Настоящее покушение случилось позже, в следующем городе. По нам вжарили масштабным заклинанием, созданным аж тремя магами, скрывающимися в одном из домов. Рой светящихся голубых огоньков, каждый из которых был размером с теннисный мяч, обрушился на площадь, полную народа, вылетев из лопнувших окон одного из зданий. Лети они быстрее пожилой мухи, нам бы пришёл каюк, а так я, вовремя среагировавший, вновь сшиб Крюгера с подиума, а затем втолкнул в переулок, успев туда заскочить раньше, чем пара местных молодцев. Вот их как раз и покромсало микровзрывами этих огоньков в неудобоваримое месиво так, что осколком чужого черепа мне срезало ухо, а спину изрядно нашпиговало другими твердыми фрагментами покойников. Сам Михаил остался невредим, правда, отбив потом все костяшки кулаков об морды ответственных за проверку территории.

Покушение чуть не увенчалось успехом. Магов пропустили, не обнаружив на них оружия, а самим колдунам, умудрившимся, кстати, удрать после побоища (около полусотни трупов!), было глубоко чхать на Басха. В том плане, конечно же, что пока эти сукины дети гундосили своё заклинание, они не испытывали ни страха, ни злобы. Вот я их и прошляпил.

Трупы, смерть, боль, кровь, особенно внезапные — всё это вопиет к возмездию. Кто бы не послал тогда волшебников, он очень знатно прокололся. Пожар революции вспыхнул сильнее. Настолько, что нам пришлось устраивать незапланированную операцию по захвату попавшегося на пути вокзальчика силами одного Должника и двух малолетних придурков. Там, оккупировавший чуть ли не на половину суток радиорубку Крюгер из кожи вон лез, чтобы купировать прорвавшийся народный гнев, а кое-где его и возглавить дистанционно.

После этого мы прятались. Оба пацана, чудом уцелевшие при магической бомбардировке, потеряли блокировку мозга, свойственную молодым юношам с переизбытком тестостерона в крови. Им пришлось не только помогать тяжело раненым на месте, так еще потом и выковыривать из моей спины чужие кости и пуговицы. Спустя еще один эпизод, когда нам пришлось отстреливаться от конного отряда наемников прямо с «Надзирающего», парни окончательно сбросили розовые очки мнимого бессмертия. Да и Стеллу начали сторониться, так как та, «переключившись» в очередной раз в нечто чересчур меня любящее, не удержала самоконтроль, вмазав как раз по тем конным наемникам своей любимой «зажигалочкой для костров». Кстати, потом она мне призналась, что герцогского сынка приложила именно ей, только вот он неудачно близко стоял, от чего заклинание сформировалось прямо внутри его грудной клетки, после чего сдетонировало.

Веселые деньки.

— Дрейк, твою мать, закрывай двери, когда делаешь такое! — крик души Крюгера прозвенел металлическим эхом по дирижаблю, дополненный звуками сдерживаемой рвоты.

— Стучаться нужно, — вредно ответил в ответ я, с хрустом дожевывая потрошенную и экстренно ошкуренную крысу, — Как будто я виноват, что мне палец зажевало.

Упомянутый орган, ранее попавший в переплет, точнее, под шестерню передаточного механизма в машинном отделении «Надзирающего», хрустел и дёргался, принимая привычный вид. Помог девчонке, называется. Не с моими культяпками в механизмы соваться.

— Всё-таки, почему крысы, а? — Михаил, сунувший нос в дверь, кинул в меня сигаретой, что была ловко поймана на лету здоровой рукой. Сунув подношение в зубы, я лязгнул зажигалкой, прикуривая.

— Имеешь в виду, что они мерзкие паразиты, процветающие на народном добре, прямо как твои идеологические противники? — улыбнулся я, — Да всё просто. Их легко найти, они отлично хранятся, занимают меньше места чем курицы, а кроме того, замечательно подходят в соотношении объёма поглощенной массы нужного мне качества. Та же курица обладает коэффициентом полезного действия где-то на одну четвертую своей массы, что приблизительно равняется крысе. Так зачем платить больше?

— Это… мерзко! — прибавив непечатное слово, Басх развалился на койке, пытаясь смотреть куда угодно кроме окровавленной доски с одинокой крысиной шкуркой на ней.

— Пить кровь из твоей ляжки было в тысячу раз хуже, — сердечно признался я тут же начавшему зеленеть мужику, — Но признайся, будь у тебя такая же способность, разве ты бы выбирал, каким образом выжить?

