щиколотках и под седативными. Девять месяцев. Блядство. Кругом блядство.

Она покинула Дом С Демонами ранним сентябрьским утром, ступив в ворох осенних красок.

Джулс и Винсент юношески наслаждались пейзажем и оттенками воздуха, треплясь о возможности уик-энда на пленере с акварелью. Вега был однозначного невысокого мнения о талантах Винфилда с акварелями. Джулс о его объективном чутье художественного критика. Звучало это как «Джулс, меня стошнит в подрамник более вдохновенно, чем ты нарисуешь» и «Винс, может, не стоит переедать всякого дерьма до тошноты, раз это мешает развитию твоего изящного вкуса?».

Уже в салоне автомобиля Беделия закрыла ладонью лицо. Эти двое не отступят от неё ни на шаг. Она знала, что один из них всегда будет рядом даже в душе. Для её безопасности. И безопасности Ганнибала. Это была ловушка.

***

«Он боится умереть во сне», — понял Грэм, открывая глаза на застеленной полиэтиленом кровати в мотеле. Два ангела стояли в изножье, сцепив ладони и едва не взмывая к потолку, если бы не окоченение смерти, удерживающее их на затоптанном ботинками криминалистов и полицейских полу. Лёгкие кожистые крылья и разведённые лопатки гротескно выдавали стремление человека к божественному и возвышенному. Натёкшая вкруг холодных коленей кровь говорила о материальном и жизненном.

Уилл не спешил вставать с кровати. Продолжал лежать, скрестив ноги в щиколотках и сцепив руки на груди.

«А ты боишься умереть во сне, Уилл?»

Грэм вздрогнул. Голос, слышимый им в сознании, был не его. Уилл нахмурился. Боялся ли он? Однозначно, что он не хотел умирать. Хотелось жить. Особенно в последние дни. Особенно в последнюю ночь накануне в своей постели, стараясь лежать неподвижно, Грэм очень хотел жить. Потому что после сумасшедшей порки с Лектером в общественных уборных с тремя заходами Грэм не мог выпросить прощения у своего тела. Болело всё, покрытое точечными синяками, прокусами, ушибами и ссадинами. Рот, мышцы поясницы и шеи, кожа затылка и зад. Уилл малодушно старался не акцентировать зад. Но акцент смещался сам по себе, заставляя Грэма удушливо краснеть и сжимать губы, чтобы не начинать глупо улыбаться.

Уилл вспомнил, что когда выходил из уборных, то на двери, повиснув на ручке, раскачивалась табличка «Закрыто». А когда он покидал пенитенциаритет ФБР, то столкнулся с укоряющими взглядами курящих Зеллера и Прайса. Уже будучи около своего старого и родного «хайлюкса» он связал «Закрыто» и родительский укор во взоре Зеллера вместе. Грэм даже застонал от этической муки. Но, нет, умирать он не хотел. Ни во сне. Ни в жизни.

Грэм повернул голову, едва окинув взглядом прикроватную тумбу со светильником, стационарным телефоном и лужей полупереваренной ферментами пищи. Затем сел, спустил ноги с кровати и позвал Джека.

— Что с Творцом Ангелов? — тут же насел Кроуфорд.

— Неуклюжая поэтичность нашего ремесла, Джек, раскрывается именно вот в таких притянутых за уши и претенциозных именах, — отбился Уилл, удобнее смещая очки.

Кроуфорд хмуро смотрел.

— Плохо выглядишь.

— Плохо спал.

Если до Джека и доползли слухи об уборных, держался тот хорошо.

— Дай мне что-нибудь о преступнике.

— Очевидно, что маньяк. Но следует подождать ещё одного убийства, чтобы удостовериться и составить портрет. И анализа улик, — сказал Уилл, стараясь как можно менее заметно растянуть плечи и свести лопатки.

— Подождать… — задумчиво протянул Кроуфорд. — Подождать очередного убийства.

— Подождать очередного убийства, — кивнул Уилл.

— Вот это вот твоё «подождать» невероятно возбудит прыть Прурнел, Уилл, — с сожалением сказал Джек.

— А ещё я сказал, что хочу анализа улик.

