Далласу вспомнились фильмы с временной задержкой, которые он видел на уроках биологии, в которых показывались фрукты и мертвые животные, быстро разлагающиеся. Это было то, что он видел здесь, только в реальном времени и наоборот. Смесь спермы и крови была как топливо для тела Лайла. Она превращала его сильно поврежденную падаль в мелкие брызжущие осколки - противоположность разложению. Он как будто заново родился из собственных отходов, взрослый зародыш, выросший из черного месива собственной запекшейся крови.

- Он так хорошо отреагировал на твое семя, Даллас, - сказала Барб. - Каждая капля помогает, и ты дал мне вдвое больше кончи, чем другие мальчики.

- Что это? - спросил он.

- Ты в зале творения, - сказала Сара. - Мы возвращаем папу к жизни.

Барб улыбнулась ему той же соблазнительной ухмылкой, которая заманила его на матрас.

- Жизнь - это не просто линейный рывок к финишу, - oна набрала каплю спермы на кончик одного пальца, а другой обмакнула в кровь. - Инструменты жизни принадлежат нам - семя в одной руке, яйцеклетка в другой.

- Что?

- Видите ли, у Сары всегда овуляция. Ее менструальная кровь - это не просто обычные отходы. Она выпускает оплодотворенные яйцеклетки вместе со всей этой спермой, от которой вы, мальчики, так счастливы отказаться, - oна подмигнула. - Не то чтобы мне не нравилось брать ee у тебя, но ты, конечно же, знал, что я нимфоманка, не так ли?

- Но... что это... - Даллас не мог найти слов.

- Это просто. Есть рождение, а есть возрождение.

- Но он мертв!

- Уже нет. Смерть податлива, когда у тебя есть инструменты жизни. Мой муж прошел через смерть и обратно. Это была его мечта. Для этого он работал и учился. Теперь он больше, чем человек.

Она промокнула жидкостью своего мужа за ушами, и он издал мяукающий звук, очень похожий на кошачий, который, как показалось Далласу, он слышал во время своего первого визита. Барб улыбнулась и кудахтнула ему. Сара присоединилась к ним, блея и шаркая ногами по грязи, как собака, покрывающая свои экскременты.

- Вы все сумасшедшие! - Даллас отступил назад и наткнулся на Бена, который потерял сознание у подножия лестницы. - Bы, блядь, чокнутые!

Лицо Барба стало серьезным.

- Нет ничего безумного в том, что семья держится вместе.

Сара возилась с чем-то на столе, а затем бросилась на него. Он направился к лестнице, но она ударила его по ноге электрошокером. Желтые огненные ножи разорвали его сухожилия и нервные окончания, отправив его на пол дергающейся кучей. Прежде чем он смог восстановить контроль над своими конечностями, она потянулась к ящику с инструментами, обмотала его руки небольшой цепью и привязала его к перилам.

- Скоро папочке станет лучше, - сказала она. - Я берегла себя для него, как хорошая девочка. Сохраняла свои яйцеклетки, сохраняла себя в чистоте - и все это ради него.

- Да, ты хорошая девочка, милая, - сказала ей Барб. - Ты скоро почувствуешь прикосновение папы. Но прямо сейчас отойди, чтобы папа мог сделать то, что ему нужно.

Глаза Сары заблестели, отчего она выглядела более живой, чем Даллас когда-либо видел ее. Она широко улыбнулась, и ее щеки залились румянцем, как у ребенка в рождественское утро.

- Ты имеешь в виду... он собирается...?

Она даже не смогла закончить. Она была слишком возбуждена.

- Что? - спросил Даллас. - Что, блядь, происходит?!!

Барб жестом подозвала дочь, и Сара подскочила к ней.

- Подними его, - сказала Барб.

Сара положила руки на длинный рычаг, торчавший из-под стола, где лежал мужчина. Она качала его вверх-вниз, как автомобильный домкрат, и стол складывался вверх под вертикальным наклоном. Даллас вздрогнул, когда Барб подошла к нему, но она обошла его и направилась к Бену, который только начал шевелиться. Она сняла с Бена рубашку, затем расшнуровала его туфли и стянула штаны. Затем она скользнула руками под его подмышки и подняла его.

Бен застонал.

- В чем... В чем дело? Где... Где я?

