Если же говорить просто, гарантированно кранты должна была отдать гражданка Лаврушина, но... повезло, что говорится. Специальный спец из Москвы по результатам анализов письменно пояснил: тут, мол, как карты лягут, всё зависит от правильности организма. А организм у Лаврушиной оказался на редкость правильным. В смысле этого препарата. Который, кстати сказать, весьма неприхотлив при хранении, главное, чтобы ёмкость была герметичной. Так что да, могли набрать в шприц и принести откуда угодно. В изложении для обывателя всё это звучит эээ "не очень", но и второй специалист из Санкт-Петербурга подтвердил, хотя и посклочничал в деталях над выводом своего московского коллеги.

   Мол, в природе и не такое бывает, хотя вероятность один на миллион...и прочая высоконаучная чепуха.

   Разумеется, сразу после "Скорой" комната Лаврушиной была ещё раз тщательно обыскана, но никаких следов происшедшего и тем более пустого шприца обнаружено не было!

   Аркадий и младшие сотрудники хором утверждали, что досмотр Алёны и на выходе был тщательным, да как теперь проверишь?

   Также ничего полезного не сообщили и сотрудники, наблюдавшие за конспиративной квартирой снаружи.

   В результате, немного оклемавшись, Лаврушина твердо заявила, что "ноги её в суде вашем... не будет" и "не видела я ничего и не слышала" и вообще "не я это на видео"... Эмоциональная женщина, но сдержанная - почти все слова напечатать можно.

   Скандал, разумеется, Большой Скандал, так что головы полетели. Точнее две головы: собственно Аркадий и один из младших в спец колонию на рекордные десять лет. Тем более что выяснилось ещё более скандальное обстоятельство. А именно, что не Алёна тогда к Лаврушиной приходила. А, по словам потерпевшей, "совершенно незнакомая мне женщина". Которая "сразу же набросилась, прижала мне ко рту какую-то тряпку, и я сразу потеряла сознание".

   И ведь это правдой оказалось. Отпечатки пальцев на стуле в комнате Лаврушиной принадлежали отнюдь не Алёне, а некоему неизвестному лицу, не зарегистрированному в базе данных соответствующих органов! И сама Алёна... а вот тут опять интересно:

   - Только-только я собрала сумку и вышла на лестницу, как кто-то сзади набросился и что-то мне ко рту прижал. А дальше ничего не помню, пока вы не приехали...

   То есть почти слово в слово, как Мария про нападение на себя рассказывала.

   И опять - на ручке дверной те же отпечатки.

   То есть, на первый взгляд, всё предельно ясно. Подсудимые через своих помощников на воле организовали покушение, слава богу, неудачное на охраняемое СОС лицо. При этом вина сотрудников СОС, и, в первую очередь, Аркадия очевидна: недосмотрели! В результате, охраняемое лицо отказалось от дачи показаний, подсудимые с гордо-обиженными лицами вышли на свободу, а все соответствующие органы оказались в пресловутой "пятой точке"!

   Однако после раздачи серёг сёстрам где-то там, на самом верху, возникли некоторые сомнения. Материальным носителем этих сомнений явился Николай Петрович. Который заново обобщил имеющиеся сведения, перечитал все служебные материалы и задумался.

   Действительно, всё это уж очень походило на упомянутый начальством жанр -- водевиль. Или, словами классика, "много шума из ничего".

   И в центре всего - непроверяемая по прошествии времени улика - шприц. Официальное следствие однозначно исходило из аксиомы: если есть след от шприца, то должен был быть и шприц. Причём на "хитрые" вопросы следователя и московский, и питерский специалисты буквально хором ответили: введение внутривенное, то есть шприц был однозначно. А младшие СОС-овцы и Аркадий, как один: не было шприца ни на входе-выходе "косметолога", ни в комнате у Лаврушиной. И видеозапись всё это подтверждала. А уж комнату Лаврушиной осматривали чуть ли не под микроскопом. Окна, разумеется, опечатанные, тоже. Но, главное, пальчики чужие. Да, тут явный недосмотр. Получается, что не Алёна тогда под видом косметолога к Лаврушиной заходила, а просто похожая на неё женщина. Плюс ещё все эти женские уловки с косметикой, очки, стандартная форма - всё свою роль сыграло.

   Но опять получается - водевиль с переодеваниями. А "Труффальдино из условного Сочи" как-то не очень в рифму звучит.

   И тут вот какая мысль посетила Николая Петровича. Что мы видим в результате? После всего происшедшего? Да, если откинуть шелуху от несостоявшегося суда, фиаско соответствующих органов и недоубийство актрисы Лаврушиной? А? Только осуждение Аркадия и младшего сотрудника СОС на весьма длительные сроки. Что является весьма редким в природе явлением, поскольку СОС... Ну, вы помните: организация сугубо клановая и внутрь к себе почти никого не допускающая. А что, если всё это и было, так сказать, основным сюжетом водевиля? В смысле, проникновение внутрь СОС и покарание конкретного Аркадия? Тем более что он не сам назначился, а Лаврушина его выбрала!

   И если с этой стороны посмотреть да ещё и в архивах соответствующих порыться, вот какая картина стала вырисовывытья.

   Оказывается, сталкивалась уже семья Лаврушиных с СОС. Причём столкновение сие прошло крайне неудачно. Умер тогда свидетель некоего преступления Дмитрий Лаврушин - отец Марии и Елены -- "в результате случайного стечения неблагоприятных обстоятельств". И надо же, какое совпадение, одним из младших сотрудников, охранявших его, был как раз тот самый Аркадий! Оставалось только понять, почему ни в закрытой комнате, ни в вещах косметолога не был обнаружен пресловутый шприц?

   При очередном разговоре с Марией Лаврушиной Николай Петрович попросил всего лишь кивнуть, если его версия происшедшего соответствует действительности.

   А именно. В предыдущий визит косметолога вместо Елены приходила другая сестра Лаврушина, постоянно проживающая в Санкт-Петербурге и не имеющая приводов в полицию, врач по профессии. Причём не просто врач, а ещё и сотрудница учреждения, откуда происходил упомянутый выше питерский специалист! Сотрудники СОС ничего не заподозрили: соответствующий макияж, к тому же родные сестры...

   И получается, что именно её отпечатки были найдены полицией на дверных ручках в комнатах Марии и Елены. Далее Мария Лаврушина сняла белокурый парик, стерла косметику, сняла туфли и корректирующее белье, превратившись в копию своей сестры - серенькую и невзрачную. И, наоборот, нарядившись в одежду сестры и подвергнувшись волшебному воздействию профессионального макияжа и высоченных шпилек, питерский врач превратился в звезду краевого театра. А Мария под видом косметолога покинула помещение.