Километровые высотные здания тянулись к иссиня-черному куполу неба, на котором с трудом различались крошечные мерцающие звезды. Декабрьская ночь радовала крепким морозом и густыми хлопьями свежего снега, безмятежно кружащегося и падающего над столицей. Москва, как обычно, не засыпала ни на минуту, а в канун Нового года еще и дышала приятной, предпраздничной суетой.

На многоуровневых авиамагистралях шумел плотный трафик. Однообразные пассажирские шаттлы аэробусов и такси, управляемые искусственным интеллектом летательные аппараты службы доставки и тяжелые грузоперевозочные контейнеры проносились между домами, зависали около входов в магазины, торговые центры и рестораны. Легковые автомобили разбавляли общий поток, вылетая или, наоборот скрываясь в тоннелях встроенных в здания гаражных частных отсеков и общественных парковок. Кое-где мелькали яркими красно-синими проблесковыми маяками машины спецслужб, бдительно следящие за общественным порядком и движением в воздухе.

А внизу, на земле, привычно и праздно гуляли одни, спешили в уют домашних квартир или на деловые и романтические встречи другие, работали третьи. С началом эры летательных аппаратов машины и пешеходов разделяли десятки и сотни метров по вертикали. Статистика дорожно-транспортных происшествий заметно сократилась.

В высотном здании на перекрестке Большой Садовой и Тверской улицы, на сто восемнадцатом этаже в тесной однокомнатной квартире царила сумрачная атмосфера. Интерьер дышал ностальгией и самозабвенным преклонением перед бытовым стилем далекого двадцатого века. Разве что с белесого потолка не свисала типовая люстра с ярусами лже-хрустальных «сосулек».

Стены покрывали бежевые обои в незамысловатый цветочек, характерные для того далекого времени. Сделать жизнь хозяина московской квартиры XXIII века особой и более автономной помогал ковер с изображением резвящегося ранним утром семейства медведей в сосновом бору. Ковер занимал большую часть стены над удобным диваном, способным раскладываться в спальную тахту. Рядом с диваном в углу примостились высокий торшер под зеленым абажуром и этажерка с фарфоровыми фигурками на полочках. На крытом паркетом-елочкой полу, как будто выцветшем и местами потрескавшемся, расположился другой ковер в преобладающей красновато-коричневой гамме, лишенный живописного рисунка.

У высокого, от пола до потолка, окна стоял массивный письменный стол с удобным стулом. Тем не менее на столе не было ничего, кроме узнаваемой настольной лампы под таким же абажуром, как и вышеупомянутый торшер. А тонированное окно в скрытой под деревянными наличниками пластиковой раме прикрывала полупрозрачная, кружевная тюль. Отдавая дань дизайну прошлого здесь же присутствовал и другой модный текстиль того времени. Кружевные салфетки занимали все свободное место на всех горизонтальных поверхностях.

Типовая квадратная мебель из шпонированного массива в духе арт-деко, характерная для малогабаритных квартир, вмещала в себя секретер и шкаф для белья, посуды и книг. Особый шик придавал зажатый в угол полированный сервант с парадным набором сервиза и хрусталя. Часть стены над широкоэкранным телевизором, кричаще не соответствующим общей обстановке квартиры, занимали длинные полки с томами полных собраний сочинений разной жанровой тематики. Необходимым атрибутом являлось зеркальное трюмо и резные часы с кукушкой.

С сенсорных экранов, расставленных повсюду и импровизированных под старые фотографии в потертых рамках, смотрели фраг-менты жизни худощавого, высокого мужчины. Казалось, здесь жил призрак хорошо известного во второй половине ХХ века скульптора и создателя легендарной двадцать первой «Волги» и многих других машин отечественного автопрома.

Единственным источником света служил широкоэкранный телевизор, нарушающий таинственный полумрак малогабаритной квартиры-музея. На диване перед телевизором сидела девушка на вид лет тридцати, уютно завернувшись в теплый плед.

