Если бы Пятьдесят четвертый хотел иметь с ней дело, он бы прислал ей сову.

Если только он не хотел, потому что она ясно дала понять, что они не будут видеться.

Ее сова, Аквила, подмигивает ей со своего места у окна.

Опираясь ногами на край кофейного столика, она поправляет выбившийся из прически локон и размышляет, что бы ей вообще написать этому человеку. Что она все-таки хочет узнать, кто он такой? Или что она хочет увидеть его снова, но не хочет знать?

Что анонимность их последней встречи понравилась ей больше, чем она ожидала? Что мысль о том, чтобы увидеть его снова, позволить ему прикоснуться к ней, не зная, кто он такой, вызывает в ней жар?

Она не знает, как сказать Пятьдесят четвертому все это, не обидев его.

Тем не менее, прошло уже достаточно времени, чтобы она поняла, что не сможет так просто забыть ту ночь. Теперь он посещает ее мысли все чаще и чаще.

Теперь, когда ее мысли шли в другом направлении от Оливера и того, как разрушились их отношения, она обнаружила, что у нее появилось больше времени для кого-то другого. Не то чтобы Пятьдесят четвертый был тем, кто ей нужен…

Но она не знает, является ли он тем самым.

Еще раз взглянув на Аквилу, она достает лист пергамента и перо и долго колеблется, прежде чем набросать короткое послание. Последнее, что ей нужно — это изливать в нем сентиментальность, особенно учитывая то, как они расстались в последний раз, когда она его видела.

Покопавшись в себе в поисках капли мужества, она пишет.

Что ты делаешь сегодня вечером?

Семьдесят третья

Это настолько просто, насколько она может, настолько же лишено нюансов — потому что ей нужно знать, ответит ли он вообще, прежде чем она скажет что-нибудь слишком откровенное.

Магия теста на совместимость гарантирует, что ее сова долетит до него без указания адреса, чтобы узнать, где он живет, поэтому Гермиона испускает долгий вздох и передает письмо Аквиле. Она смотрит, как та улетает, чувствуя покалывание на кончиках пальцев, когда птица исчезает в темном ночном небе.

Прохладный ветерок проникает в окно, выдувая остатки веселья, и Гермиона усилием воли заставляет себя не жалеть о том, что послала ему сову. Если ночь закончится, а она не получит ответа или если он не ответит на ее письмо в ближайшие дни, то, по крайней мере, она будет знать, что его ничего не интересует.

Несмотря на проценты совместимости и на то, что она дала понять, что сомневается в магическом алгоритме, если им суждено увидеться снова, то это именно та возможность.

С наступлением утра она двинется дальше.

Приняв решение, Гермиона снова усаживается на диван. Она тянется за книгой, надеясь отвлечься, но понимает, что ее глаза скользят по одной и той же строчке. Отправившись на кухню, она наливает себе стакан воды.

Холодок пробегает по позвоночнику, минуты тянутся, а от Пятьдесят четвертого нет ответа. Наверняка он уже получил ее письмо, если живет в Лондоне, и она пытается подсчитать, сколько времени потребуется для ответа.

Она смотрит на себя в зеркало дольше, чем нужно. Ей не нужен мужчина — не тот, кто собирается уйти от нее, найдя замену, и уж тем более не тот, чье имя она даже не знает.

Но она не может побороть любопытство, зародившееся в груди.

Когда она чувствует, как ее охватывает чувство покорности, она слышит шорох перьев. Сердце подпрыгивает в горле, когда она видит аккуратно перевязанный свиток в когтях Аквилы и пытается прогнать дрожь в пальцах, когда разворачивает его.

Дыхание перехватывает в горле.

Думаю о тебе.

Несколько долгих мгновений она смотрит на короткую записку, щеки пылают румянцем, пульс стучит в ушах. Три слова — четкие и чистые, длинные элегантные буквы.

Конечно, это он. Она не видела его больше месяца, и даже считала, что он уже ушел к другой.

Перевернув пергамент в поисках чего-нибудь еще, что он мог написать, она обнаруживает магический отблеск на обратной стороне записки. Мерцание заклинания, вложенного в страницу, и ей требуется несколько секунд, чтобы распознать его. Чтобы понять, что это за магия.

