— Нехорошо, — осуждающе пробасил мужчина. Огромный как медведь, косматый. Вместо лица — борода и брови. И также хмурится, что никаких сомнений, мужчина — папа торговки.

— Мне очень жаль, — запричитала Гала, — давайте заработаю, я многое умею.

Но мужчина оглядел ее с состраданием. Заметил и уши, и раны, и грязь на плаще. Спросил сочувствующе:

— Из храма сбежала? — и кивнул головой куда-то. Видно вдали на возвышении стоял храм Жары.

— Нет, — честно отозвалась Гала.

— Я тебя раньше не видал. Откуда же ты тогда?

Галка не торопилась о себе говорить. Мало ли. Но он и сам догадался.

— От Яровой удрала? У нее сейчас там праздник какой, гости. Вишь, дуже и до нас дошло. Весь хороший улов в имение идет, а нам на торги мелочь остается.

Скуксился медведь, опустил Галу и поглядел печально на прилавок.

Дочка его важно закивала.

— Кушать хочешь?

— Да. Я могу перетаскать или помыть что-нибудь. Могу дров наколоть. Зима же скоро.

Они хором рассмеялись. Оно и понятно, холодов уже давно не бывает.

— Я читать и считать умею.

Тут уже девочка заинтересовалась. Подозвала папу, заставила согнуться в три погибели и зашуршала тому тихонечко на ушко.

— Ладно. Ешь, — вручил Галке рыбину. — Пойдем для начала к реке. А то покупателей распугиваешь. Умоешься, да поможешь улов утренний из сеток повытаскивать.

Гала радостно кивнула.

Несмотря на позднюю осень, вода даже не думала леденеть. Галка смыла поверхностные следы пыли, грязи, крови и пота. Оделась в рубаху, оставленную мужиком, подвязала ремешком плетеным и стала помогать.

Окуни в одну бочку. Караси в другую. Водоросли и мусор в сторону.

Работа несложная и быстрая.

Уже к полудню мужик не знал, чем еще занять Галку, и привел в избу.

Дверь широкая и низкая. Чтобы зайти, нужно низенько поклониться. Зато вот внутри пространства было много. А от скудности убранства, казалась изба еще больше. И самое странное, показалось Галке, что построен дом был будто вокруг печи. Стояла дура в самом центре, громоздкая и бестолковая.

Мужик вручил метелку, тряпку и наказал прибираться. А сам принялся за готовку.

— А дорого лодку купить?

— Дорого.

— А если же я у Вас поработаю с месяц, смогу лодку купить?

— На кой ляд она тебе?

— На юге поместье Златова знаете?

— Нет. Это что же за поместье, где мужчина госпожа?

— Влад его зовут. Он мой хозяин.

— Это он уродов собирает? — мужик не отвлекаясь от теста, цокнул неодобрительно, — хорошо, что сбежала. Больше он не владелец тебе.

— Я вернуться хочу. Вот и думаю, как добраться.

— Дело твое. Только лодка не по карману. Если ты про своего коллекционера уродов говоришь, то до него на лошади дешевле будет.

— Пойдет. Держаться в седле умею.

Замолчали. Каждый своим делом занят. Только Галка, беспокойная душа, не смогла смолчать, чуть возмущенно спросила:

— А что плохого в моем господине?

— От таких бежать надо.

— Почему же?

В избу вошла торговка-дочка. Деловая, серьезная. С мешочком монет.

Затихли.

— Как зовут, — девочка села за стол на скамейку, вывалила выручку и давай раскладывать.

— Гала.

— Нет такого имени.

Вот те раз. Ну, как скажешь.

— Можешь звать Галина.

Девочка кивнула одобрительно.

— Я Федора. Папа Василиса.

— Василий, — поправил папа, — Федя и Вася нас соседи зовут.

— Никто нас так не зовет, — буркнула девочка и стала заново считать, видно, сбилась. — Считать умеешь?

Галка кивнула.

— Покажи, что можешь.

И девушка села рядом, стала отделять. Каждым пальцем прижимала по монете и отводила пятаками.

— Пятнадцать и четыре. Это девятнадцать. Плюс два серебряника.

Федя опять по одной пересчитала.

— Правильно, — отозвалась она важно. И нос задрала.

Галка только посмеяться могла с малышки. Такое дитя очаровательное. Теперь понятно, почему Ева хотела ребенка. И не удержалась Гала, ласково погладила Федю по косынке.

