В начале июля 1688 года шестнадцатилетний царь впервые посетил Плещеево озеро. Оно восхитило Петра своими размерами: по Писцовым книгам конца XVII века его площадь тогда составляла около 70 км2. Но Петра в это время уже одолевали мысли о настоящем море. Суда Переславской флотилии, как они ни радовали его, были все-таки еще «потешными». Им никогда не суждено было плавать по морю.
Россия в ту пору имела выход к трем морям: Каспийскому, Азовскому и Белому. Но ни на одном из них не имела боевых кораблей. Ближе к Москве было Белое море, и там было много иностранных торговых кораблей. Взор Петра I, страстно желавшего увидеть настоящее море, обратился именно к нему.
А опыт Переславской флотилии, проведение маневров на Плещеевом озере имели неоценимое значение для формирования у Петра I морской силы и качеств, благодаря которым он впоследствии сумел утвердить русский флаг на берегах Азовского моря, Балтики и Каспия.
После посещения Архангельска и первого плавания по морю, он заметно изменился в своих мыслях и действиях. У него появляется желание перейти от работы, которая для него имела вид потех, к настоящему морскому делу.
И Петр I принимает окончательное решение: свое первое серьезное дело начать на юге, биться с турками и пробиваться к Черному морю. Но не идти в степной поход (на Крым, как это было дважды при Софье), а идти на турецкую крепость Азов, закрывающую дорогу в Азовское море, через которое можно будет потом идти и в Черное море. В 1695 году он идет на Азов. В нем все еще бурлит азарт потешных игр в Преображенском. Кажется, все будет легко, он верит в свою победу. Но дело не сделалось. Азов не был взят. Петр в отчаянии. У него нет флота, без которого не покорить турок. Он возвращается в Москву, и начинается кипучая деятельность. Здесь русский народ впервые по-настоящему увидел своего великого царя. Петр решил для штурма Азова срочно построить морской флот. Решил в ноябре 1695 года, а корабли должны быть готовы уже к весне 1696-го. Возможно ли это?
Для такого человека, как Петр, возможно! В Москве (за тысячу километров от моря) строят галеры по образцу, привезенному из Голландии. А под Воронежем, в лесных местах ближайших к Дону,
26 тысяч работников рубят струги, лодки, плоты. Петр руководит сам этой небывалой стройкой и сам лично строит. И вот первая в жизни настоящая боевая победа, да еще впервые с участием военного флота. Первая слава!
Неудача первого и успех второго Азовских походов выявили те громадные силы, которыми обладал Петр I. Здесь произошло явление великого человека. Уже с этих пор его, пожалуй, можно называть Петром Великим.
После взятия Азова окрыленный успехом Петр твердо решает: надо с турками воевать морем, а для этого нужен регулярный Военно-Морской Флот. Решено было поднять общими усилиями страны великую небывалую «тягость». Но для этого нужны были средства, новые силы и, вообще, новая страна. И Петр в связи с этим начинает свои преобразования в России, постепенно реформирует ее всю. Да, именно стремление создать морской флот побудило его, дало импульс для реформирования России.
Но после посещения Западной Европы Петр I приходит к выводу, что воевать с турками ему сейчас будет трудно, поскольку Европа теперь не поддерживает его, а вот на Западе ситуация меняется в пользу России. И тогда он, не отбрасывая мечту о Черном море и не останавливая мощную работу по созданию Азовского флота, срочно перебрасывает свои основные усилия, чтобы вместе с новыми союзниками бить шведов и пробиваться к Балтийскому морю.
Вот так все начиналось, так рождалось его морское дело, и его морская идея обретала жизнь.
Морскую силу в Петре I развивали и его первые учителя и наставники. Их было немного. Они были разные. Среди них было мало профессиональных и опытных моряков. И тем не менее, как это ни покажется странным, они смогли помочь пробудить в Петре I природные задатки настоящего моряка, помогли ему поверить в свои силы и определиться со своими действиями в неясных и очень неопределенных условиях, в которых он принимал первые решения по организации морского дела в России.
