Нереус завис в воде, раздумывая, куда плыть дальше. Голубоватые плавники слабо рассекали воду. Мимо проплыла прозрачная медуза, неизвестно как попавшая во дворец, и Нереус невольно улыбнулся при виде морской зверюшки.

Но мысли Нереуса вновь и вновь невольно возвращались к отцу. Но ведь раньше он был совсем другим! У Нереуса осталось немало воспоминаний детства. Да, Нептун всегда был военным, но старший принц помнил, с каким уважением относились к королю в армии, и как боялись его острого языка придворные. Тогда морского царя не раз за глаза называли ядовитой акулой. Жесткая насмешливость сочеталась с невозмутимостью и умением сохранять надменное спокойствие в любых ситуациях.

Как же они с братом тогда восхищались отцом! Нереус четко помнил, как отец объяснял им, что парень всегда должен уметь и быть готовым драться, неважно, принц он или нет… а потом с веселой и мальчишеской улыбкой выслушивал упреки жены, мол, он “не тому детей учит, вырастут хулиганами, вот он пожалеет!”

Нереус встряхнул головой. Когда все изменилось? Когда отец перестал быть таким? После нашествия Валтора, или?

Тут кто-то коснулся плеча Нереуса, притормозив неспокойный поток тревожных мыслей. Нереус быстро обернулся и встретился взглядом с матерью. Лиджия спокойно смотрела на сына своими мудрыми светло-карими глазами, но её худом лице отпечаталась и грусть. Она была довольно симпатичной, но печаль не красила её. Лиджия в последнее время тоже стала побаиваться своего супруга, хотя раньше они жили душа в душу, припомнил Нереус. А ведь поженились они наверняка по любви, у матери был не тот характер, чтобы позволить выдать себя замуж по расчёту.

— Не огорчайся, — прошептала Лиджия. — Может, он сам не понимает, что делает.

— Кто из них? — устало вопросил Нереус. — Тританнус, который из каприза пытался подчинить нас всех и угробить вселенную, или отец, который в последнее время напоминает престарелую истеричку, а не короля? Мне иногда кажется, — признался он, — что весь мир вокруг меня сошел с ума.

Лиджия издала тихий горький смешок и сказала:

— Возможно, ты прав. Но ведь ты знаешь, Нептун не всегда был таким.

— Только после той осени он словно впал в маразм. Я не смогу так долго, мам. Рано или поздно взорвусь или я, или Тресса, на которую он за неимением Тританнуса взъярился… — с горечью произнес он. — И Тританнус… Он же все-таки мой брат, а томится в Обливионе. Причём отец его туда отправил без всяких сроков. Может, я его больше никогда не увижу.

Да, Нептун, такой, какой он сейчас, вполне мог отправить Тританнуса в тюрьму навсегда, но Нереус, хоть и боялся лишний раз расстроить мать, все равно не смог сдержаться. Ему давно надо было выговориться. А Лиджия ведь любила всех своих детей без исключения.

— Может, можно как-то вернуть его в нормальное состояние, — вздохнула Лиджия. — А ещё лучше — сразу двоих.

Глаза Нереуса загорелись.

— А если… Если устроить… заговор? — он сам вздрогнул от столь громкого дерзкого слова, но он подходило больше всего. — Попытаться вернуть всё на свои места? И отца образумить, и Тританнуса…

Лиджия смотрела на него с радостным удивлением.

— И правда! — воскликнула она, неожиданно быстро загоревшись этой идеей. — Только надо действовать осторожно. И Трессу позвать.

— Мам, но это же… измена? — вдруг с сомнением, словно не веря себе, протянул Нереус.

Он всё-таки всегда был послушным сыном и никогда не перечил родителям. А тут такое дело…

— Но ведь ради общего блага, — улыбнулась Лиджия. — Знаешь, ты сейчас иди в свою комнату. Я поплыву за Трессой, и мы придём туда же.

Нереус кивнул, но его одолевала растерянность. Что же теперь будет?

*

Встретились “заговорщики” через полчаса. Тресса с воодушевлением приняла идею матери, Нереус все еще мучился сомнениями. А сама Лиджия начала “тайную вечерню”.

— Итак. Мы все знаем, что случилось несколько лет назад, — бодро произнесла она, потом чуть смутилась, — правда, как раз мы с Трессой знаем всё это довольно смутно. Может, Нереус, ты нам ещё раз расскажешь?

