Андрей прошел в свой кабинет, снял длинное черное пальто и, довольный, улыбнулся, предвкушая новую очередную любовную связь. Девушка была невероятно хороша! Хрупкая, как статуэтка, с правильными мягкими чертами, а губки! Какие пухлые и сладкие были ее губки! Он на секунду представил себе, что они будут делать, и его опять бросило в дрожь. Вот так проняло, так проняло! Кто бы знал? Он давно был уверен, что всякие там влюбленности в прошлом. Все же не восемнадцать-двадцать лет. Уже за сорок. Да и опыта с женским полом столько, что он мог сразу определить, что этой девице надо. Кстати сказать, по поводу Виктории он ошибся, когда решил, что она будет его через неделю. Даже через месяц она обходила его приемную стороной и убегала на другую улицу, когда видела.

Но в тот день, в день их первой встречи, он стоял у окна, смотрел на утреннюю Москву и улыбался. Ему было очень хорошо! Как после сдачи экзаменов на первом курсе, как после первого секса, как после заработанного миллиона на его счету.

В кабинет ворвался лучший друг Михаил:

– Что за балерина в приемной? – спросил он возбужденно, потирая ладошки.

– Отставить! – грозно рыкнул Андрей.

Это «отставить» было из любимых фраз в обиходе друзей и появилось оно в армии, когда они служили вместе в пограничных войсках. Парни почти сразу подружились, а через полгода, когда Андрея назначили сержантом, он шутя командовал Михаилом.

После демобилизации они вернулись в Москву, пошли по разным направлениям и встретились только два года назад, когда Михаил искал работу и пришел в компанию Андрея на собеседование. Старый знакомый сразу же принял его, даже не смотря в резюме, и не пожалел. Михаил прекрасно вписался в коллектив, да и в дружеской компании Андрей всегда был рад его видеть.

– Где взял? – не отставал Михаил.

– Там уже нет. Не лезь, понял? Я серьезно, даже носа не показывай, иди лучше к жене.

– Вот у тебя отмазка всегда: иди к жене! Когда ты уже женишься, чтобы я тебя туда послал?

Андрей засмеялся и помотал головой:

– Не дождетесь!

Он направился в переговорную и нашел там Викторию в полном одиночестве, скучающую и грустную.

Увидев его, она вскочила со стула и выжидающе посмотрела.

– Давайте познакомимся? – предложил Андрей.

– Виктория, – она не протянула ему руку, а чуть склонила голову.

Андрей на секунду расстроился, он хотел прикоснуться к ней, почувствовать ее тонкие пальцы, узнать, какие они на ощупь. Ее поклон ему не пришелся по нраву. Было в нем что-то от поклонения и благоволения. Он кивнул и указал, чтобы она присела, и, когда она мягко опустилась на стул, взял со стола папку и вытянул из нее первый попавшийся рисунок.

– Почему латунь? – спросил он.

– Этот металл легче.

– Это все плюсы? – он явно усмехался, но она не заметила и ответила:

– Он намного дешевле.

– А как называется компания, куда вы пришли устраиваться на работу, знаете?

– Конечно! – Виктория удивленно посмотрела на него, до сих пор не понимая, на что он намекает.

– «Золотой век» – означает, что ничего, кроме золота, на нашем веку не будет.

– Ну бриллианты же у вас есть?

– Бриллианты – это не металл.

Она вспыхнула:

– Конечно, это не металл! Я с пятнадцати лет работала в ювелирной мастерской у моего деда и прекрасно знаю, что бриллиант – это алмаз, ограненный особым сверхточным способом. Кроме пяти лет в университете, я дополнительно прошла миллион дополнительных курсов. У меня множество дипломов и даже грамот. Я могу проводить геммологические экспертизы, – она набрала в легкие воздуха, чтобы продолжить перечень всех своих достижений, но Андрей перебил ее:

– Прямо-таки миллион курсов? – он явно над ней насмехался, но она опять никак не отреагировала и открыто смотрела в его глаза. – Но заниматься вы бы хотели именно этим, да?

Андрей пошелестел листом бумаги, который держал в руках, и Виктория испуганно кивнула:

– Мне больше нравится творить.

– Смотрите, Виктория, моей компании точно такой сегмент не подходит.

