Грэм открыл глаза. За обеденным столом на стульях с высокими спинками сидели мистер и миссис Тёрнеры и две их дочери. Захлебнувшиеся. Четвёртая семья за неделю, старшие члены которой утонули в собственных домах, а младенцы пропали из кроватей. Чуть раньше Грэм видел детскую, где в кроватке лежала насквозь сырая пелёнка.

— Уилл, говори, — сказал Джек.

— Инициаторы убийства родители.

— Что? — в голос удивились Зеллер и Прайс.

Джек молчал с делавшей ему честь выдержкой.

— А кто убийца?

— Не человек.

— Мейстер?

— Не мейстер.

— Кто?

— Навязчивая программа, цикличное побуждение, безрезультатный поиск. Мёртвое.

— А помогло-то как! — заорал Кроуфорд, потрясая руками в воздухе, и вышел вон.

— Уилл, я рад, что ты в порядке и нашёлся, — сказал Джимми Прайс, заступая перед Грэмом.

Тот улыбнулся губами, не размыкая:

— Анализ воды из лёгких и желудков что показал?

— Озёрная из Виннипега в Манитобе и из Онтарио здесь, в Квебеке речная из Св. Лаврентия, — ответил Прайс с готовностью и с воодушевлением посмотрел на Уилла.

— Мокрые пелёнки в колыбелях?

— Везде идентичные показатели из тех же водоёмов.

Присунулся Зеллер:

— Кого ты чувствовал?

— Что. Оно неживое. Ни чувственной, ни эмоциональной, ни динамичной составляющей. Цикличный алгоритм. Есть примитивная пассионарность. Идёт к цели, но программа повторяется снова, активируясь кодовой фразой.

— Ошалеть. Какой фразой?

— Что-то типа «отдам тебя чужой миссис».

Зеллер и Прайс кивнули.

— Проверьте, как часто Тёрнер ночевал у своего брата в последнее время. Детский плач мешал ему спать в доме.

Грэм смотрел, как тела заворачивают в мешки. Снова вошёл Джек. Уилл рассказал ему, что произошло с ним и по чьей инициативе он был похищен. И что провёл сутки в Доме С Демонами Лектера.

Теперь пропала Беделия Дю Морье.

На Кроуфорде можно было пожарить стейки и глазунью, так он бесился и пылал от валящихся на него неожиданностей и нелепиц. То, что доктор Лектер лгал ему в глаза, скрывая Уилла, держало Кроуфорда в полной уверенности, что теперь и мейстер Дю Морье у него. Но Грэм стоял на том, что не стоит штурмовать Дом С Демонами. «Потому что у Ганнибала Лектера и Беделии Дю Морье сугубо личные претензии друг к другу», — сказал Грэм. «И, Джек, Дома С Демонами тебе не одолеть», — добавил он, поправляя очки.

***

— Это Ла Йорона*. То, что топит семьи и крадёт младенцев, — сказал доктор Лектер, когда Кроуфорд кратко и, в то же время, исчерпывающе ввёл его в детали дела с «утонувшими» семьями.

— Плакальщица?

— Она. Как правило, провоцируют появление Ла Йороны несколько факторов. Как сказал Уилл — это обещание родителем того, что она придёт и заберёт дитя, высказанное для острастки. Сам по себе детский долгий плач. И важное условие для нападения Ла Йороны: отец семейства должен изменять жене.

— Тёрнер не ночевал у брата. У него любовница в нескольких милях от дома, — подтвердил Уилл Грэм.

— Поскольку паттерн на местах преступлений совершенно один и тот же, смею предположить, что главы прочих семейств тоже были неверны своим супругам, — пожал плечом Лектер.

— Это привидение, — раздражённо огрызнулся Джек Кроуфорд. — Как прикажешь его ловить и останавливать, доктор Лектер. Зачитать ему ордер на латыни?

— Будучи живой женщиной, Ла Йорона убила своих детей, чтобы отомстить неверному возлюбленному, который женился на другой, покинув её и прижитых вне брака сыновей. Утопила. И утонула сама. Душа её была так измучена, что заблудилась в переходе. Она не остановится. Она пребывает в искупительном бесконечном цикле. Но нам его не прервать.

— То есть, семьи будут умирать? — Кроуфорд аккуратно разложил ладони на поверхности стола. Пальцы его плясали.

— Да. И неверные мужья. И младенцы, в которых призрак ищет своих детей.

— Сообщение через СМИ, — сказал Грэм.

