— Нас прикроет лайнер, — сказал он, наблюдая за растекающейся по костяшкам крови нового, но не менее живого тела. — Дальше сложнее отследить.

— Но нас ждут! — зашипел, восклицая, Алан, которого аргумент не убедил.

— Здесь нас скорее разбомбят, чем там попадёмся, — продолжил Гейб, каждое слово выдирая из липких нитей ранее недоступного информполя.

— Ты уверен? — донельзя встревоженный взгляд Алана стал светлее.

— Не могу ручаться. Но точнее никто не скажет, — полный штиль эмоций пугал даже самого Гейба, но Алан, наоборот, словно начал зеркалить.

— Ты прав, — сказал он, взъерошив задетые ранней сединой волосы, — надо лететь. Здесь мы точно обречены.

«И там тоже», — мог бы добавить Гейб, но сам, вопреки логике, считал иначе и так и не понял, почему Алан ему в итоге поверил. Перерождение не дало никаких способностей — в отличие от Мэйнарта, который после смертельного ранения стал телепатом: на базе Гейб наблюдал, как он успешно использует свой дар на Ноа и Арни. Ишшем мог управлять рэндельскими кораблями, но Гейб чувствовал связь только раз, в самом начале, и то это объяснялось ментальными возможностями корабля, активированными дистанционно. Гейб не обнаруживал абсолютно ничего — не менялся особо и образ мышления, или он уже не мог различать, взгляд со стороны давался непросто.

Познать себя — то, на что у Ишшема ушло несколько десятков лет. У Гейба нет этого времени; человеческий век короток, а способности мозга ограничены. Гейб уловил мысль, но удержался на плаву, рассчитывая, что всеобъемлющие ответы ему и не предназначены. Ишшем не согласился — создатели никогда ничего не делают просто так, хотя тоже не знал целей. Кто из них прав, покажет только будущее. Если, конечно, Гейб верно понял посыл и всё не закончится здесь и сейчас во время дерзкого перелёта от одного газового гиганта к другому. Взял на себя ответственность, которой с лихвой хватит на десяток, а может, и на большее количество человек: судьба повстанцев находилась в дрожащих руках Гейба в момент, когда он был абсолютно бессилен. И волновался не меньше, чем наглотавшийся транквилизаторов Алан.

Момент прощания с грузовиком не подтверждался по рации — Кэс задала автопилоту другой курс, а Рик изучал показания приборов:

— Прибытие через три часа сорок семь минут.

— Надеюсь, на Ганимеде уже начали готовить ужин, — усмехнулась Кэс.

Теперь космос захватил поле зрения целиком, но планеты были практически неотличимы от звёзд — выделялись Юпитер и Солнце. Без сопровождения катер стал набирать крейсерскую скорость, по понятным причинам она была выше, чем у грузового лайнера.

Катер Чейза был лучше всего парка техники повстанцев, вместе взятого, и сам по себе составлял немалую ценность, хотя генератор гравитации делец таки продал: пассажиры потерпят, а он не потеряет и капли выгоды. Гейб отклонился на ковшеобразную спинку кресла, намереваясь подремать — меньше четырёх часов до того, как всё закончится. Или начнётся.

Из-под век освещение кабины казалось ровным фоном — когда оно заморгало, Гейб открыл глаза и приподнялся, чтобы разглядеть: консоли то становились ярче, то затухали в бешеном темпе стробоскопа, а на радаре, занимающем весь вспомогательный экран, появилась и исчезла точка.

— Пиздец, — выдохнула Кэс, отчаянно нажимая одну и ту же кнопку на консоли.

— Помехи от Солнца, — сказал Гейб, вновь заняв удобное положение. — Наверное.

— Твои бы слова да Единому уши, — пробормотала она, проверяя радар. — Проскочило что-то и исчезло.

