«Нам нужно сесть и решить все наши проблемы»— сообщение от Артёма. Я знаю, что он тоже думает обо всём.

«Приду к тебе после работы. Не встречай.» — мне хочется освежиться по дороге до его дома.

Вношу последние штрихи к завтрашнему выступлению, и выхожу из большого здания «Инвест Стройкомплекс», на улице уже стемнело и часы показывают девятый час. Не могу понять, почему внутри меня бушует буря, словно сейчас произойдет что-то ужасное. Листья уже опали, и весь город стал таким чёрно-белым, как кино, и, судя по сегодняшнему обеду — немое. По пути захожу в пекарню за сдобными печеньями, которые мы оба любим.

— Агги, ме не хватает тебя. Ты где-то далеко. — он уже остыл и не хочет ссориться. Мне нравится слышать его ласку. Мне нравится видеть его таким нежным.

— Мне тоже. Не хватает тебя. Иногда мне кажется, что мы с тобой едва знакомы. — меня беспокоит много вопросов по своей работе, но я нарочно их избегаю, так как эта тема стала единственной для разговора между нами.

— Ты сама не хочешь становиться ко мне ближе! — знал бы он, что я приходила к нему с вещами. — Почему, ответь мне, ты не хочешь ни жить, ни работать со мной? Или вообще просто писать свои статьи и рассуждать на свои высокие темы?

— Потому что я сейчас я работаю в «Инвест Стройкомплекс», и мне нравится моя финансовая независимость, Артём.

— Я буду давать тебе в два раза больше. — я должна сказать, как есть.

— Я не хочу, чтобы всё легло на мои плечи.

— Что всё?! Что всё, Агата? Я тебе говорил, живи в своем безоблачном мире, зачем ты лезешь в этот бизнес? — бесперспективные люди, наркотики, ложь, воровство, какая-то шалава, все эти ссоры и бесконечное недоверие, Мария без пианино — безоблачный мир?! Да никаких туч чернее я раньше не видела. И как я могу бросить всё, чтобы летать среди гроз и бесконечных бурь? Как он не понимает этого?

— Ты сам меня просишь тебе помогать. Я не хочу быть генератором идей для твоего успешного заработка. Я не уйду из «Инвест Стройкомплекса». И это точка. — ещё не было ни одного успешного проекта без моей помощи. Я тут же осознаю, на что так похожи его зеркально-голубые глаза — на здание «Инвест Стройкомплекс», когда я впервые его увидела.

«Даже если бы всё здание состояло из прозрачных стёкол — его никогда бы не было видно насквозь. Оно неосознанно отражает всю окружающую его действительность: небо, солнце, другие здания, огни машин, пролетающих птиц и даже воздух. Если бы оно стояло одно в большом пустом поле, то оно бы слилось воедино с небом, и его никто бы даже не заметил». Без меня его никто бы даже не заметил, поэтому он так хочет, чтобы я работала с ним.

— Не уйдешь?! Говори открыто — не уйдешь от своего Виктора! Вик-то-ра! — запахло жареным.

— Да, Виктора.

— Может ты еще и жить к нему переедешь?

— Может, и перееду. — его глаза наливаются яростью. Но, как бы хорошо я не относилась к Виктору, не все отношения должны заканчиваться большим словом «любовь». В редких случаях отношения мужчины и женщины не могут соприкасаться с этим чувством, чтобы быть более долговременными, иначе всё разрушается с сокрушительной потерей любых взаимодействий.

— Ну да, как я мог быть таким идиотом. Цветочки на работе, тот вечер на вечеринке ресторана.

— Так, минуточку! Артём! Остановись! — он не дает сказать мне даже слова. — Виктор никогда не дарил мне цветы. Цветы заказывала на моё имя Инга!

— Что ты несёшь? Агата, это так глупо с твоей стороны. — я беру красный планшет, и показываю доказательство своих слов— он никогда не верит мне просто так. Артём смотрит на всё это, и глаза беспорядочно изучают информацию на экране.

— Меня не интересуют все эти интрижки, и я не собираюсь выяснять причины её поступков. Я буду работать с Виктором. Если тебя не устраивает..

— То что? Что тогда, Агата?