– Джедай. Расцвет галактической республики, – поползли по экрану на фоне бескрайнего звездного неба желтые строки старого кинофильма. – В это время стабильности и мира республика гармонично управляется сенатом и выборным канцлером. Орден джедаев растет и развивается с каждым днем. Старые, но мудрые мастера – джедаи обучают молодых и талантливых, будущих борцов за свободу и независимость в республике. В это же самое время на одной неотдаленной от центра планете…

Неожиданно, телевизионный экран погас. Вольга вопросительно вскинула тонкую дугу левой брови и уже протянула руку к пульту дистанционного управления, когда телевизор яростно заморгал коротким сообщением: «Сверхсрочно. Кремль. Куратор.»

Обычно Куратор вызывал в личный кабинет, находящийся в стенах московского здания органов госбезопасности на Лубянской площади. Вольга любила бывать именно там по любой причине.

Над некогда солидным семиэтажным зданием, заложенном в стиле сталинского необарокко, давно выросли дополнительные сто девяносто три этажа. «Лубянка» вытянулась в километр высотой, при этом сохранив законный архитектурный вид.

Самый первый, нижний этаж строения по-прежнему был оформлен серым гранитом, остальные ярусы простой ордерной структуры покрывало подобие бежево-розовой штукатурки. Она отлично сочеталась с цветом пилястр, выполненных из болнисского туфа. Условный аттик на уровне первых семи этажей, как и сотни лет тому назад, остался декорирован башенками. На одной из них отсчитывали безвозвратно утекающее время массивные часы, демонтированные с лютеранской церкви Петра и Павла в Старосадском переулке еще в 1948 году. По бокам от них расположились лепные женские фигуры «Справедливость» и «Утешение».

За прошедшие столетия аппарат органов госбезопасности постоянно расширялся. В здании на Лубянской площади, занятом Федеральной Службой Безопасности четыреста пятьдесят три года тому назад, по сей день работали главные российские спецслужбы. По узким лабиринтам коридоров со специфическим запахом вечности непоколебимо сновали из кабинета в кабинет сотрудники госбезопасности.

В 2258 году в здании «Лубянки» возобновил работу Комитет Государственной Безопасности, взяв на себя шефство над ФСБ и прочими силовыми структурами. В то же время, то ли в шутку, то ли всерьез перед чествованием 300-летнего юбилея с момента основания на одноименную площадь торжественно вернули памятник Феликсу Дзержинскому, который был отправлен в «ссылку» в парк искусств «Музеон» во время августовского путча 1991 года по распоряжению Моссовета.

Но на этот раз Куратор вызывал Вольгу именно в Кремль, а это значило лишь то, что тема предстоящего разговора имела наивысшую степень важности и секретности. Возможно, что на этой беседе будет присутствовать и сам Верховный Правитель России.

Девушка скинула плед, вскочила на ноги и подошла к двери. Можно было подумать, что она ждала этого вызова. Девушка была одета в эластичный брючный костюм с эмблемой Горьковского автомобильного завода на высокой груди. Не различимо костюм переходил в высокие сапоги на тяжелой «тракторной» платформе с небольшим каблуком и металлическими пряжками на ремнях, опоясывающих голень стройных ног.

Дверь отползла в сторону с характерным легким шуршанием автоматической гидравлики. Через дверной проем открылось еще более узкое помещение. Соответствуя дизайнерскому быту квартиры, интерьер смежной комнаты напоминал типовой гараж двадцатого века.

Вдоль боковых стен стеллажи с какими-то коробками. В центре гаража спаянная из толстых труб арка самодельного подъемника с цепями и крепежами. Разместившийся у глухой стены верстак с тисками, тяжелой кувалдой и прочими слесарными инструментами. На прибитых к стенкам длинных, но узких полках какие-то бесконечные запчасти и различная утварь стандартной мастерской заядлого автолюбителя.

То тут, то там красовались календарные плакаты с видом южных пляжных берегов, полураздетых красоток и древних спортивных автомобилей. На бетонном полу в центре комнаты виднелись грубые доски со следами подтекшего масла и бензина, импровизирующие гаражную яму, хотя устройство жилого дома этого не позволяло, и под квартирой Вольги была другая, такая же однокомнатная квартира очередного жителя Москвы.