Существовали и иные тревожные моменты. Железнодорожный переезд давно находился в плохом состоянии, доказательства чего имелись у Джейка в виде отчетов и фотографий. Аварии случались там и раньше, и Джейк был готов представить присяжным доказательства этого в доходчивом, увеличенном виде. Единственным свидетелем аварии был нетвердый в своих показаниях плотник, ехавший за машиной Смоллвудов на расстоянии примерно ста ярдов. Он утверждал, что светофор в момент столкновения не работал. Ходили, правда, не слишком надежные слухи, будто плотник перед этим напился в каком-то притоне.

Но опасность суда в округе Форд заключалась в другом. Джейк Брайгенс был незаурядным молодым адвокатом с безупречной репутацией, на чью готовность играть по правилам можно было положиться. Однако он действовал не один – рядом с ним орудовали Гарри Рекс, его партнер по иску, и ужасный Люсьен Уилбэнкс; оба ни в грош не ставили этические правила профессии.

Это создавало возможность для громкого вердикта, хотя присяжные могли с тем же успехом признать вину Тейлора Смоллвуда и решить дело в пользу железной дороги. В такой обстановке неизвестности страховая компания не возражала против досудебного соглашения. Если бы Джейк потребовал миллионы, переговоры быстро прервались бы. Но если бы он проявил благоразумие, то можно было бы найти общий язык, к всеобщему удовольствию.

Уолтер Салливан редко выступал защитником на суде, предпочитая роль местного адвоката, когда в процессах участвовали крупные фирмы из Джексона и Мемфиса, нуждавшиеся в его услугах. Он получал скромное вознаграждение за то, что не перенапрягался, разве что использовал свои связи и помогал устранению потенциальных проблем при отборе членов коллегии присяжных.

Сейчас, покуда множились слухи, Уолтер Салливан смекнул, что Джейку Брайгенсу грозит участь наименее популярного в городе адвоката. Люди собрались в зале не для того, чтобы поддержать Дрю Гэмбла и его родных. Вот уж нет! Они явились, чтобы с ненавистью взглянуть на убийцу и молча возмутиться несправедливостью, какой им казалось сочувственное к нему отношение. Если бы Брайгенсу снова удалось сотворить чудо и добиться освобождения мальчишки, то на улицах могли бы вспыхнуть беспорядки.

Салливан наклонился к своему напарнику и произнес:

– Давай ограничимся ходатайствами. Оставим идею соглашения до следующего раза.

– Почему?

– Потом объясню. Времени полно.

В другом конце зала Гарри Рекс жевал растрепанный кончик незажженной сигары и делал вид, что, разглядывая толпу, слушает пристава, рассказывающего несмешной анекдот. Он узнал свою одноклассницу, не смог вспомнить ее фамилию, зато вспомнил, что она вышла замуж за одного из Коферов. Сколько здесь родственников потерпевшего? Сколько ненавистников Джейка Брайгенса?

Шли минуты, толпа росла, опасения Гарри Рекса подтверждались. Его закадычный друг Джейк взялся за дело, которое принесет гроши, и тем самым наносил вред собственным позициям в деле, сулившем золотой дождь.

Ближе к полудню вторника пастор Чарльз Макгерри, его жена Мэг и Кира приехали в больницу и присоединились в комнате ожидания на третьем этаже к другим членам своей церковной общины. Те уже освоились здесь и с наслаждением подкармливали половину персонала и многих больных.

Мало что нравится сельским жителям так же сильно, как поездки в больницу – не важно, в роли посетителей или пациентов. Прихожане окружили семью Гэмблов любовью и старались заразить их своим энтузиазмом. Пока им приходилось ограничиваться Джози и Кирой. Дрю, обвиняемый в убийстве, сидел за решеткой, вне досягаемости, что не вызывало у них возражений. Но мать и сестра не сделали ничего плохого и отчаянно нуждались в сострадании.

В палату Джози нахлынули медсестры, чтобы подготовить ее к переезду. Кира обняла мать и застыла в углу, рядом с пастором Чарльзом. Врачи пришли к выводу, что пострадавшей нужен специалист по восстановительной хирургии, работавший в Тупело, в более крупной больнице. Именно там рано утром в среду ей назначили операцию.