Заклинание двустороннего разговора.

Принято на случай, если она захочет послать ему еще одну записку — ответ на его почти раздражающе краткий ответ — не дожидаясь, пока Аквила слетает туда и обратно.

Во рту у нее пересыхает, и она высовывает язык, чтобы увлажнить губы, когда усаживается за стол и поднимает перо. Не только Пятьдесят четвертый ответил, но и записки достаточно, чтобы подтолкнуть ее предыдущую мысль.

Не позволяя себе долго размышлять над этим вопросом, она пишет.

Тебе придется рассказать подробнее.

Гермиона затаила дыхание, наблюдая, как ее запись исчезает в пустой поверхности пергамента.

Ей приходится ждать всего минуту, прежде чем появляется ответ, который стелется по бумаге, превращаясь в темно-синие чернила.

Иногда я думаю, услышу ли я тебя снова. А иногда я думаю о нашей ночи.

Она осознает только учащенный пульс своего сердца и жар, заливающий ее щеки. Как ее мысли мгновенно перескакивают на ощущения того, как он зарылся между ее ног.

И что же было сегодня ночью?

Ответ занимает всего несколько мгновений.

Ее тело трепещет от предвкушения, хотя она не может определить причину. Прежде чем она успевает поднять перо, чтобы ответить, появляется еще одно сообщение, и первое медленно исчезает с листа.

Что ты делала сегодня вечером?

Она грызет конец пера, сдерживая улыбку.

Ходила на ужин с друзьями.

Гермиона считает вдохи, ожидая следующего сообщения, и, как ни странно, получает удовольствие от процесса. Мысль о том, что Пятьдесят четвертый находится на другом конце, читает ее ответы по мере их поступления… Она пытается представить его. Гадает, не потягивает ли он коктейль. Может быть, он сидит за столом, как она, а может быть, направляет свою палочку, чтобы управлять пером.

Звучит интересно. Что на тебе надето?

Маленький, задыхающийся смешок сам собой срывается с ее губ, и она достаточно раскрепощена после вечернего выхода, чтобы захотеть поиграть.

Платье. Высокие каблуки.

Его следующий ответ занимает немного больше времени, и она кладет перо на стол, пытаясь удержать себя от отправки еще одного.

Представлю, что оно короткое.

Сердцебиение Гермионы учащается.

Так и есть.

Сделав глубокий вдох, она набирает стакан воды, ее кожа становится все более раскрасневшейся и теплой, несмотря на то, что она одна. Он не сказал ничего такого, от чего у нее должен был бы участиться пульс.

Но что-то в этом разговоре задело ее. Тот факт, что она не знает, кто он, что он может быть ее знакомым… И Гермиона никогда не узнает правду, если не попросит его открыться.

Какая-то ее часть хочет пригласить его к себе, чтобы провести очередную одну ночь с мужчиной, с которым она наиболее совместима — предположительно.

Тишина затягивается, и она берется за перо, пальцы немного дрожат, когда она пишет очередную заметку.

Ты так и не вышел на связь после той ночи.

И хотя она боится, что он может не ответить, что он пошел спать, что занят чем-то еще или с кем-то еще, его следующий ответ оказался быстрым.

А стоило ли? Ты ясно дала понять, что хочешь повеселиться только одну ночь.

Она не может винить его за это, и если что, тот факт, что он пошел навстречу ее желаниям, что-то делает с ее внутренностями.

Что изменилось теперь?

Это уже другая ночь.

Она пытается представить себе его, ту вспышку дразнящей ухмылки, которую она уловила сквозь его чары. Интересно, забавляется ли он так же сейчас? Она снова прикусывает конец пера, изображая подобие ухмылки.

Я рада, что ты умеешь считать.

На мгновение, когда сообщение исчезает на клочке пергамента, она задумывается, не достаточно ли они знакомы, несмотря на ночь, проведенную месяц назад.

Красивая и смешная. Хорошее сочетание.

Она с удовольствием смотрит на пергамент, ее щеки пылают от комплимента.