Комментарий к 19

*Персонаж фильма К. Тарантино «Криминальное чтиво»

**Персонаж фильма К. Тарантино «Криминальное чтиво»

***”Ветхий завет», Псалтирь, пс. 22

Несмотря на то что автор нерелигиозен и далёк от слова божия, как словесник нахожу этот псалом образным и изящным, поэтому привожу его полностью. Американский кинематограф тоже весьма часто эксплуатирует отсылки к нему. Не исключено, что по тем же причинам))

«Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:

Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.

Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

Так, благость и милость (Твоя) да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни»

========== 20 ==========

— Мейстер Дю Морье покинула мой дом, Уилл, — говорит Лектер.

— Это хорошо? — аккуратно спрашивает Грэм.

— Да. Это очень хорошо.

Лектер слышит то, как Уилл распихивает лежащих на коленях собак расторопным движением, чтобы подняться с дивана.

— Уилл, хочешь, я приеду?

— Нет. То есть хочу. Но лучше я сам к тебе приеду, — говорит Уилл.

Теперь он слушает то, как Лектер улыбается.

— Нравится мой Дом С Демонами?

— Шутишь? Лучше Диснейленда.

— Стоп. Гораздо лучше Диснейленда.

— Прости. Диснейленд рядом не лежал.

— Любишь картофель по-канадски?

— Да.

— Тогда поторопись.

— В течение пары часов.

— В течение часа.

— Хорошо. В течение часа.

— Но не гони.

— Блядь, Ганнибал. Я не настолько… — Грэм замолчал, соображая, актуально ли в свете последних событий его возражение.

— …хочешь меня видеть, чтобы гнать? — интересуется Ганнибал.

— С языка снял.

— Только не в последнее время, Уилл.

И Грэм слышит, как Лектер снова улыбается.

Когда Уилл добирается до Мёрдер-драйв, 22, начинает окончательно смеркаться. Ворота по собственному желанию распахнулись перед его пикапом. И входная дверь с мордой Дверного Демона тоже отошла сама. Причём Уилл мог бы поспорить, что почувствовал, как его лизнул в руку кованый чёрный язык, едва тот взялся за молоток. Грэм оставил куртку и пошёл в кухню.

— Привет, — сказал Уилл.

— Привет, — сказал Ганнибал, выпуская ломти бекона и вытирая руки полотенцем.

Уилл вытянул руки над плечами Лектера и охватил его шею в локти, подаваясь навстречу под захватом вкруг талии. Поцелуй вышел мягким, властным и будоражащим.

— Стоит что-то делать с твоими собаками, — сказал Лектер, когда закончил с поцелуем.

— Вовсе нет.

— Ты пахнешь Бакстером.

Лектер поцеловал снова. На этот раз накрывая скулы и виски Уилла ладонями.

— А ты пахнешь смертью, — прямодушно ответил Уилл.

Лектер удержал его голову в ладонях, огладил большими пальцами по переносице и линии бровей.

— Туше*, — кротко согласился тёмный мейстер.

— Пожалуй, стоит принять душ. У себя я не успел, — видя такую покладистость, добавил Грэм.

— Будь как дома.

Ганнибал выпустил его и вернулся к начинке картофелин.

— Что с Творцом Ангелов? — спросил он, как только переодевшийся Уилл спустился к нему.

Волосы Грэма были влажными и бесконечно вились вкруг головы, лица и шеи.

— Фрэдди Лаундс? — уточнил Уилл.

— Да, уже есть статья на wizardcrime.com.

— В собранной в номере мотеля рвоте нашли «Дексаметазон»**, цитостатики*** и противосудорожные. У преступника…

— …опухоль головного мозга.

— Да. Полагаю, что именно поэтому он, находясь в ожидании скорого конца, окружает себя самодельными ангелами. Боится.

— Есть критерии, по которым он отбирает своих ангелов?

— Да, все проверенные нами жертвы Творца Ангелов оказались замешанными в чём-нибудь уголовном. Он выбирает их из толпы и заставляет искуплять свою вину. По крайней мере он в это верит. Мейстер Катц ищет подходящих пациентов онкологических клиник.