– Хотелось бы верить в это… Ну да ладно, пусть катиться подальше отсюда…
Элми подался вперёд и крепко–крепко меня обнял.
– Над Нальдом более не висит Рок ликантропии. Поверь, нельзя выразить словами, как я благодарен тебе. Теперь Илва сможет обрести то, что заслуживает – счастливое и не запятнанное детство.
– Она молода только внешне.
– Нет, в душе Илва – ребёнок. Ребёнок, у которого украли его право на обычную жизнь.
Слова Элми побудили меня произнести коротенькую речь перед выжившими людьми Нальда.
– Многие столетия вы, поданные Короны, не по своей воле вели двойное существование. Когда то было возможно, ваши мечи и луки разили живорезов на благо Соединённого Королевства, однако при коварной луне вами правила Тьма. Сейчас, после того как Комодриан снял с вас наговор, вы больше не несёте на себе груз ликантропии. Все сроки вашей службы давно минули, и потому я призываю вас покинуть Нальд и идти в Клейменд, в котором вы обретёте душевное равновесие и новую жизнь с чистого листа.
Моё предложение было воспринято одобрительным гулом. Немногочисленные гвардейцы подхватили меня и начали подбрасывать к потолку. От того, что раны, нанесённые мне Комодрианом, были свежи, под мантией моментально проступили кровавые полосы. Я морщился, однако вместе с тем и радовался – забытые всеми люди Нальда вновь обрели лучик надежды. Позднее, после пышных признательных произношений, поклонов, всяческих комплиментов и уверений в вечной дружбе, я, со всеми попрощавшись, отправился в Ненавистный Волчатник. Пройдя по извилистым дорожкам и благополучно обойдя колонну дружно марширующих оморов, я подошёл к входу в интересующее меня место. Как и прежде внутри Ненавистного Волчатника искрились шарики света. На всякий случай обнажив Альдбриг, я прошел мимо останков погибших ликантропов, печально взирающих на меня остекленевшими глазами, и, миновав кучу тряпья, вышел к малюсенькой комнатке, заставленной двумя шкафами грубой работы, дубовым в выщерблинах столом и единственным стулом. Мой взгляд скользнул по огаркам свечей к треугольному камню. Он был перевёрнут. Я вздохнул – пусто! Да разве могло бы быть иначе? Пока я принимал поздравления в Нальде, Комодриан шустренько сгонял в Ненавистный Волчатник и забрал с собой Олтодорис Химерикум.
Досадненько! Я рассчитывал поковыряться в его тайнах. Хотя сам виноват – отпустил хитрюгу раньше положенного времени. Удивляясь своей собственной глупости, я, между тем, по привычке осматривал незатейливое убранство. Пусть Олтодорис Химерикум мне не достался, зато вон тот свиток, выглядывающий из грязной папки, несколько утихомирит моё любопытство. Впрочем, я ошибся. Свиток не содержал в себе абсолютно ничего, кроме чернильных клякс и мелких дырок. Да уж! Я скомкал бумагу и кинул её в ворох мусора. Пора и честь знать! Надоел мне этот Великий Лес со своими вечными напастями и проблемами! Хочу уже поскорее отсюда выбраться! И потому вопреки властвовавшей на небесах ночи, я решил вызвать Юнивайна и дать дёру в Ильварет. Покинув нутро Ненавистного Волчатника, я не смог отказать себе в удовольствии произвести беглое палеонтологическое исследование его известкового покрова. Чуть потрескивающее искрами сияние Лика Эбенового Ужаса выхватывало из темноты многочисленные очертания аммонитов, белемнитов, брахиоподов и прочих древних существ, которые ранее населяли наш мир, а потом из него исчезли. Я потёр подбородок. Если Ненавистный Волчатник состоит из известковой породы с вкраплениями окаменелостей, то можно предположить, что давным–давно на этом самом месте плескалось Море Призраков, а Великого Леса не было и в помине. Ах, как жаль, что что у меня нет с собой лопатки, чтобы поковыряться в таком, вне всяких сомнений, набитом научными познаниями холме. Однако сожалеть на счёт лопатки не приходилось, учитывая, что под боком бродят живорезы.