Барб поставила его прямо перед краем стола и подняла. Теперь плита находилась под таким углом, что голова Лайла была почти на одном уровне с головой Бена. Даллас увидел, как улыбка мужчины превратилась в ужасную гримасу. Хотя его лицо выглядело нормальным и живым, оно было неполным, неустойчивым, потому что, когда оно двигалось, складки плоти скользили по черепу, как расплавленный сыр, все еще оставаясь на месте, но соскальзывая с неуверенностью. Его щеки были скользкими от спермы, на губах были черви менструальной крови.

Бен пришел в себя как раз вовремя, чтобы увидеть, как челюсть существа раскрылась, его череп раскрылся, как дозатор "Pez", выпустив длинный язык, похожий на навоз. Бен закричал, и изо рта Лайла вырвалась ужасная симфония зоопарка - мяуканье койотов, спаривающиеся гориллы и умирающие львицы, взывающие к небесам из ада. Даллас чувствовал вакуум, создаваемый ртом Лайла, но это был странный вакуум, который притягивал не ветер, а энергию, как магнит. Но он также мог сказать, что ощущал только остаточные явления. Этот ревущий "пылесос" был предназначен для Бена.

В ужасе Даллас наблюдал, как плоть Бена начала блестеть от красного пота. Крошечные капельки крови появились по всему его телу, выступая из каждой раны. Он не был порезан, не истекал кровью, как обычно. У него не было ран. Кровь вытягивалась из него через кожу, его тело звенело, как грязная тряпка. По мере того, как рев усиливался, росло и притяжение вакуума. Тело Бена дернулось, когда его кровь выплеснулась из него горизонтальным дождем, и вскоре он превратился в гидрант крови, его крики присоединились к хору звериного воя, когда все до последней капли улетели в бурлящую черную дыру рта Лайла.

Барб позволила изуродованному телу упасть с мокрым стуком. Бен упал в позу эмбриона при смерти, абортированного и выброшенного в мусорный контейнер. Даллас отвернулся от этого зрелища и был благодарен слезам, которые его ослепили. Он не открывал глаза, пока не почувствовал, как кто-то гладит его по голове.

- Ну-ну, - сказала Барб. - Не плачь.

Сквозь слезы он мог видеть ее лицо, улыбающееся ему сверху вниз, как кормящая грудью мать.

- Да, Даллас, - сказала Сара. - Он сейчас сыт. Кроме того, мы не позволим ему питаться тобой.

Даллас сморгнул слезы испуганными глазами.

- Я уверена, что у тебя очень хорошая кровь, - сказала Барб. - Но это просто не может сравниться с твоей невероятной спермой.

Он вздрогнул, когда она подошла ближе, но его руки были сцеплены за спиной, так что он не мог оттолкнуть ее, когда она потянулась к пряжке его ремня.

- Нам все еще нужно много жизни, - сказала Барб. - У нас много работы, - oна вытащила его член из штанов и начала поглаживать его, ее пальцы были скользкими от крови Бена. - Но теперь, когда ты останешься с нами, у нас будет много времени для работы... и для игр.

Даллас услышал бульканье Лайла, и когда он посмотрел на человека-зверя, то увидел, что его внутренности шевелятся, разбуженные восемью пинтами^[24] крови, которые он проглотил. Шланг белых кишок извивался из кеты, поднимаясь, как кобра, изрыгая жидкий фекальный яд из носика.

Барб коснулась подбородка Далласа, поворачивая его к себе.

Ее лицу льстило мягкое освещение, которое разглаживало морщины и отбрасывало приятные тени на глаза, делая ее юной и невинной, хотя она не была ни той, ни другой. Она была столь же прекрасна, сколь и безумна - такие прекрасные обломки - балерина, которую изнутри опустошает стайка пираний. Она выгнула спину и расстегнула фартук, обнажив грудь. Ее светлые локоны скользнули по ней. Она улыбнулась ему. Затем она протянула руку и убрала улыбку, поместив зубные протезы поверх окровавленного фартука.

К своему шоку и отвращению, он почувствовал, что становится твердым.

- Вы, мальчики-подростки, - сказала Барб. - Вас ничто не остановит.

Когда ее десны сомкнулись вокруг него, он понял, что она права.