Он заметил, как ее глаза сразу потухли, и поспешил ее успокоить:

– Но вот такие изделия, как серьги, которые у вас в ушах, мне очень нравятся, – он улыбнулся и потянулся рукой, но она быстро наклонила голову и сняла одну сережку, протягивая ему:

– Но это латунь.

Андрей взял хрупкое изделие, коснувшись ее пальчиков, и его опять бросило в жар. Ее запах сводил с ума до дрожи в каждой клетке. Такое с ним точно было впервые, чтобы так клинило на женщине. На девушке. Совсем-совсем молоденькой. Нет, это вряд ли можно было назвать любовью, а вот страстью – да.

Он поймал ее открытый взгляд: васильковые глаза и длинные пушистые ресницы, не тронутые тушью. А вот сочные губы блестели – скорее всего, от гигиенической помады.

– Красивые, – произнес он хриплым голосом, рассматривая на ладони серьгу, – вы могли бы такую красоту сделать из золота? А на самый кончик вот этого листика поместить два-три бриллианта.

Васильковые глаза загорелись:

– Вы позволите мне это?

– Да, я принимаю вас в компанию. Пока попробуем сделать несколько ювелирных изделий из вашей коллекции на пробу, а там посмотрим, может, расширим дивизию.

Виктория запрыгала и захлопала в ладоши:

– Спасибо, Андрей Александрович, я вас не разочарую, обещаю!

Телефон зазвонил ровно в одну минуту седьмого утра, как раз после будильника, но Андрей уже давно проснулся и смотрел в потолок, вспоминая прошедший день. Ночь была почти бессонная. Ему снилась Вика. Она редко ему снилась, но весь последующий день он не мог ни о чем думать, как только о том, как он был счастлив с ней.

– Да, – раздраженным голосом произнес он.

– Я знаю, что ты проснулся минуту назад, поэтому и набрала. Не разбудила?

Это была Олеся, впрочем, Андрей это почувствовал, даже не глядя на экран телефона. Олеся была настолько беспринципной, что, в пух и в прах разругавшись вечером, утром могла сделать вид, что этого скандала не было, и больше никогда об этом не упоминать.

– Нет. Я же минуту назад проснулся.

– Я знаю, поэтому дождалась шести. Вообще глаз не сомкнула. Прости, но мне опять нужна твоя помощь, – тихо сказала она.

– У тебя еще один муж разбился?

Андрей стукнул себя по лбу и закатил глаза. Вот что за язык у него! Вечно не может промолчать, особенно с теми людьми, которые его раздражают. А Олеся ужасно раздражала! Особенно сейчас, когда он снова увидел Викторию. И сравнил. Хотя как вообще такое можно сравнивать? Это как день и ночь, как жара и мороз, как любовь и ненависть.

– Мой отец… Ты знаешь, как он относился к Богдану.

Андрей это знал только по рассказам от Олеси. Он никогда не видел ни покойного Богдана, ни родителей Олеси, но та постоянно рассказывала о них. Лучше будет сказать – жаловалась.

И по этим рассказам-жалобам Андрей сделал выводы: Олеся была послушной девочкой, прилежно училась в школе и даже поступила в ВУЗ, на котором настоял ее отец. А вот потом с милой доченькой что-то случилось. Ее отец был уверен, что она попала в плохую компанию, но на самом деле девушка просто повзрослела и стала общаться не с теми, с кем было рекомендовано родителями, а со всеми, кто ей был интересен: веселые шумные компании, море выпивки, травка, песни до утра. Родители пригрозили, что не потерпят, чтобы их дочь вела распутный образ жизни, но Олесю уже было не остановить. Непонятно чем бы это все закончилось, если бы на одной из таких разбитных вечеринок она не познакомилась с Богданом. Парню было уже за тридцать, он работал клерком в какой-то крупной компании, имел свою однокомнатную квартиру в Алтуфьево и автомобиль Мазду. Богдан влюбился в Олесю не по-детски и готов был весь мир положить к ее ногам. Целый год он ее добивался, а с другой стороны родители заставляли ее снова стать покорной и восстановиться в университете, который она забросила. Выбор был небольшой, но нужно было решать. Олеся предпочла Богдана, чем вызвала праведный гнев родителей. Она думала, что они перебесятся и наконец-то поймут, что их дочь уже выросла и будет делать то, что решит сама, а не то, что прикажут ей они, но чуда не произошло. Родители от дочери не отреклись, продолжая ежедневные нотации, и мужа ее не приняли.