Но табличку все же повесили, и пропавшее слово стало их визитной карточкой. Теперь, когда в доме Зелларов планировалось празднество, всех приглашали на «Березовую, 20». Ни в коем случае не «ко мне домой» и не «к нам в гости», а на «Березовую, 20».

На Березовой, 20 будет небольшая вечеринка, сбор средств в избирательный фонд сенатора Уики. Надеюсь, ты сможешь прийти!

Роуз, но у вас дома будет тесновато. Может, давай устроим день рождения Эммы Кью на Березовой, 20?

Приезжайте на День благодарения на Березовую, 20 всей семьей! Соберется весь клан Зелларов.

Когда Роуз с мужем и дочкой вошли в дом, огромная запеченная индейка уже распростерлась на блюде, пироги были расставлены идеальными рядочками на стойке, а из спрятанных динамиков струилась тихая камерная музыка. Четверо мужчин пробовали домашнее пиво возле потрескивающего огня в камине. Роуз подтолкнула Гарета, и он неохотно присоединился к ним. Обстановка была такая уютная, и Роуз подумала, что надо было отлипнуть от ноутбуков и приехать на несколько часов раньше. Тогда они избежали бы очередной перепалки вполголоса.

Толпа гостей, собравшихся на Березовой, 20, в этом году только разрослась. Помимо родителей Кева, сегодня на праздник прилетели два его младших брата и сестра с супругами и детьми, да еще несметное множество двоюродных братьев и сестер, с которыми Роуз встречалась несколько раз, но вечно путала имена. На следующее утро все Зеллары отправлялись в Стимбот-Спрингс, на семейный горнолыжный курорт. Эдгар и Сюз, родители Кева, сняли там дом на все праздничные выходные.

Азра заметила Роуз среди прочих гостей и поманила ее на кухню. Азра вместе с Самантой и Лорен уже потягивали розовое вино.

– Приберегла эту бутылочку специально для нас, – сказала Саманта, наливая вина в четвертый бокал.

Подруги выпили за День благодарения. Это была единственная возможность хоть недолго побыть только вчетвером, хотя Роуз запомнила эти несколько минут как ключевой момент празднества. Саманта всегда изо всех сил старалась, чтобы на светских мероприятиях, на сборах средств, куда Роуз приходила редко, даже на больших семейных сборищах ее любимые подруги чувствовали себя особо обласканными. Всегда откладывала треугольный кусок вкуснейшего сыра, чтобы подруги могли его продегустировать, или припасала бутылочку необычного вина. Они допили свои бокалы в узком кругу, а потом Саманта пошла проверять, как там подливка.

Когда Кев зазвенел вилкой о стеклянный бокал, приглашая всех к столу, Роуз прошла по коридору, ища Гарета. Она миновала дамскую уборную, гостевую спальню, кабинет Кева. Наконец оказалась в библиотеке с высоким потолком и встроенными шкафами. Гарет и Ксандер, скрестив ноги, сидели на диванчике у окна и играли в шахматы.

Роуз остановилась в дверях и почувствовала знакомый укол разочарования: муж опять не стал общаться с другими взрослыми. Хотя, пожалуй, неплохо, что кто-то уделил внимание Ксандеру. Игроки передвигали фигурки, Ксандер деловито корябал в своей записной книжке. Лорен утверждала, что сын скрупулезно фиксирует каждую сыгранную партию, будь то турнир на государственном уровне или дружеский матч на дне рождения. Он записывает каждый ход, используя алгебраическую нотацию.

Роуз не стала прерывать игру, зная, что она скоро закончится.

– Кажется, ты победил, – сказал Гарет через минуту. – Ноль-четыре в твою пользу.

– Верно, – ответил Ксандер.

Они пожали руки. Ксандер обернулся и увидел стоящую в дверях Роуз.

– Здравствуйте, – сказал мальчик, и под его взглядом женщине стало не по себе.

Она улыбнулась и прочистила горло.

– Ужин, – сообщила Роуз.

Гарет поднялся с диванчика и пошел за женой, а Ксандер задержался, чтобы закончить свои записи.

