Но это еще не конец. Он выходит с пошлым звуком, стягивает один презерватив, переворачивает меня на спину, надевает второй, а я думаю, как же он выдержал и не порвался.

Но, кажется это последняя мысль, что мелькает в голове, потому что Тамерлан, заводит мои ноги мне же за голову, вынуждая принять самую порочную позу и заглядывая мне в глаза проникает членом снова. Сразу и до конца.

— Охуеть, как узенько, — рычит он и продолжает вколачиваться, совершенно не думая о том, что у меня там все абсолютно сухо.

Тело ужасно ноет, в груди все сжимается, и только слёзы продолжают ласкать лицо. Не Тамерлан. Он весь в процессе и его мало волнует, чего хочу я. Не спрашивает, как может понравиться мне, не желает доставить удовольствие.

Но это первый раз. Даже Ленка говорит, что в первый раз только боль.

А это значит, Тамерлан меня испытывает, да? Проверяет на прочность. И лишь эти мысли не дают мне отключиться, держусь до последнего. Не сдаюсь под напором его каменного члена, что неустанно вбивается во влагалище. И лишь капли крови, помогают сделать трение не столь болезненным.

А минуты всю идут. Или часы? Я сама не понимаю, как оказываюсь на полу на четвереньках, а волосы в его руках, натянуты до предела.

— Блядь рыжая, — орет он, ускоряясь, а я ощущаю, что боли больше нет и то, что мои силы заканчиваются.

Толчки усиливаются, член все глубже и набирает обороты. Дикие. Жесткие. Как и его руки, что стали грубее сжимать задницу, тянуть волосы. Пока не начинает рычать, дрожать и вонзаться, раз за разом выкрикивая то, что приносит осознание, что все так как должно быть.

Я и мой мужчина, кончающий с моим именем на устах.

— Алла, дрянь малолетняя…

Он выходит резко, бросает меня на полу и идет к столику, пока меня потряхивает, а влагалище пульсирует…

Шаткой походкой добирается до цели и вновь прилипает к бутылке.

Внутри ощущаю пустоту.

И вот сейчас я понимаю, что растянута настолько, что в лоне болезненно пульсирует. И я надеюсь это все.

Конечно все! Ведь он кончил! Два раза. Так что отползаю подальше, в темный угол, сдергиваю одеяло с кровати и заворачиваюсь лёжа на холодном полу, пока дрожащие ноги меня не слушаются. Вместе с этим слезы обиды и счастья льются из глаз.

Он сказал мое имя. Радоваться надо.

Но радости не остается и следа, когда ощущаю сильный захват на щиколотке. Боже! Нет!

— Спряталась? — раздается над головой, и одеяло отлетает в сторону.

Тамерлан стоит надо мной. Смотрит пристально, как коршун за маленькой птичкой. Чуть посмеивается. Но все это неважно, потому что его член снова стоит колом, направленным прямо на меня.

Боже… Нет. Только не снова…

Но губы не разлепляются, чтобы сказать хоть слово, а его руки уже вертят меня как вздумается. И вот я на спине, на шершавом полу со старым ковром, а Тамерлан закидывает мои обессиленные ноги себе на мощные плечи и с размаху врывается снова.

Кричу. Бьюсь в его руках. Теряю себя. Ощущаю то тупую боль, скрашиваемую призрачным наслаждением, то наслаждение, стираемое резкой болью.

Но все сглаживает взгляд, которым Тамерлан награждает меня. Диким. Порочным. Одержимым. И я отвечаю ему. Смотрю с любовью, видя с какой жаждой, иссушает меня Тамерлан и радуюсь.

Ликую! Ведь теперь он мой. Он мой. Навсегда.

Он станет моим мужем и будет лелеять меня всю жизнь.

Да и судя по взгляду, где сквозило безудержное наслаждение, Тамерлан сам хочет этого.

Только это держит меня на плаву в течение ещё нескольких часов, пока за окном не начинает светлеть, пока Тамерлан сливает пятую порцию в презерватив и утыкается мне в шею, шумно захрапев. И я бы очень хотела помыться и просто снять с себя это платье. Но сил хватает только на то, чтобы укрыть себя и своего любимого мужчину.

Тамерлан открывает глаза, и первые пару секунд пытается понять, кто он и что он собственно такое.