Джози сумела самостоятельно встать с койки, постоять без поддержки и сделать три шага к каталке, где ее ждали сестры, чтобы снова утыкать трубками и обмотать проводами. Она попробовала улыбнуться Кире, но для этого ее лицо было слишком распухшим и стянутым бинтами.

Джози покатили по коридору, мимо восторженных членов общины Доброго Пастыря, к служебному лифту. Внизу ждала скорая. Чарльз усадил Мэг и Киру в свою машину, и они, следуя за скорой, выехали из города. До Тупело был час езды.

Когда Джейк попытался выскользнуть из зала суда через боковую дверь, его окликнули по имени. Странно, но это был Оззи Уоллс, такой же, как и он, знаток здешних потайных ходов.

– Найдется минутка? – спросил шериф, останавливая адвоката рядом с двумя старыми торговыми автоматами. Он появился в зале суда, кому-то пожал руку, кого-то похлопал по спине, с кем-то посмеялся, как и подобает видной персоне, тем более политику, заботящемуся о расширении своего электората. То, что сейчас Оззи нырнул в тень, означало лишь нежелание быть замеченным за разговором с адвокатом Брайгенсом.

– А то как же, – кивнул Джейк. Вряд ли хотя бы кто-нибудь в округе мог отказать шерифу.

Тот сунул ему фирменный квадратный конверт своего департамента.

– Утром звонил Эрл Кофер. Его племянник привез ключи от машины мисс Гэмбл. Мы перегнали ее сюда и поставили за тюрьмой. Теперь ты в курсе.

– Не знал, что я представляю интересы Джози Гэмбл.

– Теперь знаешь. Во всяком случае, все так думают. Эрл запрещает ей там появляться. Они поменяли замки. Увидят ее там – откроют огонь, с них станется. У нее и у детей было мало вещей, а теперь и тех нет – все сгорело. Эрл похвастался, что все спалил вчера вечером вместе с окровавленным матрасом. Он бы и автомобиль сжег, но сообразил, что она, вероятно, за него задолжала.

– Ты бы посоветовал ему не чиркать спичками почем зря.

– Я бы сам не прочь день-другой не видеть Эрла.

– Он был сегодня утром в суде?

– Наверное. Ему не нравится то, что ты защищаешь убийцу его сына.

– Я никогда не встречался с Эрлом Кофером и не пойму, какое ему дело до моей адвокатской практики.

– В конверте не только ключи, но и чек.

– Хотя бы одна хорошая новость!

– Не торопись радоваться. Джози работала на автомойке к северу от города, и ей остались должны за последнюю неделю. Вряд ли много. Кто-то завез это в тюрьму.

– То есть ее уволили?

– Похоже. Еще она, как говорят, работала в мини-маркете около школы. Ты все про нее выяснил?

– Я – нет, зато ты, уверен, да.

– Она родилась в Орегоне тридцать два года назад. Отец служил в ВВС, правда, не летчиком, и они много переезжали. Джози выросла на авиабазе в Билокси, где ее отец погиб при взрыве. В шестнадцать лет она бросила школу – как раз пришла пора рожать Дрю. Счастливым папашей был ловелас по имени Барбер, его давным-давно след простыл. Через два года Джози родила от другого мужчины, некоего Мабри, девочку. Отец наверняка был не в курсе. Жила то здесь, то там, правильнее сказать, где только ни жила. В двадцать шесть лет вышла замуж за человека по фамилии Колстон, но семейное счастье оборвалось, когда он угодил в тюрьму на тридцать лет за наркотики. Развод. Сама отсидела два года в Техасе за сбыт и распространение. Не знаю, что в это время происходило с детьми, потому что дела суда по семейным делам, как тебе известно, засекречены. Излишне упоминать, что им пришлось туго и дальше будет только хуже.

– Да. Они бездомные. Джози безработная, завтра ей сделают операцию, а когда ее выпишут, ей будет некуда идти. Дочь живет у священника. Сын в тюрьме.

– Ты ждешь сочувствия?

Джейк тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на шерифа:

– Нет.

Прежде чем уйти, Оззи сказал:

– Когда выдастся случай, спроси мальчишку, зачем он нажал на курок.