Сегодня в доме пахло не только сигаретами и вредной пищей. В нем таилась вонь: что-то отвратительное, вроде гниющего сладкого картофеля или пойманных в ловушку грызунов. Сара провела его по коридору в спальню, где стояла Барб в другом платье. Оно было фиолетовым и кружевным, гораздо более сексуальным, чем то, что было у нее накануне. Ее щеки раскраснелись, волосы превратились в смерч обесцвечивания.

- Ну и как моя машина для секса сегодня? - спросила она.

Он пытался скрыть свою кислость.

- Думаю, xорошо.

- Что-то не так, детка?

Он почти признался в этом, почти потребовал рассказать, что, черт возьми, происходит, но он был слишком напуган - боялся потерять легкую "киску", которая была так хороша, и боялся, что узнает больше, чем хотел знать об этих женщинах. В этой семье царил безумный хаос, который становился для него все более и более очевидным. Внутри дома Оуэнсов ему казалось, что он движется сквозь слой ила и фекалий, как будто само безумие было заключено между этими облупившимися стенами.

Барб подошла ближе, повернулась и подняла подол ночной рубашки. Ее здоровенная голая задница задела его выпуклость, ягодицы снова и снова напрягались и расслаблялись в анальном поцелуе.

Он просунул руки под ночнушку, чтобы обхватить ее грудь, чувствуя пот на ее теле и запах спермы в ее дыхании.

Пламя захлестнуло его кровь, он толкнул Барб на матрац и наклонил ее. Она ахнула от восторга. Даллас не удосужился раздеться и не удосужился прелюдии. Ему не нужно было плевать себе в ладонь. Она уже промокла. Он был тверд как камень, когда погрузился в нее, и она вскрикнула так, что Сара встала. Барб улыбнулась, давая понять, что все в порядке, и Сара вернулась на свое место, а Барб начала кудахтать, как курица. По мере того, как он толкался сильнее, ее кудахтанье превратилось в утренний крик петуха, а ее ноги брыкались под ним, как напыщенный цыпленок.

Он перевернул ее и толкнул на колени перед кроватью, слишком возбужденный, когда засунул свой член ей в рот. Он почувствовал, как что-то твердое скользнуло у нее во рту вместе с ним, и Барб отстранилась, его член вытащил зубные протезы из ее губ. Вставная челюсть ударилась о его кроссовки. Это была не простая штука для замены нескольких отсутствующих зубов. Это были полные, цельные зубные протезы. Даллас поморщился. Барб посмотрела на него снизу вверх, ее губы скривились в черную дыру рта, что состарило ее.

- Проблема с кровообращением, - сказала она слегка искаженными словами. - Они все выпали.

Даллас не знал, что сказать. Его член начал сдуваться, как лопнувший шарик дня рождения.

- Нужно еще немного пара в твой дирижабль, - сказала Барб, и ее глаза стали безумными. - Tы когда-нибудь пробовали "чавкалку"?

- Что?

Но потом он понял, когда она снова взяла его член в рот, без зубных протезов. Без зубов она могла бы сжать его член своими деснами, оказывая невероятное давление. Даллас снова ощутил замешательство, когда она качала его, ее волосы трепетали, голова тряслась, как отбойный молоток, ее сжатые челюсти требовали власти. Он выстрелил своей спермой ей в рот и заревел, пока она стонала, не останавливаясь, позволяя его семени заполнить ее череп. Он споткнулся и был благодарен Саре за то, что она поймала его и помогла сесть на стул, на котором она сидела. Она подошла к своей матери, которая откинула голову назад, чтобы удержать во рту как можно больше спермы, поскольку часть ее просачивалась из уголков ее рта и вытекала из ноздрей. Сара подставила баночку под голову матери, и рот Барб раскрылся, как огромный прыщ.

- Какой кончун! - сказала Сара.

- Боже мой, - сказала Барб, переводя дыхание, слезы от туши текли по обеим сторонам ее лица. - Это был самый большой комок, который я когда-либо держала во рту. Где, черт возьми, ты все это хранишь, Даллас?

Он лишь пожал плечами и ушел в ванную.