— Тогда мы не сможем быть вместе. — он выкидывает планшет в сторону, и он падает экраном вниз на пол и разбивается. Это вселяет в меня страх, но я держу себя в руках. Он облокачивается на стену возле окна, и я вижу, как ему сложно.

— Да, тогда это так. Тогда мы не сможем быть вместе, и я это подтверждаю. Тебе всё во мне нравится, что бы я не сделал! Я для тебя всё еще ленивый, бесперспективный, распутный, пьющий и гулящий! — не отвечаю. Невозмутимо поднимаюсь с места, чтобы заварить чай.

— Что ты делаешь?

— Завариваю чай.

— Почему ты так поздно вернулась с той вечеринки, где ты была? И кто, чёрт возьми, подвозил до ресторана? — в этот момент капля чая из пакетика, который я достала из кружки упала на кухонный гарнитур.

— Ну в самом деле, Агата. — он раздраженно вырывает пакетик из моих рук и снова его выжимает об ложку. Господи! Это крах.

— Не решай за меня, когда будет заварен мой чай! Не решай, когда и во сколько мне ходить! Не решай, какие платья и браслеты я буду носить! Ты буквально во всем меня контролируешь. Я даже чай себе сама заварить не могу? — я перестала ходить в душ без телефона, зная, что он может позвонить, и, если я не возьму трубку — начнет без конца звонить моей маме. Когда он делал всё за меня в доме родителей — расправлял постель и готовил завтрак, мне казалось, что это проявление заботы, но сейчас я понимаю, что это тотальный контроль, который я воспринимала за любовь. Но любовь не имеет ничего общего с чувством собственности над человеком, и я почти растеряла себя.

— Да что с тобой? Что не так? — единственная его проблема в том, что он не Тотсамый. И никогда им не станет. Что бы он ни сделал, что бы он ни сказал, какие бы кольца и браслеты он ни подарил мне, ни джакузи, ни шампанское не сделают его Темсамым. Никогда.

— Что это?! Ты не сняла браслет бывшего? Да какого хрена вообще? Я никогда не стану для тебя лучше, да?! — он, словно, читает мои мысли. Вырывает браслет с моей руки и выбрасывает его в окно. Я терпела слишком долго. Движением руки без браслета я с размаху скидываю со стола чайные кружки, которые мы купили вместе. Они с грохотом разбиваются о пол, и его ноги обжигает горячий чай.

— Ты в конец обезумела?

— Ты не мог выбросить мою вещь! — во мне пылает ярость, и я направляюсь в сторону прихожей, пока он больно не хватает меня за руку.

— Никуда ты не пойдёшь!

— Отпусти меня! Я соберу свой браслет обратно! И ни за что не надену твой! Ни за что!

— Ты всё ещё любишь его? Или может быть Виктора? Или этого… татарина? Но точно меня нет в этом списке. Кажется, наша девочка хочет отыметь тут всех! Особенно, мой мозг! — то, что он говорит— противно до тошноты. В эту секунду я со страхом понимаю, на сколько мне будет без него сложно, но и ещё больше я чувствую, как мне невыносимо сложно с ним. Это чёртова зависимость, а не любовь!

— Пошёл ты. — он впервые толкает меня в сторону стула, я поскальзываюсь на мокром полу, и мою ногу прорезает осколок от кружки. Он не видел, что такое дьявол во плоти. Он никогда раньше не подозревал, на что я способна. Он никогда не знал, что будет, если меня по-настоящему разозлить. Я толкаю ногой стол, с которого съезжают тарелки со сдобным печеньем, замахиваюсь рукой, чтобы дать ему пощёчину, но он отодвигает голову, и моя рука пролетает мимо. Я ненавижу его в этот момент, и, не замечая острых осколков, наступаю вперёд и ударяю его со всей оставшейся силой со второй попытки, что на последнем издыхании вылилась в самый сильный удар, на который я способна. И это предел всего.

В эту саму секунду я вижу всю его сущность, которую он скрывал от меня подарками, милыми сообщениями, цветами, платьями, джакузи на высоте обитания всех моих мечт… но я увидела, кто он на самом деле — самый страшный человек из всех, кого я знаю. Клянусь, передо мной было существо с чёрной силой. Он схватил меня за руку, и его тыльной стороной руки в громком шлепке соединил её с моим лицом. Я упала на мокрый пол в осколках.