Нереус смутился, кашлянул и начал:

— Ну, это было во время нападения Валтора. Мы с братом и отцом тогда уехали охотиться в водах Домино — там водятся очень вкусные и редкие медузы, и поэтому новости дошли с запозданием. Отец жаждал сам рвануть к тебе, он словно диким стал. Только порталы не пустили: отец взламывал их неделю. А потом запер нас — и прошел туда, один, без охраны. Когда мы вернулись домой, он был уже сумасшедшим. Подробнее мы уже и не знали. Может, Валтор виноват…

— Не может, а скорее всего, — сурово заметила Тресса, взъерошив свои рыжие волосы, которые были аккуратно причёсаны перед ужином, и приведя их в обычный встрепанный вид. — Тут и думать нечего. Ну, может, эти Трикс, но тут уже сомневаюсь.

Лиджия кивнула обоим детям и сделала вывод:

— Значит, надо найти средство для его лечения. И ещё надо освободить Тританнуса.

Тресса, сидевшая на краю кровати, от изумления вскочила, задев хвостом стоящий рядом столик.

— Его-то зачем? — воскликнула она.

Нереус поправил столик и ответил за мать:

— Исправлять — так двоих. Ну, или пропадать, так с музыкой, — усмехнулся он, сам удивляясь, откуда в нем столько непокорства и какого-то шального веселья.

Тресса с трудом согласилась на спасение Тританнуса — слишком живы были воспоминания о том, как брат превратил их всех в чудовищ.

— В таком случае, нам придется разделиться, — дождавшись кивков от обоих детей, резюмировала Лиджия. — Мы с Трессой пойдем к отцу, а ты, Нерей, — к брату.

— Вряд ли это хорошая идея, — покачал головой Нереус. — Я — последний, от кого Тританнус примет спасение, слишком обижен. К тому же, моя любовь к брату общеизвестна, а потому стражи Обливиона могут просто не согласиться выдать мне его, опасаясь, что я хочу его освободить, а не перевоспитать… А вот Тресси…

Принцесса испуганно вздрогнула, услышав это предложение. Какое-то время она пыталась поспорить, но в итоге все равно сошлись на том, что за Тританнусом идти придётся ей.

— Отец — сильный воин… у вас нет шансов победить его! — уже почти признав поражение, все же экспрессивно произнесла она, морально готовая сдаться.

— Поправочка — Нептун был сильным воином. До проклятья, сейчас же… Сейчас его словно подменили — ты вспомни, как плохо была организована оборона дворца… Разве раньше твой отец допустил бы такое? Да у него за такую халатность бы полетело немало голов, — заметила Лиджия, про себя сравнивая поведение мужа в последнее время и раньше. Увы, сравнение было вовсе не в пользу недавнего.

Да, Нептун в последние годы ни с кем не сражался, если не считать Тританнуса. Морской народ обычно жил мирно и тихо, нападение Валтора было самым крупным событием за последние десять лет. Никто и не ожидал, что когда-либо проблемы могут исходить из королевской семьи.

И все же… Лиджия помнила, как, четверть века назад, в государстве произошла попытка восстания. Это было сразу после свадьбы и смерти её отца. Почти вся аристократия тогда противились их браку. Как же, принцесса — и за простолюдина, пусть и генерала! Был заговор, попытка переворота, угроза жизни мужа (её надеялись оставить счастливой вдовой, чтобы затем выдать вновь за кого-нибудь из победителей). Часть мятежников сдалась после того, как их брак подтвердили земные власти — король Теодор, побратим, друг и соратник Нептуна, с радостью помог названному брату.

Но большая часть заговорщиков оказалась слишком упряма. И Лиджия хорошо помнила поистине акульи меры, принятые в ту зиму мужем, чтобы лишить врагов продовольственной базы. Помнила она и другое — битву. Точнее, это можно было бы назвать избиением, если такое слово применимо к крупномасштабным операциям — истощенные, слабые от голода заговорщики против идеально выученной армия под командованием молодого короля. Победа последнего была предрешена.

Сдавшихся в плен (а их было больше двух третьих от всей массы мятежников) пощадили, и, хоть дворянство им более не светило, несчастные были счастливы, что еще легко отделались. А упрямцев… Нептун мог позволить себе покарать непокорных, вывесив их за хвост на пару часов на воздух. Как он сам говорил жене на обвинения в жестокости — он их даже не казнил, хотя очень хотелось оставить там суток на пять. Но меры оказались действенны — сломались все. Ну, почти все, кроме одного. Впрочем, казначей — песня отдельная, никто до сих пор не мог понять, какой вареной медузы Нептун не казнил этого вора ни тогда, ни позже, за годы совместной работы. Даже ручному осьминогу почему-то не отдал.