Та вскочила возмущенно, прижала руки к голове, посмотрела грозно.

— Да пусто тебе, — отозвался дядя Вася. Посыпал мукой обильно досочку и в печку поставил. Закрыл заслонкой полукруглой.

В центре печи было два отверстия, которые вместе целый круг составляли. Снизу — жаровня с тлеющими углями, сверху для выпекания отсек. А снаружи по периметру угольком черным лучи Жары были нарисованы. Явно детской рукой.

— Она же сама урод, все понимает, — Вася отряхнул руки и сел устало. Дочка к папе на руки юркнула. — Спрашиваешь, почему я Златова невзлюбил? По деревни давно слухи недобрые ходят, — стянул с головы дочери косынку, погладил по голове ласково, отечески, — вот он и пришел ко мне с предложением гнусным. Выкупить мою доченьку.

Под платочком у нее серые, в цвет волос, круглые ушки показались. Лысенькие совсем, лопоухие. Девочка недовольно подбородок вскинула. Взметнула из-под полов рубашки узеньким хлыстом своего хвоста.

— Мышка? Мужик, ты с мышкой…

— Типун тебе на язык, — рассмеялся Вася в свою бороду. — Мама Феди человек. И притом очень хороший. Раньше сама торговала.

— А где она?

— Уехала. Испугалась, что люди подумают. Я ее понимаю.

— Просто сбежала? И все? Бросила и мужа, и дочку?

— Ну, бросила, — Вася отмахнулся, — ей же сложнее. Не все такие, как госпожа Яровая. Она, конечно, человечище. Одна воспитывала, причем двух мальчишек. Это, конечно, да. А я же отец, как никак. Тем более, у меня такая замечательная дочка. Мне с малышкой повезло, — и дяденька нежно поцеловал дочку в макушку.

Галка глядела удивленно, молчала.

— И с делами справляется и счету учится.

— А чего Вы сами не торгуете?

— У мужчин ум не заточен, — Федя назидательно подняла пальчик вверх, — так уж повелось: мальчики сильные, а женщины умные. Так Жара распорядилась.

И отвлеклись оба на еду. Стали обсуждать ужин.

Гала лишний раз удивлялась как у людей семьи построены. Задумалась, потупила взгляд.

Весь день ее мучило чувство, что ляжки прели и мокли. А сейчас глянув вниз, увидела как краснеет на рубахе пятнышко небольшое. Поднялась резко, обернулась. А на лавке разводы от крови.

— Что такое, — удивился Вася.

Гала схватила свой красный плащ, поспешила укутаться.

— Раз собралась, — Федя была деловитой, только речь ее была еще больно юной и картавой. Но это не мешало ей уверенно отдавать приказы, — сходи за молоком. Возьми со стола медяк. Но смотри, только один, я пересчитаю.

Стоило Галке кивнуть, и попятиться к выходу, как дяденька остановил, предупредил:

— Только остерегайся старухи.

— Какой?

Вася почесал бровь, задумчиво. Не знал как объяснить попонятнее.

— Ты поймешь, если встретишь.

Ярмарка к вечеру опустела, почти все разобрали, разбрелись. Молочница скучающе собиралась. Проверяла в горшках то ли еще сметану, то ли уже творог.

Галка хотела по-быстренькому расплатиться и сходить подмыться, застирать пятно.

— Молока на медяк.

— А ты кто такая? Откуда?

— У рыбака прислуживаю.

— У которого? Это у Федоры с папой? Эвоно как. Откуда у них деньги-то на прислугу?

Галка хотела было что-нибудь солгать, но резкий крик испугал всех на улице.

— Уродка!

Весело хохотала, кривилась от смеха старуха. Вся в тряпках темных, укрытая с головой. Прятала в одеждах свое изуродованное обожженное тело. Только скрюченную руку подняла и пальцем своим длинным на Галку показывала.

Девушка испугалась, заозиралась, искала, куда бы спрятать, да поскорее.

К удивлению Галы, на них почти никто не смотрел. И даже если впору было разразиться на небе грому, атмосфера была спокойная и по прежнему ленивая.

— Кончай чепуху молоть, старая, — прикрикнула незло молочница. И обратилась успокаивающе к Гале, — ты внимания не обращай…

Старуха заторопилась к ним. Заковыляла негнущимися ногами, подобрала руками полы одежд, высунула язык от усердия. Галка даже молока не захотела ждать, дала было деру, но…