Литмир - Электронная Библиотека

Ника молча кивает.

–И не забудь про открытую ногу, когда будешь садиться…

***

Тишина зала. Легкий сквозняк, гуляющий между помпезных драпировок бордовых штор театрального занавеса. Отдающее бьющимся о золото барельефов лож эхо стука ее каблуков по гладкому полу сцены. Единственный софит, направленный на ее стул, возле которого сейчас свою хозяйку ожидает красавица с покатыми бедрами – царственная виолончель.

Ника уверенно проходит к своему месту посреди сцены, попадая под луч света и устремленные на нее глаза зрителей. Она пока не смотрит на них. Она пока не с ними. Портал еще не открылся…

Мимолетно скользит нежной лаской пальцев по лакированной поверхности инструмента. Берет в руки смычок. Немного раздвигает ноги, чтобы пристроить громоздкий инструмент между ними, откидывает одним движением ткань на разрезе, полностью оголяя стройную ногу на высокой тонкой шпильке. Наверное, она сейчас смотрится очень провокационно. Эротичный жест не остается незамеченным. По залу прокатывается шепоток – где-то неодобрительный, где-то возбужденно-предвкушающий.

Ника поднимает глаза и видит в главной ложе перед собой по самому центру статную фигуру мужчины в окружении еще нескольких людей. При другой ситуации ей было бы любопытно рассмотреть его свиту. Но здесь и сейчас ее интересует только Он. Только Его глаза. Его тело, приготовившееся к прыжку, словно это хищник.

Она чувствовала исходящую от него напряженность азарта даже на расстоянии. Адам Макдиси изучал. Оценивал то, что видел перед собой.

Пальцы левой руки Ники опустились на струны. Правая обняла смычок. Девушка непроизвольно облизала чуть пересохшие губы. Глаза её приобрели горячий, острый блеск.

Когда заиграли первые аккорды, наполнившие зал густым, насыщенным звуком, выстрелившим по перепонкам неожиданными басами низких нот, публика встрепенулась. Потому что почти все присутствовавшие сразу услышали, что эффектная девушка на сцене презрительно проигнорировала заявленные в программе произведения. Сейчас она играла Хабанеру из оперы Бизе «Кармен». Жгучую, страстную, вызывающую историю соблазна, историю рока любви, историю дерзости. Ее исполнение было идеальным. Настолько, что казалось, словно сама красавица-цыганка со страниц классики спустилась в реальный мир и теперь рассказывает зрителям собственную историю.

Ника видела, как недовольно поджала губы женщина, сидевшая по правую руку от шейха. Как трясся и суетился расположившийся позади правителя Омар. Кто-то в зале даже не подумал отвлекаться на разночтения в программе и исполнении, наслаждался игрой. Другие, напротив, недоуменно таращились в предоставленные им на входе в зал брошюры, не понимая, почему всегда идеальная протокольная организация фестиваля сегодня так оплошала, напутав в репертуаре.

Ей было все равно. Потому что она чувствовала – Он был ею поглощен. Здесь и сейчас ей были важны только эти зеленые глаза, принявшие ее дерзкий вызов, упивающиеся остротой момента. По-мужски скользящие по ее фигуре, ощупывающие ее образ. Идеальные полные губы шейха, казалось, усмехались, хоть ни один мускул на его лице с того момента, как она появилась на сцене, не дрогнул.

Ника отчетливо чувствовала – здесь и сейчас между ее внутренней женщиной и этим мужчиной происходил немой диалог. Она говорила с ним своими пальцами, умело вытягивающими из виолончели удивительной чистоты и глубины ноты. Он отвечал блеском изумрудов, заглядывающих если не в душу, то туда, где формировались женское желание и интерес… Последние аккорды. Последнее переплетение пальцев со струнами, последний рывок смычка.

Это так красиво, что зал взрывается аплодисментами. Даже недовольные резкой сменой репертуара вынуждены отступить перед талантом. Зрители предвкушают, какой следующий музыкальный сюрприз она преподнесёт, но… им не суждено это узнать. Потому что Адам Макдиси достает из нагрудного кармана платок и кидает его вниз…

Ника знает, что это означает.

