Мы можем к чему-то стремиться, но для достижения цели нам нужно принимать решения о конкретных действиях. Сходным образом мы можем верить в определенные вещи, но только действие формирует наш характер. По словам Аристотеля, «невоздержанный» человек действует на основании своего аппетита и выбирает приятное для себя. С другой стороны, «воздержанный» человек «поступает наоборот, руководствуясь своим решением, а не аппетитом».

Аристотель также проводит интересную параллель между действием и работой. Конечным результатом работы является объект – вещь, существующая отдельно от нас, создание которой требует навыков или искусных манипуляций. Но правильное действие совершается ради себя самого и не обязательно находит конкретное воплощение.

В то время как работа приводит к изготовлению вещей, а мастерство обеспечивает их лучшее или худшее качество, поступок, в зависимости от его качества, делает самого человека лучше или хуже. Иными словами, действие как таковое можно считать более чистым и благородным, чем работу.

Хотя мнение Аристотеля о различии между поступком и работой было обусловлено его высоким положением в обществе, эта идея имеет современное продолжение. Как отметила Ханна Арендт в книге «Состояние человека», привычка считать себя «производителями» и «потребителями» принадлежит современной эпохе. Однако мы существуем не для того, чтобы производить товары, а для того, чтобы вносить свой вклад в наше общество.

Поэтому «Никомахова этика», на первый взгляд посвященная личной добродетели, имеет много разделов, где повествуется о дружбе и об обязанностях гражданина.

В наши дни у правительств вошла в моду забота о «национальном благополучии» вместо обычных экономических показателей. Государственные советники обращаются к идеям Аристотеля о добродетельной жизни и eudaimonia для проведения политики, которая может обеспечить наибольшее счастье для максимального количества людей. Это благородная задача. Тем не менее нам следует быть осторожными относительно советов и предписаний о достижении индивидуального счастья.

Как учил Аристотель, каждый человек имеет свой путь к правильной жизни, основанный на уникальном потенциале, который он может осуществить. Вместо того чтобы искать счастье в достижении цели как таковой, наша задача состоит в стремлении к наиболее осмысленной жизни, а счастье при этом придет естественным образом.

«Никомахову этику» Аристотеля часто критикуют за его замечание о том, что такие вещи, как деньги, семья и положение в обществе, вносят важный вклад в счастье человека. Однако его сосредоточенность на осмысленной жизни показывает, что человек не обязан иметь все эти вещи, чтобы быть довольным жизнью или радоваться ей. Если мы чувствуем, что выполняем свое высшее предназначение, трудно не быть счастливыми.

Аристотель, родившийся в македонском городе Стагира (нынешняя Северная Греция) в 384 году до н. э., был сыном личного врача царя Македонии. В семнадцать лет он приступил к обучению в академии Платона в Афинах и оставался там до смерти своего учителя в 347 году до н. э.

Потом он совершил путешествие в Турцию и на греческий остров Лесбос, предпринимая исследования в тех областях, которые мы теперь называем морской биологией, ботаникой, зоологией, географией и геологией. Аристотель женился на Пифиаде, одной из учениц академии Платона, но имел сына Никомаха от своей наложницы, рабыни Герпиллии.

Во время жизни Аристотеля македонское царство под управлением Филиппа II и его сына Александра Великого было мощной державой, захватившей греческие города и персидское царство. Аристотель был наставником Александра и его близким советником до последних лет правления императора, но вышел из милости у его преемников из-за своего македонского происхождения. Он умер на острове Эвбея в возрасте 62 лет.

Две трети работ Аристотеля утрачено, но его наследие охватывает большое количество предметов, и он считался ведущим полиглотом своего времени. К важнейшим работам принадлежат «Метафизика», «Аналитика», «Об истолковании», «О душе», «Риторика» и «Большая этика».

«Если я… скажу “красть деньги плохо”, то произнесу предложение, не имеющее фактического смысла, то есть оно не имеет предпосылки, которая может быть истинной или ложной. Это все равно как если бы я написал “Кража денег!!!”, где количество и толщина восклицательных знаков намекали бы на особый род морального неодобрения. Ясно, что здесь не сказано ничего, что могло бы быть истинным или ложным».

После окончания Оксфордского университета в возрасте двадцати двух лет Альфред Айер совершил поездку в Австрию, где познакомился с «венским кружком» – группой физиков, математиков и философов, куда входили Мориц Шлик, Рудольф Карнап и Курт Гедель. Они работали над общей концепцией «логического позитивизма», согласно которому единственное реальное знание основано на фактах.

Группа, испытавшая сильное влияние сочинений Витгенштейна о языковом анализе и смысловых значениях, стремилась переосмыслить идею знания в контексте принципа подтверждения и оказала мощное влияние на философию XX века.

Благодаря «Языку, истине и логике» и другим сочинениям, Айер стал одним из главных представителей этих идей в Великобритании и Америке. Книга, которую он написал в возрасте двадцати пяти лет, прославилась своим откровенным и даже агрессивным разоблачением метафизических взглядов, но она также касалась вопросов этики, вероятности и языка.

Принцип подтверждения (или принцип верификации) Айера гласит, что предложение имеет смысл лишь в том случае, если существуют определенные обстоятельства, при которых мы как носители языка можем согласиться с его истинностью.

Истина в осмысленном предложении должна соответствовать возможной или наблюдаемой ситуации. К примеру, высказывание «На Марсе есть инопланетяне» имеет смысл, так как мы знаем, что потребуется для его подтверждения: прямое наблюдение или другие признаки инопланетной жизни на Марсе. Обратите внимание, что мы менее заинтересованы в том, является ли предложение истинным само по себе; нас больше интересует его осмысленность, то есть подтверждаемость.

Однако Айер допускает некоторое послабление и подчеркивает, что нам достаточно подтверждать лишь возможно, а не определенно истинные высказывания. Это потому, что есть много предположений, которые мы, даже после огромного количества наблюдений, можем подтвердить лишь как возможно истинные.

Самый распространенный пример такого предположения – это общее правило, такое как «любое соединение мышьяка ядовито». Мы считаем это осмысленным высказыванием, но из-за хорошо известной проблемы индукции его можно подтвердить лишь как «возможно истинное» с учетом растущего количества наблюдений. Никакой объем наблюдений не может подтвердить, что любое соединение мышьяка ядовито, так как мы не можем экстраполировать с более чем вероятной определенностью любой конкретный пример на общий случай.