Показывая, что разговор окончен, он выходит из машины.

Чувствуя себя в состоянии коматоза, я сижу ещё несколько секунд, а потом, когда дверь с моей стороны открывается сама, просто опускаю ноги на асфальт и тяжело принимаю вертикальное положение.

Ничего не понимаю. Ничего не чувствую. Я будто онемела.

Шины внедорожника шлифуют мелкие камешки.

Я провожаю глазами машину, на заднем сиденье которой, мы столько раз с Максом были близки и чувствую, что хочу кричать.

Поднимаю руки к лицу на всякий случай и чувствую, что из них что-то выпадает и шмякается об асфальт.

Опускаю глаза. Деньги.

Хорошо, что сейчас на улице сумерки, и никто из прохожих не видит, как я пинаю носком кроссовка пол миллиона рублей. Иначе бы меня точно забрали в дурку.

С одной стороны я просто не могу поверить, что Макс мог решить стереть нас за одну ночь, а с другой… к этому все шло. И эта наша последняя такая некрасивая ссора…

Но всунуть мне напоследок денег, откупиться от чувств… Господи! Зарываюсь пальцами в волосы и сдавливаю виски. Ты – просто страшное чудовище, Царицын.

Приседаю на бордюр и сгибаюсь от душевной, но так остро ощутимой физически боли, пополам.

Все понятно, все в твоём стиле, Макс, но вот только мне как без тебя жить то дальше?

Ася

Делаю глоток кофе из термокружки и снова пытаюсь вычитать план методички. Ничего не получается. Буквы расплываются перед глазами, строчки прыгают…

Тяжело вздыхая, поправляю на плечах палантин. Выхожу из-за стола и прижимаюсь коленками к батарее возле окна.

По ночам спать нужно, Ася. А не фантазировать о бывших мужчинах. Но… Я не могу оставаться равнодушной к угрозе Максима о свидании.

Меня кидает из крайности в крайность: от желания взять больничный и сбежать на несколько дней до размышлений о том, что я надену на встречу.

Сердце снова норовит проломить стуком грудную клетку.

А главное – зачем Максу так остро понадобилась наша встреча? Ему просто стало скучно? Или это такая новая игра для богатеньких дяденек?

От бесконечных мыслей виски начинают ныть. Я подхожу к сумке и достаю таблетку обезболивающего, мне бы ещё валерьянки…

Дверь кафедры распахивается без стука, и на пороге появляется Валид Аристархович собственной персоной. Снизошёл, как говорится.

– О, Гордеева, – он прищёлкивает языком. – Хорошо, что вы есть. Во избежании всяческих недопониманий на экзамене, хочу довести до вашего сведения, что в завтрашней группе прибавился новый студент. Каримов Антон Тимурович. Не забудьте внести в ведомости.

Я ошарашено хлопаю глазами, услышав фамилию сына своей соседки. Значит, Царицын не соврал и действительно ей помог.

– А вот и он, – ректор пропускает перед собой Тошку и хлопает его по плечу. – Вот, Антон. Знакомьтесь. Анастасия Ивановна Гордеева. Выдаст тебе билеты к завтрашнему экзамену. Остальное возьмёте на консультациях и у одногруппников.

– Здравствуйте, – расплывается в улыбке мой сосед.

– Здравствуйте, Антон, – киваю ему.

– Ну все, дальше – сами, – хлопает в ладоши мой начальник. – Анастасия Ивановна, – смотрит на меня строго. – Вы уж не пугайте наших новеньких, пожалуйста.

Выходит в коридор, а я таращусь на закрытую дверь, переваривая ситуацию.

Если ректор САМ показывает студенту институт, то это серьезно.

Мне становится окончательно нехорошо. Духота от обогревателей бьет жаром по щекам.

Сколько же дал ему Царицын? И сколько, а главное что, теперь должна Максу я?

– Ася, – тихонько зовёт меня Тошка.

Это для меня он – Тошка, а на деле он – двухметровый достаточно симпатичный парень с аристократичной худобой.

– Что, прости? – вскидываюсь я.

– Ты чего молчишь? – он неуверенно, но доброжелательно смотрит на меня. – Осуждаешь, что служить не пошёл, да?