«Шейх не терпит непрофессионализма. Он пресекает его на корню. Если ему захочется остановить программу в любой момент, ему достаточно просто кинуть вниз из своей ложи платок…» – объяснял ей до выступления Омар.

Все, как в замедленной съёмке. Шелковая ткань красного цвета танцует в объятиях воздуха, неумолимо приближаясь к полу. В миг, когда она касается поверхности, зал сначала замирает, но тут же начинает оживленно перешептываться. Выступление Ники окончено. Дальше концерт продолжат другие исполнители, заявленные в программе в качестве резерва…

Девушка сглатывает, пытаясь справиться с першением в пересохшем горле. В ушах звенит от каждого нерешительного стука каблуков на пути за кулисы, пока она удаляется со сцены. И в то же время, кто-то снова начинает хлопать, отдавая дань ее виртуозной игре, чьи аплодисменты уже подхватывает весь зал. Только это уже неважно. Ее дерзость не удалась? Она ошиблась в своих оценках эмоций? Ему вовсе не понравился ее экспромт? Ярость и раздражение в его глазах она приняла за открытый интерес?

Не проходит и минуты, как к ней на всех парах несется Омар.

–Какова нахалка, а? Ты что вытворила? Я же говорил тебе! Все должно быть согласно программе! Зачем ты это устроила?! Госпожа Кейтлин ведь утвердила произведения, которые следует сыграть…

–Госпожа Кейтлин не разбирается в том, что и когда играть на виолончели, мистер Омар. – спокойно парирует она, – я посчитала ее выбор неуместным и попахивающим шаблонностью…

Мужчина неодобрительно качает головой.

–Кто ты такая, чтобы так говорить, наивная. За твою дерзость тебя бы следовало гнать отсюда в три шеи. Будь моя воля, я бы поступил именно так!

–Так что же мешает? – в ее глазах вызов. Острый и холодный, как нож. Эта девочка с зубками. Омар немного ослабляет напор и агрессию. Сейчас разыгрывается не его партия. Он только раздает карты, не в игре…

– Шейх Макдиси хочет тебя видеть. Прямо сейчас.-Ника не может скрыть триумфа во взгляде, который евнух тут же пытается загасить, – Но на твоем месте я бы не обольщался. Если кто и не приемлет нарушения установленных порядков и правил, так это он. Так что… Не знаю, что именно будет стоять за вашим разговором и для чего он тебя зовёт. Ты проявила неслыханное неуважение к нему как к хозяину мероприятия. Его гости пришли за одним, а что получили? Боюсь, твои неприятности только начинаются, виолончелистка…

Глава 5

Ее каблуки отбивают неровный ритм по мрамору помпезного зала, давящего своим величием и надменностью. Именно надменностью – она читается во всём – в богатстве брендового убранства от Фенди, в роскоши и мягкости текстиля на пятиметровых окнах в пол, на лицах героев картин именитых художников на стенах – а Ника не сомневалась, здесь висят полотна-подлинники. У Него все может быть только оригинальным. На противоположной стороне залы распахивается дверь – в помещение проливается яркая волна солнечного света и на его фоне прорисовывается величественный силуэт статного мужчины. Девушка стискивает со всей силы кулаки, но не сбавляет темпа. Идет к нему навстречу под аккомпанемент словно бы насмехающегося над ней эха.

Шаг, второй, третий – и вот они напротив друг друга, между ними меньше метра. Небрежный взгляд Адама Макдиси цепляется за свое отражение в ее блестящих глазах, спускается ниже – по спинке ровного носа на приоткрытые губы, стекает по тонкой шее, выпирающим косточкам ключицы, останавливается на уровне грудей.

–И что это было?-спрашивает он голосом, от которого по оголенной спине сразу мурашки, – что за самовольство?

Его выражение лица строгое, но ей кажется, что там, на дне изумрудных глаз, играет озорство…

– Репертуар был подобран безвкусно.

–Безвкусно?-вскидывает бровь, – в этом доме нет ничего безвкусного. За исключением твоего неповиновения. Оно как раз моветон.

Теперь бровь вскидывает она.

–И Вы для этого остановили мое выступление и решили лично об это мне сообщить? Не мелко для правителя?

4
{"b":"787011","o":1}