— В спокойной обстановке? — съязвил пришедший в себя революционер, — В безопасности? Конечно!

— Это лишь первое время разницу видишь, — добродушно ухмыльнулся я, — А потом становится плевать. Лекарство должно быть горьким, ты в курсе? А если оно еще вонючее, склизкое и шевелится…

— Ссссууу…, - поведал мне окончательно расцветающий зеленью отец революции, зажимая себе рот и пулей вылетая с каюты. Свою сигарету он, что характерно, успел метко запустить в мне в лицо. Поймав окурок, я кинул его в урну, предварительно затушив.

Вчера революционер подкатил ко мне на кривой козе с предложением, от которого я не собирался отказываться. Он хотел нанять Заграхорн на постоянной основе, пока смерть не разлучит их, а та, недолго думая, ответила согласием. Если, разумеется, я дам добро. За мной не заржавело. Басх, да и… что там греха таить, и сама Стелла, оба прекрасно понимали, что она меня тяготит. Что я вожусь с ней чисто из принципа, постоянно напоминая, что рано или поздно девушка отправится в свободное плавание. Иначе её что-нибудь да угробит из тех проблем, с которыми обычно я сталкиваюсь волей или неволей. С тех пор, как она научилась хоть немного контролировать свой переключающийся темперамент, ценность в ней, как в пилоте, увидел и сам революционер.

Только вот был еще один небольшой нюанс. Пристроив полугоблиншу, я оставался с минимумом стимулов продолжать сотрудничество с Крюгером. Проклятый одноглазый гад пёр к своей цели сломя голову, забыв или удачно делая вид, что мы с ним договаривались о том, что он должен создать свою собственную службу безопасности. Его план, предполагающий быстрое, но структурированное наращивание мощи и влияния, летел в тартарары, но так, что оседлавший волну бывший бандит от этого пока только выигрывал. С моей помощью и рискуя как своей, так и моей шкурой.

Если здраво рассуждать, то из нашей сделки, заключенной в темном ночном лесу, преференции имел только он. О том, чем заняты Аддамсы, я мог узнать без всякой его помощи из любой серьезной газеты. Писаки до сих пор обсасывали чистку Касдама и делились предположениями о том, чем теперь займутся пираты.

Поэтому я решил свалить. Тихо и мирно. Михаила я уже узнал достаточно хорошо, также, как и он меня. Не станет он выкидывать красноволосую на мороз, а та не станет его подводить. А заодно оба будут молчать, уже себе представляя, чем закончится попытка слить обо мне информацию. Поэтому… на следующей остановке «Надзирающего» я постою, как обычно, рядом с Крюгером, пока тот толкает речь, помогу местным бойцам вычислить слишком уж агрессивных или испуганных людей, а затем незаметно свалю.

Такой вот незамысловатый план.

— Так, — в дверях вновь возник утирающий рот Басх, тут же уставивший на меня обличительно палец, — Никаких шуток, Дрейк. Молчи. Я к нему по делу, а он…

— Так я-ж говорю, стучаться нужно…, - вновь расслабленно сказал я, примериваясь к чехлу с новой винтовкой. Её как раз стоило бы разобрать, проверить и смазать…

— Мы так до вечера будем сиськи мять, — буркнул революционер, вновь вытаскивая сигаретную пачку, — Ты лучше скажи, тебе знаком фраер по имени… как его там… а, вот. Ахиол?

Я застыл в позе полурака с торбой в руках.

Вот же срань…

Два выстрела. Один уходит в «молоко», просто потому что попадать-то ему некуда, а вот второй, представляя из себя пулю особой, повышенной, дурости, рикошетит от железного ящика, чтобы войти под острым углом мне в икру левой ноги, проделывая аккуратную дырку в толстой коже штанов, но совсем неаккуратную в моём мясе.

Взвыв от боли, падаю набок, высовывая скривившуюся от боли рожу, плечо и руку с пистолетом из-за укрытия. Первый выстрел самым обыденным образом вышибает мозги удачливого автоматчика, продолжающего палить поверх ящиков с азартно прикушенной губой. Вторым я проверяю печень на прочность у лихорадочно перезаряжающегося мужика лет 60-ти с всклокоченной бородой и бешеными глазами. Третья и четвертая идут мимо, так как у оставшегося в живых преследователя хватает времени и ума отступить в темный коридор, где этот говнюк сейчас истошно орёт, призывая подмогу.