Как только эта мысль пришла мне в голову, снаружи послышался треск сучьев и жужжание, похожее на пчелиное. Я осторожно выглянул из Ненавистного Волчатника. В чаще, сметая все на своём пути, лавиной катилась орда ядовитогубых причмокивателей. Эти отвратительные землистые твари, внешне напоминающие слизней с крючкообразными ногами, руками–змеями и безразмерными ртами с токсичными иглами на ободке пасти, ненавидят покидать свои норы, в достатке наводняющие лесную подстилку, а тут на тебе – целым выводком ползут на восток. Нервно прищёлкивая языком, я, переместившись за размашистый куст, подумал, что Эмилия была права, уверяя меня в письме, что в Великом Лесу творится что–то неприятное. Конечно, ядовитогубые причмокиватели нередко присоединяются к другим живорезам в их атаках на рубежи Соединённого Королевства. Но по большей мере они предпочитают таиться и поджидать своих жертв в рыхлых почвах, присасываться к ним кошмарными устами и затаскивать в нутро подземных туннелей. Моему удивлению не стало предела, когда вслед за ядовитогубыми причмокивателями, громко переругиваясь и топоча, последовали гоблины – любимый деликатес (после вкусненьких людей, естественно) тех, кто двигался перед ними. Почему так происходит? Ещё до того, как я попал в Килквагу, наша бравая компания, выбравшись из Мил’Саак наткнулась на ораву самых разнообразных живорезов. Тогда мною было предположено, что монстров куда–то ведёт воля Тауруса Красного Палача. Однако теперь я вижу, что это не так. Кто–то иной, могущественный и всевластный, объединил таких разных и нетерпящих друг друга выродков зла. Но кто это может быть? И для чего? Вопросы! Сколько вас у меня! Эй, попотчуйте меня уже кто–нибудь ответами, а не то у меня вскипит мозг!
Дождавшись момента, когда тишину перестала разрезать тяжёлая поступь гоблинов, я, покопавшись в сумке, выудил Кампри. Сапфировые лепестки, туго сомкнутые в золотой орешек, раскрылись, не долетев до моих ног всего пару дюймов. Из синего тумана показалась грива Юнивайна. Оглядевшись, призрачный конь радостно встал на дыбы, после чего боднул меня ледяным лбом. По всей моей коже пробежали мурашки – никогда не привыкну к таким «тёплым» приветствиям. Привычно закинув сапог в стремя и расправив спину, я сказал:
– Юнивайн! Спасибо тебе огромное, что вновь пришёл ко мне!
Призрачный конь чуть всхрапнул и повернул ко мне свою умную морду. Он как будто бы говорил – хватит меня благодарить каждый раз! Я здесь, потому что ты мне дорог! Точка! Куда едем?
Улыбнувшись, я промолвил:
– В Ильварет, приятель, в Ильварет! Я страсть как соскучился по своим закадычным приятелям!
Быстрее любой птицы, а по–другому и не скажешь, призрачный конь запетлял по нехоженым зарослям угрюмого бора. Чёрные, синие и фиолетовые – цвета оборотной стороны дня, палитрой тьмы закружились перед моим взором. Капюшон сорвало с меня сразу, и натягивать его обратно не имело смысла. Вроде бы помимо деревьев по пути нам попадались реки, водоёмы, утёсы и даже поляны, утаивающие на подстилках, полных травы, какие–то фортификации. Может статься так, то были древние замки или башни давно позабытых колдунов. Много таинственного и мистического, ещё не тронутого человеческой пытливостью, прячется в необхватных просторах Великого Леса. Прежде чем поселиться в Энгибаре – священной роще рейнджеров, Альфонсо Дельторо – выдающийся следопыт–друид бесчисленное число раз бороздил долы этого злопыхательного леса. От него–то я впервые и узнал о загадочном пресном озере Кристальное Одиночество, к коему безволосые обезьяны боятся приблизиться даже под страхом смерти, и о реках – Рыжей и Гнилой, чьи воды доходят аж до оконечности Железных Гор на самом юге. По уверениям Альфонсо, Великий Лес своими посадками дотягивается до Ледяных Топей, а возможно, что и дальше, до Ноорот’Кхвазама. А что же кроется за бесконечными тенетами эндоритов – разумных и злых паукообразных созданий? Место, занятое живыми тенями–свечками – мифический Бумфамар, в котором не бывал ни один человек. По летописям мудрецов, основывающихся на откровениях пленённых эндоритов, Бумфамар от Ноорот’Кхвазама отделяет Альтараксис – река, несущая свою кровавую влагу в утробу Бездны Душ, сердцевину Мира Тьмы, где, если верить преданию, Назбраэль вечно мытарит грешников и нечестивцев. Только Вселенная ведает, насколько велик Бумфамар, и сказать, что за ним находится, нельзя. Зато нам точно известно, что после Бархатных Королевств, что граничат с Великим Лесом на востоке, лежит земля шипунцов – Острохвостия, а ещё дальше, на полуострове Тлингве, обласканном Морями Щавелевым и Грозовым, берут свои начала Королевство Бурунзия, Золотая Пустыня Муат’Лан и царство извечного владыки–чернокнижника Ютвинга – Клирдвайт. А там, за унылыми пейзажами Клирдвайта и россыпью островов Вольных Городов, в океане Лирики, на материке Укзарате, простирается громаднейшая Империя Хло.