– Да что ты, – улыбаясь, дотрагиваюсь до его плеча. – Я помню, как мать тебе руки на ночь бинтами заматывала, чтобы ты не чесался, когда вас в школе треской закормили…

– Я бы сам в следующем году поступил, – вдруг резко перебивает меня Антон. – Я просто бабок подзаработать хотел. Стремно без них. А этот мужик, – его тон становится агрессивнее, – который за меня договаривался, он тебе кто?

Я немного теряюсь от напора.

– Старый знакомый, – жму плечами, не понимая, что вызвало у Антона такую бурную реакцию. Неужели стесняется своей истории про аллергию? Так нас никто не слышит…

– Ладно, – он надевает на себя куртку, которую держал в руках. – Я тогда поехал, а то у меня смена скоро.

– Удачного дня тебе, – стараюсь говорить, как можно мягче.

– Ты не переживай, – Антон на секунду замирает в дверях. – Я завтра не подведу тебя. Нормально сдам.

– Точно, билеты! – Спохватываюсь я. Беру со стола ксерокопии и подаю. – Держи.

– Спасибо, – сворачивает листы и прячет в карман. – Ну пока.

Смывается за дверь.

Внутри меня подкипает и не даёт покоя странное, навязчивое ощущение, что великодушие Царицына с Тошкиным поступлением – это демонстрация того, что власть и возможности денег со временем стали только крепче.

И вот теперь мне самой, когда пришлось столкнуться с проблемой, помогли именно они.

Закусываю от досады губу и, психуя, запихиваю в рот сразу две конфеты из коробки.

Как я сразу не поняла то! Идиотка…

А свидание нужно для того, чтобы посмотреть, как я буду благодарить и отрабатывать торжество материального над моей поломанной принципиальностью. Ну Царицын!

Очень хорошо, что у меня нет его номера, и нет возможности сейчас набрать и все высказать.

Руки трясутся, пока наливаю в кружку воды и глотаю таблетку, все это время зажатую в кулаке.

Но это ерунда. У меня припасено то, что я хотела потратить на ребёнка, но теперь готова швырнуть Максу в лицо. У нас же не свидание, а возвращение долгов? Не позволю себя унижать!

На автомате провожу консультацию у «журналистов» и решаю, что было бы неплохо подготовиться к общению с Царицыным. Хотя бы просто купить новое платье.

Принципиально очков оно, конечно, мне не прибавит, но зато, на фоне Мака я не буду выглядеть «бедной родственницей», если он позовёт меня в ресторан. А он позовёт. И непременно выберет самый дорогой.

Заезжаю после работы в магазин и с особой прилежностью приступаю к выполнению плана.

Но примерно на третьем магазине уже безнадёжно устаю примерять бесконечные узкие «футляры», в которых тяжело дышать. Покупаю самый обычный костюм-двойку с серебряной нитью. Добавляю к нему серебряный топ и клатч.

«Все правильно», – довольно кручусь перед зеркалом примерочной. – «Вот так мне хорошо. Зачем мне платье? Я же не соблазнять Царицына иду. А костюм потом носить можно.»

Оплачиваю покупки и выхожу из магазина.

Ставлю пакеты на лавочку, чтобы найти в сумке звонящий телефон, как вдруг кто-то острожно трогает меня за плечо.

– Ася?

Оборачиваюсь…

Ася

– О… Андрей! – окидываю взглядом парня, который учился со мной в институте и почти искренне ему улыбаюсь. – Привет! Ты как здесь?

– В суде был. Решил основные пробки переждать и в местном ресторане поужинать, – жмёт плечами он и кивает головой на пакеты. – Я помогу. Ты не против?

– Они не тяжелые… – начинаю я свой отказ издалека, но Андрей уже подхватывает их и обезоруживающе улыбается. – Ладно, спасибо. – Выдыхаю. – Мне на парковку.

– Слушай, – продолжает он свой напор. – Раз уж мы встретились. Может быть, посидим, поужинаем вместе? Составишь мне компанию?

– Постой, Андрей, – я торможу его взмахом руки. – Кажется, мы с тобой уже проходили этот этап. И у меня работы на завтра много…

– Просто ужин, – согласно кивает он головой. – Без намеков. По-дружески. Согласна?

Я все-таки достаю из сумочки телефон и смотрю на экран, который загорается сообщением от неизвестного номера.