Гуманитарный, личностно-ориентированный дискурс рассматривает психику человека как многоуровневую систему или совокупность позитивных свойств личности, обеспечивающих способность саморегулирования своего поведения и реализации личностного потенциала (определение соответствует критериям психического здоровья ВОЗ).

Антропологически-феноменологический (герменевтический) дискурс представляет психику как внутренние, интрапсихические переживания – феномены, психическое само по себе, не являющееся результатом непосредственного отражения действительности. Совокупность таких феноменов структурируют внутренний мир человека, субъективное жизненное пространство личности, ее субъективную реальность.

… такие идеи, как абсолютная определенность,

абсолютная точность… являются признаками,

которые должны быть изгнаны из науки.

М. Планк

Психиатрия сегодня остается единственной

медицинской дисциплиной с настойчивым

интересом к пациенту как к личности,

особенно в эпоху растущих и доминирующих

медицинских подспециальностей,изучающих

лишь отдельные параметры человеческого тела.

Л. Айзенберг – детский психиатр (Израиль)

История психиатрии – это путь от безумия, связанного с одержимостью, демонами и бесами и «лечением» магией и заклинаниями, изгнанием и воспитанием, дисциплинарными практиками и физическими воздействиями, до психических расстройств, связанных с дисбалансом нейротрансмиттеров и шоково-химической терапией.

Является ли современная психиатрия легитимной областью медицинского профессионального дискурса или это сфера гуманитарных наук. К сожалению, несмотря на длительный период накопления знаний, психиатрия так и не смогла стать видом человеческой деятельности, направленным на сбор научных фактов, их систематизацию и критический анализ.

Для современной психиатрии по-прежнему актуальными являются суждения, высказанные известными психиатрами 100 и более лет назад, традиционный подход к диагностике, описательные классификации психических расстройств, биологические методы лечения. Между тем, психиатрические диагнозы не дают ничего важного в смысле диагностики, симптоматики или лечения. Практически единым продолжает оставаться мнение об отсутствии фундаментального принципа, на основании которого было бы возможно создать единую классификацию психических расстройств.

Еще Е. Блейлер подчеркивал, что «термины, вроде острого галлюцинаторного помешательства, острой паранойи, психического помешательства, меланхолии, мании… сами по себе не обозначают «болезни». Тот или иной деятель исключительно на основании своего мнения создал не только названия, но и целые идеи, в зависимости от того, какой из симптомов показался ему более важным… Мне бы пришлось потратить слишком много времени для того, чтобы выразить все нелицеприятное, что следует сказать о таких идеях… Симптом, независимо от того, является он психическим или физическим, не является болезнью, равно как не является таковой и целый комплекс симптомов» (E. Bleuler. Dementia Praecox of the Group Schizophrenias. New York: International University Press. 1911, 1950; 272-273).

Проблемы психиатрии в историческом аспекте и с позиции доминирующих концептуальных научных взглядов рассматривались в рамках сверхъестественных, медицинских (медико-биологических), психологических, гуманитарных и других дискурсов. В то же время психиатрия не выработала единых взглядов на сущность этих проблем, в частности, в контексте отнесения их к проблемам человекознания. Современная психиатрия и общество в целом, как и 200 лет назад оказались не готовы к реализации гуманитарных проектов. Но и материалистическое понимание человека «впустив» психиатрию в дискурсивную область медицины, не смогло снабдить ее инструментами понимания субъективного мира пациента.

Модель классического медицинского дискурса психиатрии исторически со средины ХХ века формировалась на базе позитивистских представлений о том, что душа – это лишь марионетка мозга и все проявления безумия (психического расстройства) имеют под собой физическое объяснение. А то, что считается болезнью души, оказывается вне компетенции медицины. В дальнейшем возможности клинической психиатрии укреплялись по мере ее сближения с материалистическими концепциями возникновения душевных расстройств, накоплением опыта и попытками его систематизации. Однако процесс качественной систематизации психиатрических знаний оказался невозможен из-за методологических нестыковок при решении духовно-телесной проблемы, отсутствия возможности рационального объяснения психических явлений с позиции принципов научного познания, отсутствия общепринятых представлений об объекте психиатрии. В частности, если медицина постоянно обогащается эмпирическими данными на основе многочисленных методов визуализации (объективного исследования) процессов, происходящих в организме, то это никак не стимулирует развитие клинической психиатрии, которая лишена возможности визуализации психических явлений. Это позволяет рассматривать накопление классической психиатрией специальных знаний как эзотерический или иррациональный процесс, недоступный систематизации и логическому обоснованию.

С другой стороны, естественнонаучный, рациональный подход в психиатрии с его субъектно-объектными отношениями дистанцируется от оценки субъективных переживаний пациента, его страданий, личностных дисфункций, сопереживаний и эмпатии, и в целом от жизни пациента с болезнью. Тело и душа в этом случае должны иметь различную природу, а, следовательно, различные болезни и различные способы их лечения. Однако это противоречит принципу психофизического единства человека.

Материальный субстрат психических расстройств также остался за пределами научных теорий психиатрии и нейронаук. Из-за этого базисная гносеологическая установка в психиатрии сводится не к поиску и установлению научных фактов, а к бездоказательным формулам «принято считать», «всеобщее одобрение», «договорились о приемлемой основе» и т.д. Так, в клинической психиатрии принято считать, что бред – это нарушение мышления, что в основе психических расстройств лежат нарушения нейромедиаторного баланса, что психиатрия – это наука, что психофармакологические средства – это лекарственные средства, что психопатологические симптомы – это клинические факты, а МКБ-10 – адекватная клиническая систематика психических расстройств. Ко всему, чем располагает психиатрия, применим ярлык «принято считать», а не научно обоснованные критерии и доказательства.

О том, что формула «принято считать», не опирающаяся на научные знания, является нежизнеспособной, свидетельствует отсутствие в психиатрии общепринятого представления об объекте (конкретной сферы реального мира) и предмете (аспект рассмотрения) познания. Так, в официальной, естественнонаучной психиатрии объектом является психика как продукт деятельности высокоорганизованной материи – головного мозга: предмет исследования – психические расстройства, обусловленные нарушением нейромедиаторного метаболизма. В гуманитарно-ориентированной психиатрии объект познания – личность как совокупность ее позитивных качеств, а предмет исследования – дисфункциональные состояния личности. В психиатрии, как одной из наук о человеке, объектом познания является человек как конкретная сфера реального мира, а предмет исследования – психические расстройства как многослойная система знаний, охватывающая всю его жизнедеятельность, жизненный опыт, его бытие-в-мире. Антропологическая психиатрия рассматривает пациента как целостную систему, состоящую из единой био-душевно-духовной субстанции. Из этого следует искусственность различения здоровья человека на физическое и психическое (психологическое) как самостоятельные субстанции. Если признать возможность такого разграничения, тогда психическое здоровье не должно иметь физической основы, а его нарушения не входят в компетенцию медицины.