В углу головной панели, бликуя, горело слепяще-белым шаром Солнце: давало и отбирало жизни миллионов, Кэс с Риком смотрели на него с внезапно проснувшимся ужасом, и лишь Гейб видел совершенно другую, знакомую каждой деталью картинку: по диску звезды проходил исполинский корабль, внешне похожий на матовый камень. Сон никогда не был сном, и разгадывать знаки не требовалось — ответ лежал на поверхности, просто тогда время для него ещё не пришло.

Всё сложилось: начало и конец, конец и начало. Теперь уже Гейб знал, что они долетят — самое мощное в Галактике оружие не только обладало сокрушающей силой, но и могло защищать. Надёжно. Как ничто другое.

***

— Ни хуя себе! — воскликнул Молли, уставившись вперёд.

Гейб, насколько позволяли ремни, даже вылез из кресла, чтобы увидеть силы Республики, выдвинувшиеся навстречу повстанцам с Титана. Никогда бы не подумал, что у сопротивления всё может быть, как в регулярной армии: во всяком случае, серая громадина боевого корабля размером с эсминец эсминцем и являлась. Но принадлежала уже не космофлоту.

— Ганимед, приём! — обратился по рации Фред. — Встречайте новых жителей!

— С прибытием, Титан! — ответил низкий мужской голос в динамике. — Придётся обождать с посадкой, Каллисто тревожить не стоит.

— Как скажете, — Фред говорил с улыбкой до ушей.

У гермодвери в кабину собралось несколько человек, но невесомость не позволяла толпиться в классическом смысле этого слова — держались за уплотнитель проёма и поручни, неуклюже левитируя. Естественно, Рик и Кэс не могли остаться в стороне, хотя их смена закончилась, но появился и не совсем проспавшийся Алан: засвидетельствовал факт успешного завершения рискованного вояжа.

Тревоги прошлых часов, дней, месяцев и даже лет отступали с трудом — Гейб слышал, как натянутые струнами нервы ослабляются, формируя лишённую гармонии музыку: каждый ждал момента и боялся, что он не наступит. Но у каждого были собственные причины для ожидания — самое смешное, Гейб не знал свою. Теперь уже его охватили сомнения: в глубине души не верил до конца, что получится. Точнее, Гейб всегда ждал другого, но уже понял, что не умрёт от опухоли — если тактика делать всё посильное правильно сохраняла актуальность, то от стратегии смирения с грядущим, похоже, придётся отказаться.

Гейб выполнил задачу. Не один, а с помощью того, кого никогда бы не узнал, если б не погиб. Погиб и воскрес. А может, Гейб просто погиб и по инерции получил исполнение бессмысленной мечты смертельно больного человека?

Сделав глубокий вдох, Гейб окинул взглядом кабину: иллюзия не исчезла. Катер, люди, эсминец в темноте космоса и освещённый бок Юпитера, более походящего не на звезду, а на зависшую сферу с синтезированным из разноцветных основ супом. Ганимед разглядеть не удалось — спутник находился с другой стороны планеты.

Колотьё в груди унялось далеко не сразу: паника поднималась волнами, пока все остальные на катере радовались чудесному спасению от ледяной мглы Титана, жандармов и космофлота. Гейба накрыло, когда казалось, что самое страшное уже позади, но опасался он совсем не реального оружия — враз перестал отличать явь от фантазий, будто вернулся на безымянную планету, где очутился почти двое суток назад. Вдруг всё рассыплется в прах, обнажая пустоту, как на рэндельском корабле: когда стоишь на поверхности, которой не видишь. И не уверен, что стоишь. И вообще существуешь. А псевдореальность старательно предлагает тебе то, с чем ты прекрасно знаком, чтобы в пустоте тебе стоялось спокойнее.

Время шло своим чередом, сценарии продолжали выполняться — Гейб выпросил у повеселевшего Алана таблетку и отрубился на несколько часов: именно столько требовалось выждать, чтобы подойти к Ганимеду незамеченными с Каллисто, где метрополия ещё вела добычу ресурсов. Европу, как и Диону у Сатурна, люди уже оставили в покое и в полной разрухе.