Писая, он смотрел на книги и журналы, сложенные наверху бачка унитаза; медицинские журналы, том по анатомии, один порнографический журнал и две книги, которые ему особенно понравились: одна - о сарацинском^[22] колдовстве, другая - энциклопедия демонологии. После того, как он вытер свою мокрую промежность, он поймал себя в зеркале и был не слишком доволен тем, что увидел. Пробираясь по коридору, он пытался уловить шепот, доносившийся из спальни.

- Ты близка? - спросила Барб свою дочь.

- Скоро-скоро.

- Что ж, - сказала Барб разочарованно. - Я думаю, ты не можешь ускорить это.

- Скоро, мама.

Ускорить что? Близка к чему?

Он задержался в коридоре на мгновение, но они замолчали. Решив, что они знают, что он там, он толкнул дверь и вошел внутрь. Сара задвинула ящик комода обратно как раз в тот момент, когда он вошел в комнату. Увидев его, она быстро задвинула его внутрь, и он сделал вид, что не заметил ни банок, которыми он был наполнен, ни полосок скотча на крышках, на которых было много разных имен, включая его собственное.

* * *

- Ты должен хранить это в секрете лучше, чем я.

Бен был высоким хипстером, который был лучшим другом Далласа с 12-го класса, и теперь он сидел напротив него, улыбаясь и ожидая, что Даллас скажет что-то еще. Далласу не терпелось рассказать кому-нибудь, несмотря на риск. Теперь это было не только потому, что он хотел похвастаться своим мастерством; это было потому, что все слишком закрутилось. Если не совет, то, по крайней мере, ему нужно было утешение.

- Что такое,чувак? - спросил Бен. - Ты всю неделю вел себя странно.

Он был там еще четыре раза, и каждый раз он был более напряженным, чем предыдущий. Каждый раз, когда он появлялся, кровать была в беспорядке, а ее "киска" уже промокла. Каждый раз, когда он кончал - будь то в ее рoт, влагалище или даже один раз в ее анус - сперма выдавливалась и инкапсулировалась в маленькие баночки, как варенье. Он знал, что они делают запасы, но зачем? Это не просто беспокоило его. Это было не просто отвратительно и странно; это было пугающе. Когда он ночью пытался закрыть глаза, то видел, как закрывается комод, видел свое имя среди нескольких других на банках.

- Хорошо, - сказал Даллас, даже не зная, с чего начать.

Он решил просто начать с самого начала и не пытаться приукрасить или упустить что-либо во имя гордости. Но он не дошел и до половины своего рассказа, когда заметил, что лицо его друга стало цвета белого нефрита.

- Бен? Что...?

Бен покачал головой и не смог удержать зрительный контакт.

- Черт, чувак. Я тоже трахал Барб.

Даллас почувствовал, как гравитация покидает землю.

- Больные суки, - сказал Бен. - Они хранят мою сперму, чувак! Они положили еe в гребаные банки!

* * *

Был душный субботний вечер. Мотыльки порхали у фонарей на крыльце, как эпилептические ангелы, а комары жужжали в ушах добычи. Улица казалась длиннее, чем когда-либо при дневном свете, и тем не менее дом настиг их быстро, как будто знал, что они понятия не имеют, что делать, когда доберутся туда.

Бен явно задумался.

- К черту это, чувак. Давай уйдем отсюда.

- Ну, давай же! Разве ты не хочешь знать, что они замышляют? - спросил Даллас. - Разве ты не хочешь знать, почему они все это делают?

- К черту все это, чувак. Они - пара сумасшедших сучек. Давай просто свалим отсюда. И прихватим с собой наши гребаные члены. Я чертовски уверен, что теперь не вернусь. Mне все равно, насколько хороша ее "киска".

- Ты просто хочешь свалить?

- Ага.

- Не узнав, почему они собирают сперму половины парней из нашего старшего класса?

- Ага! Я имею в виду, конечно, это странно, но какое нам дело? Мы получили наш кончун; пусть делают с ним что хотят. Это просто сперма, ради всего святого.

- Я знаю это. Я не говорю, что это чертовы бриллианты. Я просто хочу знать, какого черта они со всем этим делают. Я хочу знать, почему они заманили нас сюда, и ради чего на самом деле нас трахнула Барб.