Одним из первых учителей был дьяк Посольского приказа Зотов Никита Моисеевич, человек и сам-то не очень грамотный. Как бы то ни было, но Зотов Н. первым начал вводить своего царственного ученика в мир морской жизни. Все 80-е годы он находился рядом с Петром, и когда тот жил в Кремле, и когда в Преображенском. Когда закончились уроки Зотова Н. для Петра – неизвестно. Но, перестав быть учителем, Зотов сделался одним из ближайших к царю лиц, заняв даже место начальника Ближней канцелярии.
Когда Петр стал царем (1682 год), к нему приблизились и оказывали достаточно большое влияние на его развитие такие люди, как «отважный князь» Голицын Борис Алексеевич – двоюродный брат князя Голицына Василия Васильевича (фаворит Софьи и самый влиятельный человек в ее окружении), который передал много жизненного опыта молодому царю Петру; уже убеленный сединами любимец царя Алексея Михайловича князь Черкасский Михаил Алегукович, «муж чести и правды». В числе приверженцев Петра I были в это время боярин Шереметев Борис Петрович, князь Ромодановский Федор Юрьевич. Каждый из них в становление Петра I вложил свою долю, какую- то частицу, которая, может быть и незаметно, но по- степенно делала в нем того человека, которого потом история признает Петром Великим.
Недалеко от Преображенского располагалась Немецкая слобода (Кукуй) – средоточие иностранцев, приехавших в Россию из разных стран, мастеров всякого рода, военных специалистов. Кукуй был своеобразной моделью Европы в Москве. Юный Петр, с его ранней тягой к военному делу и ремеслам, не мог не заметить этот странный, непохожий на Москву мир с иностранцами – интересными, образованными людьми. И вообще, с того времени учителями молодого царя становятся в основном иностранцы. С их помощью Петр I усвоил основы артиллерийской и фортификационной наук, узнал правила возведения крепостей. Его научили вычислять полет пушечного ядра. Тяга к техническим, военным знаниям и практическим занятиям окрепла у Петра именно под влиянием деловых иностранцев. Потешные игры в Преображенском и его окрестностях становились все более серьезными. Штурмы потешной земляной крепости уже проводились с применением даже артиллерийских орудий. Эти военные забавы формировали у Петра I различные умения и укрепляли у него охоту к военному делу.
Первый иностранец из Немецкой слободы, которого Петр I избрал к себе в наставники, был Тиммерман Франц Федорович (1644–1702), родом из Голландии, лет 25 живший уже в Москве по делам торговым. Петру тогда было 15–16 лет. Тиммерман объяснил ему назначение и устройство астролябии, привезенной князем Долгоруким из Парижа. Тиммерман был при Петре I несколько лет безотлучно, учил его арифметике, геометрии, фортификации, составлял планы потешных крепостей, руководил при осаде их земляными работами, удовлетворял, сколько мог, пытливую любознательность державного ученика. Через Тиммермана Петр I узнал голландца Карштен Брандта, затем при его содействии познакомился с инженерным офицером Кортом. Оба они были первыми учителями Петра в кораблестроении, а Брандт научил его управлять парусами. Они вместе с Петром создавали Переславскую флотилию.
В 16–17 лет Петр I сблизился еще с двумя иностранцами, оставившими в его истории громкое имя для потомков: с полковником солдатского Елецкого полка, швейцарцем Лефортом Францем и полковником выборного Бутырского полка, генерал-поручиком царских войск Гордоном Патриком.
Лефорт Ф. (будущий первый адмирал российского флота, самый сухопутный российский адмирал) не отличался искусством в военном деле ни на море, ни на суше, едва ли он вообще любил труды военные. Он не прославился как флотоводец или кораблестроитель, хотя Петр I сделал его первым в истории России главнокомандующим Военно-Морским Флотом, то есть он занимал высшее положение в морской иерархии России. Он был старше Петра почти на 20 лет, с 14 лет его учили науке торговли. Но жизнь привела его на военную службу, он служил волонтером в Марселе, потом в армии Нидерландов (Голландии), с 1675 года он был на русской военной службе, участник Русско-турецкой войны (1676–1681) и Крымских походов 1687 и 1689 годов. Женат был на родственнице Гордона П. Жил в Немецкой слободе. Он сумел много дать Петру I – и хорошего, и, к сожалению, плохого.
