Вспоминаю маленькую девочку, которая каждое утро, перешагивая павших за ночь воинов-алкоголиков, искала свою маму. Проходя по квартире, она наблюдала за спящими, страшными и невкусно пахнущими людьми. Кто-то уснул на полу, кто-то за столом, и если мамино тело находилось спящим дома, это было чудесно! Считай, что день удался.

Следующая задача четырехлетней девочки заключалась в поиске пропитания. К сожалению, эта миссия была практически невыполнима. Пустой холодильник и запах водки с сигаретами – все, на что можно было рассчитывать. Хотя иногда было не так плохо: приносили сгущенку. А если на столе остались вчерашние пельмени, которыми закусывали гости, то можно было встать на носочки, дотянуться до них ручонкой и заморить червячка.

Потом просыпались старшие брат с сестрой, повторяли путь младшей и удалялись в школу. А девочка пряталась в шкафу, свернувшись калачиком, и тихонечко ждала, когда проснется мама.

Тут сразу вспоминается сказка «Хроники Нарнии», про то, как четверо детей, спрятавшись в шкафу, попали в волшебную страну, где животные могут разговаривать, магией никого не удивишь, добро борется со злом, проверяются на прочность родственные узы, минуты идут за годы, а женщину с холодным сердцем никто не может победить, и добрые души вынуждены жить в вечной зиме…

Кажется, теперь я понимаю, что хотел сказать нам автор этой чудесной книги. Именно в этом шкафу малышка боролась со своими страхами и чужими демонами, именно здесь начал формироваться характер истинного воина.

Мама обычно просыпалась с дикой головной болью, и ей срочно требовалось лечение методом Воланда из романа Булгакова «Мастер и Маргарита»: «лечить подобное подобным». Поэтому она брала дочку и шла в соседний дом, где проживала ее «волшебная» подружка, и оставляла малышку между первым и вторым этажом, рядом с помойкой и почтовыми ящиками.

Почему мама никогда не брала девочку с собой в Людкину квартиру, навсегда останется тайной. Может, оно и к лучшему, но оставлять четырехлетнюю дочку одну в подъезде?! Это как-то не по-человечески что ли…

Девочка была весьма воспитанна и покорна: сказали стоять – значит, будет стоять и не шелохнется, даже если животик очень хочет кушать, а из помойной кучи аппетитно выглядывает хлебушек. Хотя, если быстро съесть кусочек и встать на место, никто и не заметит… Ну, кроме старшего брата: как обычно, вернувшись из школы, он пойдет искать маму, чтобы добыть ключи от квартиры, и, конечно же, заметит маленькую сестренку: «Опять? Опять она тебя тут оставила? Что жуешь? Фу, гадость какая! Выплюнь немедленно!»

Кстати, где все это время был отец? Каждый вечер малышка ждала его, сидя у окна, и когда он подъезжал на серой служебной «Волге», на весь дом раздавался крик: «ПАПА! ПАПА ВЕРНУЛСЯ!» Работал он таксистом; когда злился – скрипел зубами; у него была взрослая дочь от другого брака – наверное, это все, что можно о нем рассказать, другие воспоминания стерлись. Хотя, нет, вот еще одно, глубинное: он сидел в тюрьме под Архангельском, где, собственно, до трех лет и жила девчушка. Раньше была возможность брать с собой семью в поселок, где работали и жили заключенные, возможно, и сейчас есть такие тюрьмы, кто знает.

И вот я лежу сейчас, захлебываясь воспоминаниями об этой бедной девочке, и, по понятным причинам, примеряю ее страдания на своих детей. Господи, не дай моим деткам увидеть и половины того, что пришлось пережить этой малютке! Согласитесь, с появлением своих детей некоторые вещи, что когда-то считались нормой, становятся дичью! Вот конкретно по этому воспоминанию о девочке из моего прошлого мы не сможем понять, кем она вырастет, но наверняка ярлыки уже навесить успели. Да? Маленькая оборванка из семьи алкоголиков, с детства впитывающая неправильные ценности… Жаль ее, да, но… Такая жизнь должна оставить большой след на всей сущности человека, ведь мы с вами это понимаем? Такое либо закаляет характер и взращивает сильных личностей, либо ломает внутренний стержень навсегда. В первом случае человек, прошедший сложный жизненный путь, сможет вести за собой миллионы, мотивируя и вдохновляя их; во втором случае человек либо ломается сам, либо ломает других. От чего это зависит, никто не знает, но точно могу утверждать, что прочное и нерушимое желание строится на страданиях. Цели достигнут лишь те, кто желал через страдания, а вот то, каким будет это самое желание – «ломать или строить» – дело выбора самого́ страдающего. Мы с вами все это понимаем, но ждать, пока девочка сама сделает выбор – это риск. У меня к вам вопрос, только попробуйте ответить на него абсолютно искренне: «Вы бы допустили такого ребенка в круг друзей своих детей?»