Кроуфорд мрачно посмотрел:

— С целью?

— Обрисовать ситуацию и озвучить факторы риска для семей. Предупреждение. Это единственное, что можно сделать в такой ситуации, чтобы снизить риски.

— Нас прикроют, — уверенно сказал Джек и добавил: — ФБР занимается профилактикой внутрисемейных связей и морали.

***

Как только тёмный мейстер увидел Беделию Дю Морье в дверях своего дома в облике Вильгельмины Грэм, он понял, что Беделия всё знает. И что откровенно потешается над ним. С её стороны было излишне опрометчивым дать ему такой намёк. Удивительная ошибка. Не иначе, что мейстер многоликая переоценила себя и недооценила Ганнибала Лектера.

Лектер удерживал Беделию в достаточно просторной клетке своего подвала. С металлическим ошейником, причиняющим ей боль и при резких движениях, и своей тяжестью, и наручниками на запястьях Беделия проводила день за днём на одеяле в углу клетки. Цепи, что регулировали натяжение при её передвижениях по клетке, фиксировал в самом коротком положении Демон В Пыточной, чья маска в колпаке городского палача незримо жила в подвале, как только Ганнибал спускался вниз.

Беделия испробовала всё: от площадной брани до льстивых обещаний, заверяющих Ганнибала, что никто не узнает его драгоценной тайны. Но Ганнибал молчал. Он спускался, проверял, в порядке ли она, ела ли и убрано ли в клетке. Потом, думая о Грэме, вызывал у себя эрекцию, чтобы совершить очередной половой акт с мейстером Дю Морье. Он предпочитал касаться её как можно меньше, разве что удерживая за бёдра, когда та в ярости и бешенстве, не будучи способной дотянуться и разорвать Лектера скованными руками, брыкалась.

В четвёртый визит Беделия сделала всё, чтобы стереть с лица Лектера равнодушное и изучающее выражение. Потому что они задевали её почище явной ненависти и презрения, реши Ганнибал демонстрировать их. И она преуспела. Едва только нога Лектера сошла с последней ступени лестницы и опустилась на ровный камень пола подвала, Дю Морье сказала, следя за ним:

— Как только я отсюда выберусь, Ганнибал, я расскажу гильдии, что ты прячешь сына в проекции. Я тебе обещаю. Его у тебя заберут.

Ганнибал слушал, прикрыв веки.

— А от этого ребёнка я избавлюсь, чтобы гарантированно обеспечить тебе мучения.

— Что если ты не выйдешь из клетки? — тихо сказал Ганнибал.

— Тогда умрёт Грэм. Ты понесёшь потери в любом случае. Чуть больше, чуть меньше… В зависимости от того, кого ты считаешь меньшим, а кого большим.

Ганнибал отвернулся и пошёл к вертикальной экспозиции, где в креплениях находился арсенал холодного оружия. Беделия примолкла, насторожившись, но Ганнибал просто оперся о стену лопатками, скрестив руки на груди. Над правым плечом его свисал кистень, а у локтя тонко мерцала мизерикордия.

— О каком моём сыне ты говоришь, Беделия? — ровно спросил Лектер.

Беделия улыбнулась.

— О Кейне. О том, кого тебя угораздило прижить с феминной версией Грэма. Понимаешь?

Ганнибал выпутал руку из сцепки и пальцами прошёлся по рту, задумчиво оглаживая. Каким образом Беделия выследила его в одной из проекций, не было столь важным. Важным было то, что гильдия заберёт Кейна, матерью которого и в самом деле был Грэм. Вильгельмина Грэм в той проекции. Держать мейстера многоликую бесконечно в подвале он не мог. Не мог позволить ей рассказать о сыне, стоило той обрести свободу. И не мог позволить той избавиться от потенциальной беременности.

— Почему ты не выдала меня прежде, чем пришла ко мне в дом?

Беделия запрокинула в коротком смешке голову.

— Какой же ты ублюдок. Мерзкий и хитрый ублюдок. Отвратительное подобие человека.

— Потому что я не казался тебе таким отвратительным, и надеялась ты на приятную близость?

— Самовлюблённая мерзкая скотина.

— Или же ты тешила себя амбициозными мыслями о том, что станешь матерью магистра и моего ребёнка?

— Присунь себе свои собственные амбиции куда поближе.

— Так и думал, — согласился сам с собою Лектер и взял мизерикордию.

— Ты не будешь меня убивать, — напомнила Дю Морье.