«Алкаш» — первое, что приходит ему на ум. «Педофил» — второе.

Вот во что вылились бурные фантазии о малолетке, пусть даже ей уже и стукнуло восемнадцать. Это вовсе не неважно. Идиотка удумала залезть к нему в душевую. Немыслимо. К нему, когда он был настолько напряжён.

Оттолкнув от себя крикливую шлюшку, что прилипла к его боку как родная, Тамерлан по привычке садится и разминает затекшие ото сна мышцы. Но это оказывается не так просто, особенно учитывая, сколько вчера было выпито.

Он стоит перед умывальником в ванной, глядя на свое потрепанное отражение. Воспоминания вспышками пронзают сознание, его лицо становится мрачнее и брезгливо морщится. Башка болит так, словно по ней истерично долбит дятел.

До опохмела топать на первый этаж, так что Тамерлан больше не стал задерживаться и решил облегчить своё состояние. Собрал вещи, натянул трусы и уже дошел до двери. Но было ощущение, что он что-то забыл.

Проверил, кошелек, который оказался на месте…

«Еб» — коротко ругается он и достает обещанное. И пока несколько купюр падают на кровать, в голову приходит мысль, что как-то все было неправильно в этот раз. От начала до самого конца.

Тамерлан стабильно дерет шлюх после своей не самой простой работы. Это отвлекает от мыслей о том дерьме, в котором он существует. Просто секс, никаких привязанностей. Хотя одна все же имеется, в виде давнего друга полкана, да и с ней пора завязывать, пока его любимая дочурка окончательно не свихнулась на своей выдуманной любви. Этих проблем ему было не нужно.

Обычно он абстрагируется от фантазий о ней, но сегодня сознание само подсунуло образы, причем такие яркие, словно это и правда была она. И рыжая сука, что так схожа с ней, и к тому же весь вечер строила глазки, оказалась как раз к месту.

Если бы Тамерлан не видел Аллу почти голой, он бы мог их перепутать, но тощая проблядь, лишь издалека могла напомнить его давний запретный плод.

В конце концов, ее отец лично ему башню оторвет, если только узнает, в каких позах он уже нагибал его горячо любимую дочурку.

Мысленно разумеется. Потому что любую мысль взять то, что так настойчиво предлагают, ее большие глазки, он душит в зародыше.

Полкан слишком много для него сделал, вытаскивал из такого говна, что страшно вспомнить, не раз спасал от тюряги.

Предать его будет ниже убийств, на которые он и живет уже много лет.

Если есть человек, которому Тамерлан обязан, то это полковник, единственный его близкий друг. А его дочь пусть ровесника ищет. Нечего ей на мужиков заглядываться.

Хотя каждый ее взгляд как губами по члену. Чувственный, покорный. Сразу приводит к боевой готовности.

Тамерлан выругался вслух и ведь знал, что не стоило приезжать, но выбора не было. Ему ещё предстоит вернуться к ним в дом, а значит опять столкнуться с ней.

Волосы шлюшки привлекли внимание, они оказываются на удивление мягкими, это тоже дало толчок. У Аллки такой же цвет. Только свои, настоящие, длиннющие почти до зада. За такие патлы очень удобно было бы хватать и управлять, как вздумается.

Хороша ведьма. Еще пару лет и она одним появлением будет поднимать боевой дух всех кобелей в округе. Думать об этом Тамерлану не стоит. Ведь с убийствами он решил завязать. Да и возраст говорит сам за себя, пора уже найти работу поспокойнее, без постоянного страха, что тебя схватят за яйца.

Стоит одеялу, которым накрыта девка пошевелиться, как Тамерлан кидает еще пару заслуженных купюр в качестве чаевых и сваливает.

Спускается на первый этаж, покупает пиво и залпом выпивает сразу две бутылки. Выбрасывает опустошенную тару и выходит на свежий воздух. Если, конечно его можно таким назвать, в этом бедном районе наполненным промзонами.

И он бы сразу пошел ловить машину, но внимание привлекает скорая и полиция. В этом захолустье это конечно довольно частое явление. Но не два раза за ночь.

Интуиция подсказывает Тамерлану держаться подальше от властей, но из-под черного пакета, которым прикрыт труп, мелькает что-то красное.