Одним прекрасным новогодним днем деток оставили дома совсем одних. Родители ушли в неизвестном направлении, закрыв дверь на ключ с обратной стороны, так что открыть ее изнутри возможности не было. Весь день дети ждали маму и папу, мечтая о празднике и кусочке хлеба. О волшебстве напоминала только елка, стоявшая между сломанным телевизором и полупустым сервантом, где виднелись рюмки, стаканы и всякое барахло. На кухне царил мерзкий запах из пустого холодильника, будто там в самом деле повесилась мышь, причем вместе с кошкой одновременно, а в морозильнике таял труп собаки. Однако это не мешало детям заглядывать туда каждые пять минут, как это, собственно, и полагается людям нежного возраста. Вообще непонятно, зачем этот прибор был нужен в квартире: только место занимал да электричество тратил. Хотя в его обязанности входило охлаждение сорокаградусного напитка и поддержание детской надежды на чудо. А вдруг на десятое открытие выпадет джекпот?! Как это ни печально, победителей розыгрыша не было.

К ночи аппетит разыгрался не на шутку, и малыши стали предпринимать меры. Придумали план в меру своего возраста и беспомощности: выбежать на балкон и кричать. Да, просто кричать и просить прохожих о помощи. Просили позвать их бабушку, которая жила в третьем подъезде того же дома, или дать им немного еды. Оказать, в конце концов, хоть какую-то человеческую помощь! Ведь в эту новогоднюю ночь на восьмом этаже у троих деток все сильнее урчало в животе и все слабее теплилась надежда…

Мелкие даже придумали, как организовать доставку еды через балкон. Это же просто совсем! Всего-то нужно спустить веревочку случайному, но обязательно доброму прохожему, чтоб тот привязал к ней хлеб или что-нибудь еще. И все! Я думаю, что это бы даже сработало, вот только с добрыми и отзывчивыми людьми деткам не повезло. Тогда средняя сестра, недолго думая, перелезла через перила и постучалась в окно к соседям. Вы только представьте себе эту картину! Восьмой этаж, минус тридцать по Цельсию… А самый п#здец, другого слова не подобрать, – соседи увидели, услышали, но не открыли скользящей по стеклу семилетней девочке.

Дети начали рыдать то ли от голода, то ли от грусти и разочарования. К их сердцам медленно, но верно подкрадывалось зло. Младшая вновь спряталась в шкаф и запела «Аве Марию» – песню, которую когда-то услышала по телевизору. Старшие брат с сестрой стали стучать по батареям, призывая соседей обратить на них внимание. Последние искры надежды и веры угасали в сердцах этих трех мушкетеров, как вдруг раздался стук в дверь. Дети переглянулись, мол, не послышалось ли, и рванули навстречу к спасителю. «Кто там? Кто?» – закричали они в дверь, своего деревянного сторожа, и разрыдались от счастья. Из-за двери с ними заговорил нежный голос соседки, тети Али, маленькой женщины с большим сердцем. Кому, как не ей, у которой жестко бухали муж и дочь, была понятна боль соседских ребятишек, неистово колотивших в батарею этим праздничным вечером. «Тетя Аля, это мы, мы тут! Мы кушать хотим, а мама…» – тут они поведали вышеописанную историю своего заключения и были освобождены. Дверь помогли открыть, вырезав дверной замок, на месте которого образовалась огромная дыра. Деткам вручили бумажные маски совят, и они, довольные, помчались в соседний подъезд к любимой бабушке. «Что ж она творит, зараза такая! Что же она творит…» – только и сказала бабуля при виде внуков.