Взрослые вереницей потянулись в обеденный зал и принялись рассаживаться за длинным столом из каштанового дерева. Вдоль одной стороны его помещалось семь человек. Роуз нашла табличку, на которой Эмма Зи аккуратным каллиграфическим почерком вывела ее имя. Рядом сидела сестра Кева, Блэки, а напротив оказалась Тесса, которую в этом году впервые посадили за стол со взрослыми. В обеденной зале собралось шестнадцать гостей, а за детскими столами в малой гостиной народу было куда больше.

Кев стоял во главе стола, фартук с эмблемой команды «Денвер Бронкос» развязался и криво свисал ему на грудь. Он поднял бокал, поприветствовал гостей, рассказал пару сомнительных шуток, а потом передал эстафету. Его отец, врач из Ричмонда (штат Вирджиния), ныне на пенсии, поднялся, чтобы произнести молитву.

Эдгар Зеллар откашлялся, потрясая складками на шее, и дождался тишины.

– Отец Небесный, мы благодарим Тебя за щедрость, за пищу на нашем столе и за руки, которые приготовили эти дары во имя Отца и Сына, нашего Спасителя, Иисуса Христа. И еще мы благодарим Тебя за любящих друзей, окружающих нас, и за здоровье и благополучие наших семей. В моем случае, – он сделал паузу для пущего эффекта и посмотрел на детские столы, – это тринадцать прекрасных внуков. Этого достаточно, чтобы род Зелларов продолжался, особенно если мой старший сын подарит нам еще одного наследника.

Кто-то добродушно хихикнул. Роуз страдальчески переглянулась с Азрой, которая сидела на противоположной стороне стола по диагонали. Потом украдкой взглянула на Саманту. Та приняла укол свекра, не поморщившись. Родители Кева любили хвалиться обилием внуков. «Ровно чертова дюжина, – частенько повторял Эдгар, – когда же нам ждать четырнадцатого?» Неудивительно, что Саманта, жена старшего сына, ставила себе в укор, что у нее всего один ребенок. Это было одно из немногих слабых мест в броне клана Зелларов. И родители Кева, и его братья и сестра часто журили Саманту за это. У Роуз давно бы уже голова взорвалась, если бы кто-то полез в таком мягко-снисходительном тоне критиковать ее решения в самых личных вопросах. Может, оно и к лучшему, что у Гарета нет родственников и никого не надо ублажать. Родители Роуз были не из самых богатых представителей среднего класса на Среднем Западе. Старший брат Роуз жил вместе со стариками, в подвале их дома. Так что они были не в праве ее в чем-либо осуждать.

Саманта тоже была из непримечательной семьи. С сестрой, живущей во Флориде, виделись они редко. И мать, и отец Саманты уже почили, как у Гарета. Вполне понятно, что она охотно влилась в семью Зелларов, погруженную в собственную мифологию. Хотя когда Зеллары собирались на Березовой, 20 в полном составе, соединенная мощь их самолюбования порой ошеломляла.

Роуз рассматривала серебряное кольцо для салфетки. Глава клана заканчивал свою молитву.

Тема школы всплыла через несколько минут. Эдгар потянулся за бутылкой вина, чтобы наполнить бокалы для нового тоста, и спросил:

– Ну что, Роуз, вы тоже попытаетесь поступить в эту академию?

– В какую академию, Эдгар?

– Ну эта новая… Саманта, милая, – он повысил голос, – о какой спецшколе ты рассказывала моему старшему внуку? Кажется, о какой-то школе для одаренных.

Слово «одаренные» перерубило все остальные темы, будто гильотина. Разговоры вокруг стола стихли.

– Она называется Кристальская академия, папа, – произнесла Саманта в наступившей тишине.

– Частная? – спросила Азра. Видимо, она, как и Роуз, была не в курсе.

– Вообще-то, нет, – вклинилась Лорен. Она подалась вперед над столом, вытягивая свою короткую шею, как черепаха. – Это бюджетная школа для особо одаренных.

– Говорят, она будет на уровне нью-йоркской Школы Стейвесанта[4], только в Скалистых горах, – важно произнес Кев.

– Только старшие классы? – поинтересовалась Роуз.

– Средние с шестого по восьмой, старшие с девятого по двенадцатый.

– Вот как, – проговорила Роуз.

«Для особо одаренных». От этих слов даже кости запели. Наверное, это и есть «вариант», который Саманта утаила от подруг в «Каменной соли» на прошлой неделе.